Наталия Левитина - Дилетант
Варя, с которой они основательно сблизились в эти дни, одолжила свой паспорт для покупки билета. Вчера она прибежала за Олесей радостная и возбужденная и попыталась снять подругу с подоконника — Олеся мыла огромное пыльное окно в магазине, накручивая столетнюю паутину на швабру и содрогаясь от вида дохлых пауков и личинок.
— Пойдем скорее, — закричала Варя, — бросай ты эту гадость!
— А что? — спросила Олеся, но с подоконника не слезла. Ей пообещали за труды пять рублей и банку газировки.
— Мамед едет сейчас на машине в Шлимовск за товаром. Он согласился взять тебя с собой!
— Ты что! Какой Мамед?!
— Из коммерческого киоска, у него одна девчонка знакомая работает продавщицей, Тоня.
— Да ни за что я никуда не поеду с каким-то Мамедом! — возмутилась Олеся и принялась отковыривать с рамы окаменевшего жучка.
— Он нормальный. Не козел какой-нибудь! — объяснила Варя. — Мне Тоня говорила. Он тебе ничего не сделает!
— Конечно! — огрызнулась Олеся. — Твоя Тоня, наверное, выглядит как жертва землетрясения, вот на нее никто и не покушается.
— Верно, — задумалась Варя. Простое объяснение такой невозможной сдержанности Мамеда ей почему-то не пришло в голову. Тоня действительно страдала прыщами, да к тому же была немного косоглаза. — Ах, Олеська, точно! Вот я лопухнулась! Извини. Возвращайся к своим трупам.
Один раз, со слезами и вздохами пожертвовав пятеркой, она попыталась дозвониться по межгороду на сотовый Игоря. Но, как и прежде, безрезультатно. «И не буду больше! — твердо решила Олеся. — Деньги тратить. Скоро уже соберу на билет и спокойно уеду домой…»
Поезд отправлялся через час.
И Варя убежала, оставив Олесю в приятном обществе мертвых насекомых.
— Один билет до Шлимовска, пожалуйста, — сказала Олеся, протягивая в окно кассы деньги и Варин паспорт. — Плацкартный.
Кассирша посмотрела на экран компьютера и ударила по клавишам с рихтеровской страстностью.
— Еще шестнадцать семьдесят, — бросила она. — Комиссионный сбор.
Олеся утратила способность говорить, а заодно и думать.
— А у меня нет, — вымолвила она с трудом. — А нет билета подешевле? В общем вагоне, например?
Кассирша отрицательно покачала головой и молча вернула деньги и документ.
Убитая горем Олеся медленно отошла от кассы, а потом со всех ног бросилась искать Варю или Елизавету Федоровну. Уж семнадцать-то рублей они бы ей одолжили! Безрезультатно пробегав час, Олеся с тоской посмотрела вслед уходящему в Шлимовск поезду. Она глотала слезы, и все вокруг думали, что девочка проводила в дальнюю дорогу любимого человека.
— Здрасьте, я снова к вам! — объявила с порога Маша.
Элла Михайловна расцвела широкой улыбкой:
— Доброе утро, Мария! К Игорю Палычу?
— Да.
— А его сейчас нет, — обстрогала ножичком Маши-но сердце секретарша. Но должен вот-вот появиться.
— Тогда я подожду!
Маша плюхнулась в кресло напротив секретарского стола.
Следующие тридцать минут Маша терпеливо слушала лекцию о месте строительной компании «Триумвират» в деловой жизни Шлимовска. Язвительная журналистка в другом случае не пожалела бы яду для разговорчивой собеседницы, но сейчас она была заинтересована в добром расположении шведовской секретарши.
— Вы даже не представляете, Элла Михайловна, как интересно с вами беседовать. В Шлимовск стоило приехать только для того, чтобы познакомиться с вами.
Секретарша зарделась. В дверях появился генеральный директор «Триумвирата». Нельзя сказать, что он завыл от радости, увидев в приемной Марию Майскую.
— Пройдемте в кабинет, Игорь Павлович, — быстро предложила Маша и первая устремилась туда.
Недовольный Игорь прикрыл за собой дверь.
— Я ведь четко объяснил. Что не хочу тебя больше видеть. Никогда! сдержанно рявкнул он. — Зачем пришла?
— Игорек, не хами! — ласково посмотрела на гневного мужчину Маша и попыталась прижаться к нему.
Шведов брезгливо сморщился.
— Прошу тебя, уйди, — попросил он, и вроде бы у него заболели все тридцать два зуба одновременно.
— Милый, ты не понимаешь, от чего отказываешься, — горячо прошептала отвергаемая чаровница и сунула ладонь под белоснежную рубашку строительного магната.
Тот схватил ее руку и так резко дернул, что едва не превратил девицу в инвалида первой группы.
— Проваливай! — почти закричал одичавший от навалившихся на него неприятностей Игорь. — И никогда больше не попадайся мне на глаза! Поняла? Никогда!
Маша подавила судорожный всхлип. Первый раз ш нее так кричал мужчина. Мужчина, с которым она имела удачный контакт. Или ему не понравилось?
— Ты не можешь со мной так обращаться! За что?! — крикнула она в ответ.
Шведов понял, что он, мягко говоря, некорректен. Сволочь, в общем.
— Извини, — глухо отозвался он. — Я во всем виноват. Дал повод. Напоил тебя, соблазнил. Теперь ору. Как дикий.
— Орешь!
— Прости, Маша. Давай расстанемся по-хорошему. Пойми меня! Моя жена и ребенок неизвестно где, что с ними сейчас происходит? А я занимаюсь с тобой любовью в своем рабочем кабинете. Я себя ненавижу. И тебя заодно.
Маша долго и пронзительно изучала Шведова своим зеленым взглядом. Честно говоря, она не знала, что делать. Она привыкла затрачивать минимум усилий, чтобы заполучить желанного мужчину, — ей никто никогда не отказывал. Маша справедливо полагала, что отказаться от нее может только мужчина с гангреной этого самого органа — все остальные жарко целовали следы ее ног и просили многократного повторения. Менее красивые женщины располагали сотней хитрых уверток для длительного выслеживания и отлова дичи, Маша всегда брала товар прямо с конвейерной линии, в праздничной упаковке. А тут Шведов с его дурацкой верностью исчезнувшей Олесе.
Маша опустила голову и, миновав Игоря, покинула кабинет.
Игорь сел в кресло, секунду о чем-то думал, потом принялся за работу. Элла Михайловна принесла ему кофе.
— Какая чудная девушка эта Мария! — сказала она. — Вы не находите? Но ушла от вас расстроенная. Вы ее, случайно, не обидели?
Шведов задумчиво посмотрел на секретаршу и ничего не ответил.
Автомобиль остановился около Маши сразу, стоило только поднять руку.
— Подбросите? — заглянула в салон Маша и, не дожидаясь ответа, уселась на переднее сиденье. Если бы она двадцать лет на необитаемом острове под пальмой прождала корабль, а он проплыл мимо, и тогда у нее не было бы такого разочарованного вида.
Но собственник авто желал познакомиться.
— Девушка, вы бы хоть посмотрели на меня! Маша не отрываясь глядела на дорогу. Вернее, внутрь себя.
— Зачем? — все же спросила она.
— Я как-никак оказываю вам услугу.
— Вот еще! — вспыхнула Маша. Но повернула голову влево. И замерла. Парень на водительском месте излучал голливудское обаяние. На нем были темные очки, не скрывавшие, впрочем, настойчивого взгляда, на щеках возникали и исчезали ямочки, улыбка сияла. Маша неуверенно улыбнулась. «Подавись своей Олесей!» — подумала она о Шведове.
— Никита Ильич Белкин, тридцать два года, врач диагностического центра, — представился по полной программе юноша. Он основательно фонил.
Маша чувствовала импульсы, посылаемые в ее сторону разгоряченным организмом Никиты. Она немного приободрилась.
— Я — Маша Майская, — сообщила она. — Журналистка.
— Майская? Как мило! — восхитился Никита.
— И ничего не мило, — зло огрызнулась Маша, но ее недовольство скорее относилось к Шведову, чем к новому знакомому. — Красиво!
— Я именно это и хотел вам сказать!
— Тогда ладно.
Врач диагностического центра был гораздо сговорчивее Шведова.
— Маша, вы явно чем-то расстроены.
— Угадали.
— Чем, если не секрет?
— Один самодовольный тип отказался заняться ее мной сексом.
Машу нельзя было упрекнуть в любви к туманным пейзажам. Она выражала свои мысли предельно ясно. Авто дернулось. Наверное, Никита был поражен кретинизмом самодовольного типа. Отказаться от секса с такой девушкой!
— Ему бы провериться у нас в центре, — сказал парень. — Наверное, с головой не в порядке.
— Вы правда так считаете?
— Да. Если бы вы предложили заняться любовью не ему, а мне, я бы кричал «да, да, да!!!» на весь Шлимовск.
— Предлагаю, — просто, сказала Маша. — Кричите.
— Вы серьезно? — изумился Никита. У него перехватило дыхание. Вот такая упрощенность отношений — как она привлекательна для мужчины. К сожалению, обычно за такое быстрое согласие приходится выкладывать круглую сумму. Или сразу же заплатить девушке (если она квалифицированная профессионалка), или потом заплатить за лечение (если она всеядная любительница).
Маша, как ни странно, была абсолютно здорова в гинекологическом плане и вовсе не собиралась требовать с врача-диагноста денег. Ей хотелось заглушить боль унижения и вновь почувствовать себя богиней, которую страстно хотят. У Никиты Ильича был сегодня один из самых удачных дней в жизни.
