Сценарии судьбы Тонечки Морозовой - Татьяна Витальевна Устинова
– А мы Марина и Андрей.
– Сало свежее, – и Татьяна сунула Марине под нос тарелку. – Недавно солила. Не наше, но тоже свойское, у соседей брала.
– Проверенное дело, – поддакнул Валера. – Наше все равно лучше, но мы вас своим осенью угостим. Сейчас своего нету, подъели. Ну, будем здоровы! – И опрокинул рюмку. – Ты сальцем закуси, закуси, Марина!
– Вот огурчики еще, эти как раз свои.
– В подпол, что ль, лазала?
Татьяна кивнула.
– Крикнула бы, я б слазил!
– Настойка хороша, – сказала Марина Тимофеевна. – Чистейшая! Как настаиваете?
Валера засмеялся и налил еще по одной.
– А! Это дело непростое! Покупаем водку, сразу два ящика.
– Куда два-то, – перебила Татьяна, энергично хрустя огурцом, – когда все четыре, а то пять! На тебя ведь удержу нет!
– Не перебивай, Тань! Водку дорогую покупаем, рублей по триста. И сливаем в бутыли. У нас такие бутыли есть по двадцать литров. И в каждую марганцовочки насыпаем, понемножку, вот прям чтоб только-только. А дальше главное ее не беспокоить.
– Кого? – не поняла Марина. – Водку?
– И марганцовку, – подтвердил Валера с удовольствием. – Главное, чтобы в тихом месте стояла и чтоб медленно-медленно так марганцовка на дно сходила. Это недели три, а то и четыре. Когда сойдет, водку через шланг сливаем и чтоб осадок весь на дне остался. Вот тут она чистая и выходит!
– А осадок – страсть божья, – вступила Татьяна. – Одна чернота! И какую ты покупную водку ни возьми, все равно черноты не оберешься! Мы всякую брали, пробовали. И настаиваем только после очистки. Вот эта – на калгановом корне. На смородиновых почках есть.
– Ну-ка принеси попробовать, – распорядился Валера. – Совсем другая!
– Да нам и эта нравится, – сказала Марина.
– Так все нужно попробовать! Эх, хорошая у вас собака!
Черри лежала на пороге беседки, и когда заговорили о ней, поставила уши и ухмыльнулась. Она вообще часто улыбалась, Марина заметила.
– Так вы это, адрес-то нам оставьте, – попросил Валера. – Чтоб мы Женьку забрали!.. И сало чтоб передали…
– Джессика не хочет возвращаться, – сказала Марина с нажимом. – Вы ее вернете, она снова убежит, и все дела.
– Так чего ж нам делать?! Пусть у вас останется?! При живых родителях в людях?!
Вернулась Татьяна с другой бутылкой в руках. Бутылки были красивые, с притертыми пробками, и разные – на столе прозрачная, а эта зеленого стекла.
– Ты про нашу? – быстро спросила Таня мужа и посмотрела на гостей. – Ничего плохого-то нету, точно?
– Ничего нет плохого, – сказал Липницкий. – Но Марина права. Возвращаться она не хочет.
– Мало ли чего она не хочет!.. Пропадет девка в Москве этой!
– Чтоб не пропала, и нужно решить, что делать, – Марина положила на хлеб кусок розового сала, подумала и добавила еще один. – Ну что? Наливайте смородиновую, а то принесли и не наливаете.
– Валер, чего ты не наливаешь-то, правда!
– И ни рюмки не выпьешь? – спросил Валера у Липницкого, разливая смородиновую.
– Я за рулем, Валер!
– Так хоть на чай налегай! Тань, подбавь ему горячего! И вон буженины! Буженина тоже самодельная, первый сорт. Мы когда сало брали, шейки тоже взяли. С огурчиком, с огурчиком!
Выпили по второй, и Марина снова пришла в восторг.
– Шедевр, – сказала она и откусила хлеба с салом. – Произведение искусства.
– Смотри-ка, разбирается твоя-то, – сказал Валера и толкнул Липницкого в бок. – Ты небось научил?
– Сама научилась, – сказала Марина. Ей стало весело.
Приключение, очень странная затея, оказалось самым настоящим. И люди, на которых Джессика наговорила невесть что, тоже оказались самыми настоящими. Марина готовилась к неприятному и болезненному разговору, и зря!.. Ее потихоньку отпускало напряжение последних дней, и было приятно сидеть в беседке, выпивать из крошечной рюмочки, заедать салом, смотреть по сторонам на зеленеющую траву и деревья в дымке, нюхать вкусный воздух на манер собаки Черри. В воздухе пахло свежей землей и немного печным дымом.
И за Джессику не нужно отвечать! За нее отвечают родители, и никакие они не алкоголики, и нет никакой сестры в детдоме, и отвратительного отчима нет, и злой собаки!..
– Я считаю, что ей нужно восстановить документы, – Марина снова соорудила себе бутерброд. – Прежде всего.
– По заднице ей нужно прежде всего, – перебил Валера.
– Ну, если раньше по заднице не помогало, значит, сейчас тоже вряд ли поможет. С документами она может вернуться в Москву на работу.
– Господи, какая такая работа, – Татьяна опять всплеснула руками. – Дома работы полно, нет, она в Москве работать будет!
– Дома ей не нравится работать, – сказала Марина. – Ее тянет в Москву, в Москву!
– Пьеса Чехова «Три сестры», – ввернул Липницкий.
– Да у ней пьеса, а у нас одни слезы! Провожали, так Танька ревмя ревела три дня! Домой, и точка! Хватит, погуляла.
– Ей нужно трезво оценить свои силы, – продолжала Марина. – Одно дело то, что она в интернете читает, а другое дело – жизнь без мамы и папы в чужом городе. А если вы ее не отпустите, она вам не простит никогда. И во всех ее проблемах вы будете виноваты.
– Да мы и так виноваты, – сказала Татьяна. – Родились, вишь, в глуши, надо-то было в Европах, а мы на Волге. Зарабатываем мало, блата нету. Отдыхать не умеем, со свиньями живем!.. То ли дело на картинках. Там все нарядные, прибранные, на каблуках высоченных и в брильянтах.
– И стоят где-нибудь, – добавил Валера. – Как стадо. Стоят и стоят. Стаканы в руках держат.
– Это называется фуршет, – пояснила Марина. – Слушайте, о чем мы говорим?!
– Так это! О Женьке.
– Она собирается на следующий год опять поступать в театральный. А в этом году работать и учиться.
– Кем работать-то?!
– Кем угодно, – сказал Липницкий. – Курьером.
– Это сколько ж она заработает?!
– Ничего не заработает.
– А зачем тогда работать?
– Вы не понимаете! – сказала Марина с чувством. – Как зачем?! Чтобы она пожила именно так, как ей хочется! В Москве и… свободно!
– Вот именно, – буркнул Валера. – Кто ее потом замуж возьмет со свободой этой? Одни ведь разговоры, что сейчас молодые напропалую друг с другом живут! Они, может, и живут, конечно, только ни один порядочный парень на такой, пожившей, не женится никогда!
– Подождите, – Марина сбилась. – Замуж ей рано.
– Так отец про то говорит, что неизвестно, чего она там наживет, в Москве этой!
Марина посмотрела на Липницкого. Ей требуется поддержка тяжелой артиллерии, он что, не видит?
Он все видел.
– Мы думаем, что ей необходимо попробовать, – вступил он, – сделать, как она считает нужным. Курьер или не курьер, какая разница! Она ни на какой работе сейчас ничего не заработает! Но пусть хоть попробует! Поживет одна, поснимает углы, побегает на курсы!
