Слоновая кость - Мерседес Рон
– Температура на улице – три градуса, – сказал я, угрюмо глядя на ее наряд.
– Ты теперь синоптик?
Она ответила, как всегда, быстро, не теряя улыбки. Она почти не красилась, хотя ее губы всегда блестели так, что казалось, будто она только что облизнула их.
– Я тот, кто не выпустит тебя из квартиры, пока не наденешь теплую одежду, – ответил, доставая телефон из кармана и глядя на экран, чтобы не смотреть на нее.
– Иногда ты хуже отца, – бросила она, повернувшись спиной и возвращаясь в спальню.
«Если бы ты только знала…»
Через минуту вернулась в розовой шерстяной шапке, шарфе и кожаной куртке.
– Доволен?
Не ответил, подошел к двери и придержал открытой, чтобы она могла пройти. Проходя мимо, она на секунду остановилась рядом со мной.
– Спасибо, что беспокоишься о моем здоровье, – сказала она, встав на цыпочки, и поцеловала в щеку.
Почувствовал, как все тело напряглось от этого простого прикосновения. Это было что-то другое, теперь Марфиль позволяла определенные вольности, которые держали в постоянной готовности. Уже не смог бы оттолкнуть ее. Она, казалось бы, использовала невинные жесты, но оба знали, что она ищет чего-то большего. Прикосновение, ласка, поцелуй в щеку – ничто, верно?
Хмыкнул в ответ, как и всегда, когда она пыталась настоять на своем.
Сев в машину, включил обогреватель и радио, чтобы послушать новости. Очевидно, был не единственным, кто беспокоился о надвигающейся буре. Температура резко упала всего за несколько часов, и это было ненормально, учитывая, что был почти май.
Просим граждан оставаться дома и не выходить на улицу. Надвигаются сильные ливни, которые могут перерасти в град.
– Погода просто сумасшедшая, – пожаловалась Марфиль с обеспокоенным выражением лица. Заметил, что она достала телефон и принялась быстро печатать. Хотел было спросить, кому так настойчиво «написывает», но промолчал и продолжил вести машину.
В университете пришлось разделиться, Марфиль до сих пор не хотела, чтобы нас видели вместе. Я наблюдал за ней издалека, сидя в дальнем ряду аудитории и восхищаясь тем, какой она была. Тем, что, несмотря на женственность, могла быть жесткой, если это было необходимо.
Она почти десять минут спорила с профессором о том, как действовать в условиях экономического кризиса и что ошибок, допущенных во время «пузыря» на рынке недвижимости, можно было избежать.
– Проблема заключается в жадности и в том, что наиболее важные банковские структуры пошли на риск, не имея достаточно большого запаса капитала, чтобы противостоять кризису.
Я улыбнулся профессору, который был и банкиром, и возблагодарил небеса за то, что в этот момент прозвенел звонок, сигнализирующий об окончании занятия, прежде чем он съел ее заживо и мне пришлось бы вмешаться.
Марфиль собрала книги, сунула их в сумочку от «Прада» и улыбнулась однокурснику, который сидел рядом с ней. Пока я ждал ее, прислонившись к стене напротив двери, многие из ее однокурсниц бросали на меня странные взгляды, перешептывались и хихикали, как девочки. Больше половины из них уже подходили ко мне знакомиться с совсем не тонкими намеками, но хватало односложных ответов им, чтобы прекратить попытки.
Марфиль вышла из аудитории и – как делала всю неделю – вместо того, чтобы идти вперед, встала рядом со мной, будто мы были однокурсниками.
– Как тебе сегодняшняя лекция?
– Очень поучительная, – сказал я, осматривая двери, темные углы, всех, кто казался хоть сколько-нибудь подозрительным.
– Профессор Беннет сдержан, как и ты, но в глубине души он знает, что я права.
Кивнул, пока продолжали идти к кафетерию, и, прежде чем дошли до двери, группа девочек остановилась, чтобы оживленно ей о чем-то рассказать.
– Мы уже поговорили почти со всеми второкурсниками, и ты удивишься, как много желающих присоединиться к нам.
– Отлично! – ответила она, заправляя за ухо прядь темных волос. – Чем больше народу, тем лучше. Ты уже выбрала место?
– Они предлагают встретиться на ступенях Метрополитен-музея и начать там.
– Меня это устраивает, – кивнула она. – Не забудьте одеться потеплее. Если телефон не ошибается, температура будет ниже нуля.
Я нахмурился, подслушав разговор, и, вопреки всему, вмешался, хотя ее подруги все еще были рядом.
– Что планируешь делать у Метрополитен-музея? – спросил я, не обращая внимания на выражение лиц девушек.
Марфиль беспокойно зашевелилась.
– Организуем помощь бездомным. Сегодня холодная погода и надвигается буря, многим людям на улице придется нелегко, – наверняка от нее не укрылось, что я еще сильнее сдвинул брови. – Мы просим волонтеров выйти с нами на улицу, чтобы раздать одеяла и термосы с горячим супом.
Я не ожидал такого, но, хотя ее намерения были благими, не мог позволить Марфиль Кортес выходить на улицу в такую погоду, тем более шататься по кварталам и общаться с бездомными.
Ничего не сказал, потому что знал, что начнем спорить, и не хотел устраивать скандал посреди факультета, но как только сели в машину, сказал ей все, что думаю по этому поводу:
– Ты не поедешь.
– Конечно, поеду.
– Не поедешь.
– Себастьян! – закричала она, в отчаянии хлопнув ладонями по коленям. – Это я все организовала, и конечно, поеду. Это то, что делаю, как и в случае с «ВМС». Я направлялась в фонд тем утром, когда машину испортили, и не смогла принять участие в ярмарке, которую проводим каждый год для сбора средств.
– Ты сама себе ответила: в то утро, когда направлялась в фонд, тебя чуть не убили. Мы не собираемся повторять этот опыт.
– Тебе не надоело постоянно спорить об одном и том же? – спросила она, глядя прямо перед собой, а затем продолжила, не дожидаясь ответа: – Я говорю тебе, что собираюсь сделать, ты выдаешь отрицательный односложный ответ, я настаиваю, ты снова отказываешься, я в конечном итоге выпрыгиваю из окна и…
– Ты никуда не поедешь.
Заметил, что ее взгляд прикован к моему профилю.
– Можем ли мы хотя бы раз попытаться прийти к соглашению? – сердито спросила она, не отрывая от меня глаз.
Резко крутанул руль, свернув на нашу улицу.
– Нет.
– Мы пойдем в первую смену, будет еще солнечно. Кроме того, в эту смену придет больше всего людей, считай, что это так, прогулка по городу. Ты будешь все время со мной, и я смогу привнести в общество немного человечности.
Я припарковал машину, вынул ключ из замка зажигания и повернулся к ней.
– Один час, – сказал я, злясь на себя: злясь, что не знаю, как отказать, и
