Мертвый сезон. Мертвая река - Джек Кетчам
– Мы проверим, – кивнул Манетти.
– Когда же мы их прижучим? – промолвил Питерс. – Когда возьмем их? Когда же зачистим?..
Он заметил, что все утро повторяет: «Мы, мы». Надеялся, что не задевает Манетти тем, что, похоже, пытается вновь играть роль главного. Да даже если бы задел – Питерс мало что мог с этим поделать. Разве что стараться построже следить за языком. Они же сами его пригласили. Вот он и пришел.
– А знаешь что, – сказал Питерс. – Готов поспорить, они вообще не знают о том, что перешли границу. Бьюсь об заклад, им это даже в голову не взбрело. Они просто идут и идут.
«Пока не сверишься с картами, – подумал он, – границы тоже кажутся текучими».
Манетти кивнул.
– Ну и откуда ты хочешь начать? – спросил он.
На мгновение перед Питерсом вновь предстал Кудзиано – с перерезанным горлом, силящийся закричать. Манетти в чем-то был похож на него. Такой же жилистый.
Питерс отогнал воспоминание.
– Найдем старую пещеру. Надеюсь, они тупые – и обосновались там вновь.
11:00
Эми как раз собиралась заняться мытьем посуды для завтрака, когда услышала звук включившегося в ванной душа. Она подумала о том, сколько же времени удалось поспать мужу, и испытала уже знакомое чувство зависти. Для Дэвида не составляло проблемы подняться после шести, а то и пяти часов сна; ей требовалось не меньше восьми – иначе она потом весь день ходила сама не своя.
Что после рождения Мелиссы чаще всего и случалось.
Однако на третий месяц стало полегче. Режим сна, питания и активности у Мелиссы несколько упорядочился. Теперь девочка спала минимум девять-десять часов ночью и просыпалась не чаще одного-двух раз.
Зато начались проблемы со сном уже у самой Эми. Она еще не перестроилась. И лишь в прошлую ночь Эми впервые за несколько недель смогла как следует выспаться. Это оказалось приятно. Но едва ли было достаточно. Дэвид же то и дело цитировал Уоррена Зивона[8]: «Отдохну, когда сдохну». Она не могла взять в толк, в кого муж такой энергичный. Уж точно не в родителей. У них типичный вечер представлял собой три-четыре ситкома, новости в одиннадцать – и на боковую. Эми сунула в посудомоечную машину последнюю тарелку и вытерла руки. Кожа вновь стала сохнуть – стоит намазаться кремом. Ногти и так сделались ни к черту, сплошь слоящиеся и легко ломавшиеся, а теперь вот еще и шкурка шелушится… Роды порядочно потрепали организм Эми, испортили гормональный фон. С одной стороны, у нее наконец стабилизировались крайне нерегулярные месячные. С другой, она теперь не могла выпить даже бокал белого вина, не рискуя исторгнуть из себя ужин – хотя водка, как ни странно, заходила нормально.
Ну и сохнущие руки до кучи…
Не так уж все плохо. Особенно если учесть, что итогом всех страданий и неудобств стала Мелисса. Ребенок спал, и Эми не хотелось ее будить. Хотя сейчас, когда Дэвид проснулся, ей бы не помешало пропылесосить. К двум часам ждали Клэр с Люком, и до их приезда Эми хотелось покорпеть над дизайном. Чистота дома под угрозой, что ж.
«Садись за работу, – сказала она себе, – а пропылесосить сможет и Дэвид, когда закончит с завтраком. Возражать он не станет. Он никогда не возражал».
Ее компьютер стоял прямо напротив массивного дубового письменного стола мужа. Сидя лицом друг к другу в те – теперь уже редкие – моменты, когда их графики совпадали, Эми с Дэвидом шутили о том, что чувствуют себя «Знаменитыми братьями Бейкерами», разве что без Мишель Пфайффер – и с поправкой на шевелюру Дэвида.
Эми налила себе чашку кофе, добавила из холодильника молока, прошла к столу и села. Пальцем ноги включила компьютер, вставила в дисковод нужную дискету. Затем села обратно и принялась просматривать результаты проделанной накануне работы.
Пока они загружались, Эми снова подумал о Клэр.
Мысли о Клэр должны были радовать, но после событий последних дней первым являлось совсем другое чувство – гнев. Не на нее – они с Клэр были лучшими подругами еще со времен колледжа, и в их взаимоотношениях ничего не изменилось.
На Стивена, ее мужа.
Эми почувствовала неладное сразу же, еще тогда, почти десять лет назад.
К несчастью, того же не скажешь о Клэр.
Было в этом человеке что-то неуловимо гнусное. За всем его добрым юморком, вежливостью и мнимой заботой о Клэр скрывалась какая-то бесхребетность. У Стивена была привычка увиливать, в разговоре он никогда не смотрел на собеседника прямо. Но стоило отвернуться, как сразу чувствуешь на себе его взгляд.
А вот всем мужчинам Стивен нравился. Даже Дэвиду. «Мистер обычный парень». Всегда готов выпить или посмеяться.
Эми не доверяла Стивену ни на грош.
Поняв, что дела у них с Клэр идут к женитьбе, Эми как можно тактичнее, но настойчиво пыталась образумить подругу.
Однако Стивен оказался умен. В том смысле – как Эми догадывалась, – в каком часто бывают довольно умными низкопробные социопаты. С ролью своей справлялся отменно. Заявлялся к Клэр исключительно как друг и на протяжении нескольких месяцев даже не заикался о том, что претендует на большее. Он приучал Клэр к тому, что находится рядом – сначала лишь время от времени, потом постоянно. Втирался в общество ее друзей. Легко и непринужденно.
Клэр в тот период как раз переживала болезненный разрыв. Она нашла в себе силы бросить парня, с которым жила чуть ли не со времен колледжа. Парень оказался ревнивым собственником, причем до того оголтелым в своей ревности, что смотрелся бы комично, не провоцируй его норов столь сильную агрессию. Дело кончилось пьяной ссорой у квартиры Клэр, когда парень во всеуслышание заявил, что она ничуть не лучше его мамаши. К тому времени Клэр стала уязвима к мягкому подходу. И Стивен разыграл все как по нотам.
«Самое главное для меня – это быть тебе другом, – твердил он. – Я тебя уважаю».
Эми отлично помнила его тон, приторный и фальшивый.
Конечно, на фоне предыдущего маньяка Стивен казался совершенством. Да и секс с ним был хорош. Клэр запросто приняла обычную обходительность за искреннюю заботу. Решила, что действительно ему нравится. Что он ее любит.
Эми сомневалась, что Стивен вообще был способен кого-то любить.
Она часто задавалась вопросом, когда и почему Стивен решил, что ему
