Дневники дьявола - Марина Евгеньевна Новикова
– Не принимается! Ведь теперь он просто неприкасаем, работает на своем месте и труд его оплачивается весьма достойно!
– Да я смеюсь, конечно все просто замечательно. Но больше ты меня не пытай, я тебе ничем помочь не могу, кроме одного. Завтра переговорю с Таисией и, если она согласится, ты все узнаешь из первоисточника. Ведь ты и за этим прилетела, а, Мань?
– Да.
– Так может ты у себя должна спросить, зачем тебе всё это, или меня пытать проще?
– Понимаешь, Настя, вертится у меня в голове какая-то незавершенка, покоя не дает. Вот только что это, понять не могу никак.
– Не суетись, Маша, всему свое время. Ты обязательно поймешь, не сомневайся и не беги впереди паровоза. Давай лучше сейчас включим музычку, допьем бутылёк, доедим шоколад и пирожные. Устроим так сказать праздник тела и пойдем баиньки. Утро вечера мудренее.
Глава двадцать седьмая.
Мы сидели в небольшой, но стильной и отлично обставленной уютной гостиной двухкомнатной квартиры. Все еще очень привлекательная , хоть и немолодая женщина, добрыми, но очень усталыми глазами спокойно смотрела на меня и ровным голосом, словно читая книгу, рассказывала о ее жизни с Антоном Максютой. Меня же по ходу ее неторопливого повествования, то начинало морозить, то бросало в жар, но я сидела неподвижно, как завороженная.
Я уже многое знала о нелегкой жизни Таисии, больше десяти лет терпевшей все отвратительные выходки сожителя, не утруждавшего себя соблюдением приличий даже на людях. Но она все эти годы просто самозабвенно любила Антона и прощала ему все.
Давно перестав осуждать то, чего не в состоянии понять, я научилась принимать с уважением выбор людей и их слабости, поэтому сразу и бесспорно признала право Таисии на такую растрату лучших бабьих лет. Эта женщина не жалела себя, значит и я на это право не имела. Она не нуждалась ни в чьем сочувствии, и я не встревала с выражением его в её монолог.
Я понимала, что этот человек выбрал меня, как слушателя, вполне осознанно. Пока я, по ее мнению, поступила правильно, уничтожив дневники Антона. Но как она воспримет мое утреннее озарение, воплотившееся в намерение написать повесть или роман обо всем, что я узнала из дневников Максюты, о людях, с которыми по его милости пересеклась моя жизнь, а значит и о ее жизни тоже?
Решение это. как-то само собой пришло после бессонной ночи на даче Насти и Алексея, после наших посиделок в баньке. Я так и не смогла уснуть, после разговора с Настей и до утра просидела за столом у открытого балкона. Когда солнце показалось над лесом и стало быстро взбираться по верхушкам деревьев, я поняла, что именно хочу сделать. Все сразу встало на свои места, события нанизались одно за другим, образовав стройную композицию, появилось чувство завершенности и осмысленности всего уже происшедшего и происходящего теперь.
Я внимательно слушала Таисию и, почему-то была абсолютно уверена, что она поймет и признает за мной право на такой итог моего частного расследования. Пока же я, как автор, скрупулезно вносила в портрет «героя» последние штрихи.
****
Последние пару месяцев жизни Антон стал просто невыносим. Он был зол и не воздержан не только на словах, ежедневно грозил вышвырнуть ее на улицу и уволить с работы. Последние надежды на оформление отношений рухнули и Таисия, никогда не интересовавшаяся делами мужа, стала очень осторожно собирать документы, которыми, по ее разумению, могла защитить интересы свои и дочери.
Так она нашла и скопировала все документы из папки, которую Антон хранил в оружейной кладовке. Таисия отдала копии Кириллу, ведь отчаянная и горячая Настя, тут же кинулась бы ее спасать, несмотря на свою беременность и смертельную опасность. Но когда она наткнулась на дневники Максюты, прочитала записи в последнем из них и частично в остальных, сопоставила с известными ей фактами, датами и слухами, последние иллюзии разбились в дребезги. Никакие документы ее не спасут. Антон избавится от нее так же спокойно и расчетливо, как от всех, кто хоть чем-то посмел досадить или помешать ему когда-либо. Никто не сможет ей помочь. Сбежать было некуда, да и не возможно. Всю жизнь только сам бросавший или убивавший его женщин Антон никогда не позволит ей уйти от него. Отчаяние захлестнуло, но проревевшись Таисия решила все-таки защищаться.
Женщина стала внимательно слушать все разговоры в управлении, а в обеденный перерыв, когда остальные сотрудницы бухгалтерии удалялись в столовую, просматривала всю информацию о сделках и движении денег предприятия и копировала теневые проводки. Дома она прислушивалась к разговорам Антона по телефону и скоро узнала, что у него большие неприятности не только с партнерами из нефтяной компании, чиновниками администрации, но и с криминалитетом города. А потом Таисия подслушала его разговор с самим собой, когда всегда осторожный Антон «слетел с катушек».
Это было 2 января 2002 года. Антон с утра отправился на зимнюю рыбалку со своей привычной компанией и до рождества Таисия его не ждала. Она сидела в домашнем кабинете и просматривала документы из стола, когда вдруг услышала пьяный крик:
– Тасюлька, бегом сюды, барин разуться желают !
Не поверив своим ушам она осторожно посмотрела в щелку двери и обомлела. Антон, привалившись к входной двери и натужно матерясь, пытался стащить с ног унты.
Выйти на его глазах из кабинета, было равнозначно подписи на собственном смертном приговоре. Антон еще на старой квартире запретил ей и дочери без него входить «в его берлогу». Уборку и то всегда делали только в его присутствии.
– Таська, проститутка облезлая, уперлась куда-то! Никто не ждет хозяина! Ладно, нарисуешься, паскуда, огребёшься, падла !– зло пообещал Максюта и прямо в унтах забухал по коридору.
Таисия надеялась, что Антон пойдет в кухню или гостиную и тогда она сможет тихонько шмыгнуть в ванную, но он, пьяно шатаясь, зашёл именно в кабинет. Она едва успела юркнуть в оружейную кладовку и, опустившись в безнадежности на пол, прикрыла голову руками. Если он сейчас заглянет сюда, то просто убьет ее на месте, а потом Сарик запихнет ее в мешок и утопит в первой попавшейся проруби.
Замерев от ужаса и почти перестав дышать, Таисия ловила каждый шорох в кабинете. Вот он тяжело плюхнулся в кресло, вот достал из стола стакан и бутылку самогонки Кузьмича, которую предпочитал всем остальным напиткам, когда бухал один и не надо было выпендриваться перед дружками или прихлебаями. Горючее пойло на кедровых орехах
