Андрей Троицкий - ФАЛЬШАК
– Спасибо за правду, – сказал Бирюков.
– С вами приятно работать, – Пенкин спрятал ключ в портфеле.
– С вами тоже. Надеюсь, завтра, получив гонорар, вы сможете позволить себе не только бутерброд с засохшим сыром. Что-нибудь повкуснее.
Пенкин засмеялся беззвучным смехом.
Глава двадцатая
Бирюков разложил на письменном столе стодолларовые купюры и сказал:
– Хочу, чтобы ты внимательно посмотрел на эти бумажки и ответил мне на один простой вопрос: кто в Москве способен изготовить подделки такого высокого качества? Назови хотя бы одно имя.
– Это подделки? – сидевший за столом Жора Моховиков по кличке Моховик посмотрел на гостя удивленно. – Что-то не похоже.
Моховик открыл дверцу стола, выдвинул нижний ящик. Положил на столешницу текстильную лупу с пятнадцатикратным увеличением, крошечный фонарик с инфракрасной лампочкой, квадрат темной пластмассы, склянку с прозрачной жидкостью и аптекарскую пипетку. Худощавый и низкорослый, с сединой, пробивавшейся на висках, Жора выглядел старше своих сорока четырех лет. Он был одет в бумажные штаны и клетчатую рубашку с засученными рукавами. Когда Жора двигался, из правого рукава выглядывала розовая, как зад поросенка, культя.
– Ты что сейчас при делах?
– Да как сказать…
– Значит, при делах, – в голосе Моховика звучала нотка зависти.
– Только собираюсь кое-что провернуть, сделать одно ценное приобретение, – соврал Бирюков. – Но мне нужна скидка. Значит, нужны левые бабки хорошего.
– Все, блин, при делах, даже фраера вроде тебя, – вздохнул Маховик. – Один я торчу, как хрен в стакане. Пацаны подкидывают мне на бедность, чтобы с голоду не припух. Но сидеть на подсосе, не мой профиль. Да, лучше бы мне ногу отрезали. Даже две ноги.
Жора даже поморщился. Потер банкноту пальцами, проверяя, шершавая ли бумага, затем сложил ее пополам, провел ногтем по линии сгиба. Расправил купюру.
– Держи двумя пальцами за край, – сказал он.
Бирюков двумя пальцами ухватился за край банкноты. Маховик крепко держал свой край, затем резко дернул сотенную на себя.
– Странно, она не рвется, – сказал Жора. – Поддельная бы разорвалась. И в линии сгиба, где я проводил ногтем, должна остаться белая полоска, а на этой не осталось. М-да…
Маховик зубами открутил крышку пузырька. Действуя левой рукой, разложил банкноту на куске пластмассы, закрепил ее держателями, напоминающими бельевые прищепки. Из пипетки капнул на банкноту очищенного бензина, долго разглядывал через лупу проступившие водяные знаки. Бирюков не торопил Маховика. Сидя у окна, он разглядывал пустой двор старого дома, курил сигарету и думал о превратностях судьбы. С Жорой Бирюков сошелся в вологодской пересыльной тюрьме. Когда выяснилось, что Бирюков профессиональный художник, авторитетный Маховик, некогда закончивший с отличием художественную школу, сам предложил свою дружбу и помощь. Но помощь вскоре потребовалась самому Жоре.
Прошло уже пять лет с того злосчастного дня, когда контролеры пересыльной тюрьмы, придравшись к какому-то пустяку, выдернули Моховика из общей камеры и отвели в караульное помещение, прозванное козлодеркой. Сменяя друг друга, контролеры лупцевали Жору смертным боем два часа без перерыва. Стены и пол козлодерки были залиты кровью, терявшего сознание арестанта отливали водой и снова молотили чем придется. «Хватит, – крикнул прапорщик, который усердствовал больше остальных, и окончательно выбился из сил. – Стоп, я сказал». Маховик лежал на спине, разбросав руки по сторонам, смотрел в потолок, но видел только темноту. Отдышавшись, прапор подошел к Жоре и трижды прыгнул на его правую руку каблуками сапог. Арестант пришел в себя, взвыл от боли. И вскоре вырубился. Через весь коридор его волоком дотащили до камеры.
Ночью поднялась температура, Маховик бредил и впадал в забытье, рука вздулась и посинела. Сокамерники барабанили в дверь, просили вызвать из санчасти дежурного лепилу. Но фельдшер не пришел ни утром, ни днем. Зато под вечер в камеру заявился сам старший врач. Он осмотрел руку Маховика, впавшего в глубокую прострацию, сделал знак санитарам, и Жору на носилках уволокли неизвестно куда. Позднее выяснилось, что у Маховика сломано плечо и раздроблена лучевая кость правого предплечья. Починить руку, пожалуй, смог бы именитый московский профессор, но в пересылках медицинские светила не работают. Руку ампутировали чуть выше локтя.
Впоследствии Жора утверждал, что контролеры выполняли заказ из Москвы, отрабатывали деньги. Кое-кому из конкурентов не хотелось, чтоб Маховик, получивший детский срок за подделку долгового обязательства и попытку его обналички в одном из коммерческих банков, вышел на свободу живым, здоровым и снова мог заниматься изготовлением ценных бумаг. Вскоре Жора, от боли не спавший несколько ночей кряду, изменил свою точку зрения. «Это менты меня приговорили, – рассказывал он на этапе. – Против меня у них козырей никогда не будет. Потому что лучшего спеца, чем я, по всей России не найти. Вот они мне лапу и отпилили. И на том конец Маховику». Понять, какая из двух версий соответствует действительности, было невозможно.
Через полчаса Жора закончил свои опыты и сказал.
– В свое время в Москве было много польских баксов неплохого качества. Появлялись доллары дагестанского производства. Но это так… Мусор. Еще гуляла большая партия иранских баксов. Перекупщики брали по семьдесят – восемьдесят центов за доллар. Потому что те бабки того стоили. Очень хорошие. Но эти не хуже, хоть они не польские и не иранские.
Маховик помолчал минуту и сказал.
– Пожалуй, никто не смог бы изготовить фантики такого качества. Даже если имел все необходимое оборудование.
– А в чем секрет этих долларов?
– Понимаешь, для изготовления фальшивок в наше время в основном используют компьютерные технологии, – ответил Маховик. – Сканируют купюру. Затем изображение как бы редактируют, подбирают цвета и шлепают банкноты на лазерных принтерах с очень высоким разрешением. А в бумажный лист вклеивают металлическую полоску. Примитивная технология. Самодеятельность. Бабки, слепленные таким способом, стоят дешево, их легко распознают детекторы валют. А сбытчики пачками подают на нары.
– А мои доллары?
– Ну, это совсем другая песня, – сказал Моховик. – Возьми лупу и внимательно посмотри на купюру. Здесь использована шикарная бумага, которая по фактуре точно соответствует той, на которой печатают настоящие банкноты. Скорее всего, партию бумаги делали на заказ. Водяные знаки хорошо просматриваются, даже если не пользоваться очищенным бензином, просто разглядывать банкноту на свет. Бумага пропитана святящимися бесцветными реагентами. Поэтому при ультрафиолетовом и инфракрасном излучении бабки светятся, как настоящие. Качество краски очень высокое, это не дешевые анилиновые красители, которые смываются бензином. Впрочем, хорошая краска в наше время – не проблема. Я не химик, не криминалист, чтобы определить ее состав. Ясно одно: краска дорогая, очень стойкая.
– Это я уже заметил, – кивнул Бирюков.
– Водяные знаки получается на бумаге, потому что в определенных местах она тоньше. Вот и весь их секрет. Бумагу истончают при помощи проволочных или резиновых клише, так получаются водяные знаки на уже готовых купюрах или на бумаге. Усек?
– Пожалуй.
– В рисунке долларовых банкнот используются тона и полутона. Темные и более светлые. Изображение разбито на мельчайшие точки и линии. Хотя краска при изготовлении купюр – одного цвета, изображение на банкноте кажется многотоновым. Если точки маленькие, а белые места между ними велики, тон получается светлым, и наоборот. В нашем случае все эти тонкости выполнены безукоризненно. Но без компьютера все же не обошлось. Я уже сказал, что серийные номера разные. Их нанесли на лазерном принтере на уже готовые банкноты. Но это только мое предположение. Я пришел к этому выводу, потому что такая технология упрощает процесс изготовления денег и не вредит качеству.
– Что еще скажешь?
– Банкноты отпечатаны не на принтере, а в типографии комбинированным методом. Использована высокая печать. В качестве печатной формы применили цинковые пластины, на которые сфотографированы стодолларовые банкноты. На изображение накладывают специальную краску, которая выплавляется из пластины вместе с канифолью. Затем пластину травят слабым раствором азотной кислоты. Кислота выедает места, не покрытые краской. В итоге мы имеем выпуклый рисунок банкноты. Что-то похожее на гравюру. На пластину накатывают краску, запускают станок. И можно складывать деньги в мешки. Ну, вот раскрыл в общих чертах всю технологию.
– Тогда почему ты пришел к выводу, что эти бабки – поддельные?
– Смотри в лупу, – сказал Маховик. – С левого края внизу есть едва заметное продолговатое пятнышко, различимое только при сильном увеличении. Видишь? Оно отпечаталась на всех твоих четырех банкнотах. А произошло это, потому что на печатную форму попало бумажное микроволокно или пылинка. И краска на это место не накатывается.
