Фридрих Незнанский - Ошибка президента
Короче говоря, в отличие от Президента России Президент СССР был светским человеком. Пусть пустым, говорливым, но он умел быть на виду, умел нравиться (особенно когда его переводили толковые переводчики).
Но, заступив на его место, Андрей Степанович и не подозревал, как трудно ему будет даваться эта роль. Он был сильнее, значительнее, внушительнее Президента СССР, но был совершенно неспособен красоваться перед объективами.
Более того, оказалось, что встречи с главами иностранных государств для него самая настоящая пытка. Он не мог расслабиться ни на секунду. И потому никогда не ездил с визитами, если это не было совершенно необходимо.
Точно так же неуютно и неуверенно чувствовал себя российский Президент перед камерой. А потом, когда видел себя на экране телевизора или в кинохронике, то не нравился себе категорически — какое-то выморочное выражение на окаменевшем лице, отрывистые фразы. Казалось даже, что он говорит не своим голосом.
Конечно, ему помогали. Особенно он был благодарен Биллу Клинтону. Когда в Ванкувере советский и американский президенты должны были проводить совместную пресс-конференцию, глава Российской Федерации волновался ужасно. Вдруг что скажет не так, вдруг будет слишком долго обдумывать ответ, в то время как Клинтон и Малруни станут отвечать быстро и четко. Он, правда, был уверен, что вокруг никто не замечает его неуверенности, во всяком случае, российский глава старался держать себя как обычно. Но чувствовал — впереди большое испытание.
Помощь пришла оттуда, откуда он ее мог ожидать менее всего. Накануне пресс-конференции Клинтон внезапно обратился к российскому Президенту с предложением до ее начала обсудить возможные вопросы и ответы. Глава России с радостью откликнулся на это предложение. Хотя к радости примешивалось беспокойство — неужели этот американец догадался, что его российский коллега немного волнуется перед предстоящей встречей с журналистами, если не сказать — побаивается ее. Он внимательно вгляделся в лицо Клинтона, но не прочел в нем ничего, кроме искренней доброжелательности и желания работать вместе.
За час до назначенного времени президенты встретились с глазу на глаз, если не считать переводчика, этого необходимого и неизбежного вечного свидетеля. Сколько раз российский глава жалел о том, что так и не выучил толком ни одного иностранного языка. В школе когда-то изучал немецкий, затем в институте начинал английский, но языки ему совершенно не давались. А как было бы прекрасно общаться с иностранными официальными лицами без посредников. Но, увы, приходилось прибегать к услугам переводчиков. Правда, это были высококвалифицированные люди, которые, не задумываясь и не останавливаясь ни на минуту, дословно передавали одной из сторон то, что говорит другая, оставаясь при этом как бы в тени. Время от времени Президент России даже ловил себя на том, что иногда начисто забывает, что кроме него и Клинтона в зале переговоров присутствует кто-то третий.
Так и в тот день в Ванкувере за час до того времени, на которое была назначена пресс-конференция, в небольшом, но очень удобном зале собрались три президента.
— А ведь по общей площади наши страны занимают почти половину земного шара, — заметил президент Канады Малруни.
Да, это была действительно важная встреча. В ходе беседы были выделены восемь блоков проблем, по которым вопросы журналистов были наиболее вероятными. Вместе главы крупнейших государств проработали на них ответы.
«А ведь мы прямо как школьники или студенты, — вдруг подумалось российскому главе, — готовимся к собеседованию. А меня, как двоечника, натаскивают другие, которые лучше знают материал».
Но вслух он, разумеется, этого не сказал.
Поэтому российский Президент так и остался в неведении относительно того, думает ли то же самое Клинтон или нет. Но даже если его американский коллега и думал что-нибудь в этом роде, он ни жестом, ни словом не намекнул на это.
Андрей Степанович был ему искренне признателен.
Пресс-конференция тогда прошла как по маслу. Президенты отвечали четко, слаженно, не было ни затянувшихся пауз, ни заминок, которые подчас оказываются более красноречивыми, чем сами ответы. И когда на следующий день президент России прочел в газетах о том, как высоко оценили журналисты профессионализм собравшихся глав государств, он не мог не поблагодарить в душе Билла Клинтона, который так помог в трудную минуту.
Как ни странно, даже теперь, став узником в собственной стране, преданный людьми, которых считал своими верными соратниками, российский глава продолжал надеяться на помощь не из России, а именно со стороны, и прежде всего из Вашингтона.
Президент тяжело вздохнул и перевернулся на другой бок. Сон не шел. Да и как он мог прийти.
Да, помощь из Вашингтона. Это было бы реально. Но только в том случае, если в Вашингтоне станет известно об исчезновении российского Президента. Пока же, судя по всему, мир находится в неведении о том, что совершено беспримерное по своей наглости преступление. Президент похищен! А мир спокойно живет, как и жил...
Но как же это возможно!..
«Сколько они смогут продержать меня здесь? — думал Президент. — Скорее всего, объявили, что я внезапно заболел или еще какую-нибудь чушь. Или что я вдруг ни с того, ни с сего укатил куда-нибудь отдыхать. — Он снова тяжело вздохнул. — А одновременно пустят в народе слух, что у меня опять запой», — от этой мысли защемило сердце.
Ведь это уже было, и не раз.
Конечно, несколько дней у них есть — Президент тяжело болен, возможно, ему делают операцию. Он, кстати, действительно собирался лечь в больницу с небольшой операцией на носовой перегородке. Это ИМ, конечно, хорошо известно.
«Но что они будут говорить Фаине, девочкам? Им-то не скажешь, что Президент, мол, заболел и все тут». — При мысли о жене и о том, как будет она волноваться, Президент опять тяжело вздохнул.
Конечно, Фаина в отличие от супруги Президента СССР никогда не лезла в большую политику, а занимала скромное, но достойное место. Даже если она что-то заподозрит, вряд ли у нее будет возможность связаться с Западом. Уж они постараются ее блокировать.
«Может быть, Женя, ее племянник... — возникла новая мысль, но тут же сменилась другой: — Его тоже постараются как-нибудь отстранить».
Президент вспомнил о том, как племянник спас его с супругой в Ирландии. Теперь сомнений не оставалось — тогда это действительно было покушение, как убеждал полковник спецохраны Дроздов. Но другие говорили иное...
Только теперь Президент понял, чего стоили эти слова других.
На рассвете Князев показался куда более интересным, чем вчера. Даже романтичным. Некоторые из этих улочек, круто забиравшихся с горки на горку, выглядели так, как будто не было на Земле никакого индустриального века. Почти на всех домах были резные наличники, коньки крыш венчали вырезанные из жести петухи. Здесь топили дровами и носили воду из колодцев, прибивали к деревьям скворечники и держали кур. Только телевизионные антенны и машины за заборами указывали на то, что все происходит в наши дни. Хотя, пожалуй, все же не в компьютерную эпоху.
Турецкий подошел к дому номер пятнадцать. Аккуратный синий домик, обнесенный забором. Саша взялся за калитку, во дворе сразу же громко залаяла собака.
«Вот черт, — подумал Турецкий. — Звонков-то у них нет. Вдруг она спит еще, а мне тут стой на ветру».
Правда, скоро он понял, что биозвонком, собственно, служила собака. Рыжая жучка с хвостиком баранкой остервенело лаяла на него из-за калитки, пока на крыльце не показалась какая-то фигура в наброшенном на голову клетчатом платке.
— Кто там? — раздался женский голос.
— Валентина Андреевна! — что есть силы гаркнул Турецкий, чтобы она уж наверняка услышала.
— Сейчас, сейчас, — проговорила женщина и снова исчезла в доме.
Жучка продолжала заливаться.
Наконец, когда Турецкий решил, что на ветру он промерзнет насквозь, дверь снова открылась и к калитке поспешила невысокая, пожилая женщина в очках с толстыми стеклами.
— Вы из Москвы, — сказала она утвердительно.
Турецкий кивнул.
— Пойдемте, как прекрасно, что вы приехали, я прямо не ожидала, — приговаривала Валентина Андреевна, возясь с замком. — Пальма, тише, это свои. Пальма, свои! Да проходите, не бойтесь ее, она не тронет. Пальма! — Она распахнула перед Турецким калитку. — Надо же, только вчера прочитали, а сегодня уже вы. Я и предполагать не могла... — Она замолчала и внимательно посмотрела на Турецкого. — Вы по поводу моего письма на радио или нет? А то я как-то сразу решила...
— Да, Валентина Андреевна, я по поводу письма, точнее, по поводу фотографии, — подтвердил Турецкий, когда она вела его к дому.
