Фридрих Незнанский - Ошибка президента
— Я постараюсь, — неуверенно ответила учительница. — Обманывать-то я никогда не умела...
— А вы не относитесь к этому как к обману, — посоветовал Турецкий, — это спектакль, если так вам проще. Или самооборона. Значит, триста девятый номер.
— Я запишу.
Турецкий покачал головой:
— А вот этого не надо. Постарайтесь запомнить.
Глава четвертая ДОВЕРЕННОЕ ЛИЦО
1
В этот приезд у Алексея Снегирева появилось новое доверенное лицо — Борис Львович Смелянский. Он обитал в Лисьем Носу, в скрипучем двухэтажном доме, который никто не отважился бы назвать ни крепостью, ни дворцом. К материальным благам, кроме гастрономических, Борис Львович был равнодушен, а в крепости не нуждался. Алексей приехал к нему на электричке, купив по дороге шоколадный торт, до которых старик был большой охотник.
— Шолом, Борух Лейбович! — приветствовал он хозяина, закрывая калитку и ероша пушистый загривок черно-белому псу. — Не знаю, о чем вы тут говорили, но ехать надо. Так когда в Израиль?
— Господь с вами, Алексей Алексеевич! — прозвучало в ответ. — Уеду, а без меня ножки Буша к пятидесятилетию начнут раздавать?.. Вы ж понимаете.
Шевелюра старика походила на белоснежное облачко пены. Он безмятежно восседал в инвалидном кресле, для которого с крылечка был устроен особый съезд. Алексей вошел в дом и привычно покосился направо. Там висел над диваном большой цветной снимок счастливой итальянской семьи. Ослепительно мужественный красавец папа, белокурая красавица мама и между ними — тринадцатилетняя красавица дочь в обнимку с громадным ньюфаундлендом. Любой музыкальный фанат мигом опознал бы на фотографии семью певцов Тарантино. Борух Лейбович повесил ее сразу, как только познакомился с наемным убийцей. Почему, в самом деле, не доставить удовольствие хорошему человеку?
— Вам кофе, Алексей Алексеевич? Или с дороги чего-нибудь посущественней?
— А что есть?
— Цимес-кнейдлах и бульончик. Куриный.
— Уговорили. Тащите.
Багаж, на который не смела покуситься ни одна живая душа, представлял собой продолговатый сундук, окантованный металлическим уголком. В сундуке хранилось множество полезных вещей. В том числе маленький, но очень мощный компьютер; который, попадись он на глаза шведскому таможеннику, вверг бы беднягу в состояние глубокого шока. Когда требовалось, Алексей подключал компьютер к телефонной розетке (благо зарегистрированный электронный адрес в доме имелся) и по своим каналам разузнавал недостающие подробности о лицах из списка, который Борух Лейбович ему предлагал. На сей раз, пробежав список глазами, киллер ограничился удовлетворенным кивком. Пять человек, и каждый давно уже съел из своей корзины все финики. Номером первым числился Михаил Максимович Микешко, 1960 года рождения. Архитектор и творец ННБ — финансовой пирамиды, замаскированной под пенсионный фонд. Официально ННБ расшифровывалось как «Надежность, Нравственность, Благородство». Злые языки, в прочем, утверждали, что аббревиатура нечаянным образом совпадала с инициалами мадам Микешко в девичестве. Два месяца назад в новостях чуть не каждый день показывали толпы тех самых пенсионеров, плакавших и матерившихся перед наглухо закрытыми пунктами ННБ. Теперь скандал отгремел, телевизионщики замолчали как по команде, Микешко необъяснимым образом выпустили из-под стражи и даже поговаривали, будто он собирался куда-то баллотироваться.
Возможно, он как раз теперь составлял предвыборную программу. Или давал ценнейшие указания по телефону. И понятия не имел о том, что надо было бросать все и срочно срываться. Потому что в полусотне километров от него человек с седым ежиком и невыразительными, лишенными цвета глазами покончил с цимес-кнейдлахом и сказал:
— Пускай раздобудут книгу Сигрэма и Конрада «Бамбина бамбина». Желательно не очень задрипанную.
Его собеседник аккуратно записал название и спросил:
— Что-нибудь еще, Алексей Алексеевич? Лично для вас?
Киллер пожал плечами и вытащил из кармана джинсов бумажку. Это был перечень радиоламп, которые ему не удалось достать даже на электронной толкучке.
— Мазлтов! — изумился Борух Лейбович. — Никак раритетами торговать собрались?
— У моей квартирной хозяйки телевизор сломался, — пояснил Алексей, вынимая из сундука маленький стеклянный пузырек с толстыми стенками и прозрачным густым содержимым.
Спрятав пузырек в поясную сумочку, он распрощался и побежал на обратную электричку.
Яркую книгу с большущей пестрой лягушкой на супере ему передали в переходе метро через два дня. Еще через неделю киллер явился за гонораром: часть он попросил наличными - на текущие расходы. К его некоторому удивлению, под портретом семьи Тарантино лежала здоровенная коробка. В коробке, в уютном пенопластовом гнезде, покоился телевизор «Тошиба».
— Это для вашей квартирной хозяйки, — сказал Борух Лейбович. — От восхищенных поклонников.
Алексей про себя предположил, что лампы, помнившие динозавров, не удалось найти даже мафии.
Выйдя от Валентины Андреевны, Турецкий пошел обратно в гостиницу. На душе было неспокойно, он почему-то был совершенно уверен, что к Лисицыной придут, и довольно скоро.
Улица Алексея Фатьянова вся была застроена деревянными частными домами: опять резные наличники, кое-где массивные деревянные ворота под крышами, тоже с резьбой. Чтобы над воротами красовалась двускатная крыша, он вроде и не видел никогда. На миг Турецкий забыл о том, что приехал сюда по важному и весьма опасному делу. Ему стало даже немного обидно, что он, в сущности, лишен многого из того, что доступно каждому человеку — уже очень давно он не ездил куда-то просто так, а не по делу, не гулял по улицам, не смотрел на дома, он всегда, уже много лет, каждую минуту свой жизни выполнял какое-нибудь важное задание.
Был девятый час, и, хотя жители уже давно встали, людей на улице видно немного — улица Фатьянова была тихой в любое время суток.
Уже, сворачивая на улицу Паркоммуны, Турецкий внезапно столкнулся с обладателем хемингуэевской бороды, который шел ему навстречу. «Тот самый, что приехал вчера со мной одним поездом, — подумал Саша, и вдруг его мозг пронзила догадка: — Он!»
Когда они поравнялись, бородатый бросил на него рассеянный взгляд и прошел мимо. Турецкий также постарался не подавать виду, что узнал его. Однако, пройдя несколько шагов, он быстро оглянулся. Его худшие подозрения подтвердились — бородатый свернул на улицу Алексея Фатьянова.
Это изменило первоначальное намерение Турецкого вернуться в гостиницу, и он снова пошел на переговорный пункт. Конечно, всегда была вероятность того, что его могли подслушивать, уж очень большие люди волновались по поводу старой любительской фотографии, которую сделала когда-то старшеклассница, гостившая в Москве. Можно было, конечно, пойти в местную милицию, но Турецкому до поры до времени не хотелось засвечиваться, кто знает, какие друзья и знакомые есть у местных ментов.
— Шура, — крикнул он в трубку, — ты меня слышишь?
— Слышу тебя хорошо, — ответила Романова. Ее голос звучал так, как будто она находилась по крайней мере в Нью-Йорке (при этом Турецкий знал, что из Нью-Йорка-то слышно как раз хорошо).
— Ну что нового? — дежурно спросил Турецкий.
- Ну, это, собственно, не такая уж новость. Получила сводку из Питера. Там тоже неспокойно. На той неделе несколько заказных убийств. Считают, что связаны между собой — очень уж похож почерк.
— А что за люди?
— Среди них есть и банкир. Михаил Микешко, помнишь нашумевшее дело — глава этого липового пенсионного фонда, который лопнул?
— Туда ему и дорога, — отмахнулся Турецкий. — Шура, — ему приходилось говорить достаточно громко, и он старался сделать так, чтобы его могла понять одна Романова, — Константин тебе рассказывал, зачем я в Князеве? Нет? Позвони ему. Скажи, что появился конкурент. Надо бы прислать подкрепление. Или состыкуйся здесь со своими, чтобы тоже проследили.
— Особые приметы? — спросила Романова.
— Приехал вчера вместе со мной, остановился в гостинице. Борода, как у писателя Хемингуэя.
— Вот что значит интеллигентный человек, — засмеялась издалека Романова.
— Так что ты уж передай через своих...
После этого Турецкий вернулся в гостиницу.
Войдя, он тщательно осмотрел номер — как будто никого посторонних не было. «Интересно, узнал меня или нет? — подумал он про бородатого. — По крайней мере, сделал вид, что не узнал. А я-то его с первого раза запомнил. И что они таких людей посылают, ведь он сразу же бросается в глаза, его узнаешь в любой толпе. Что это, непрофессионализм? В это верилось с трудом. Скорее какой-то одним им известный расчет».
