Эндрю Тейлор - Анатомия призраков
— Спасибо, сэр, я хорошо себя чувствую, — раздраженно ответил Фрэнк. — Я пообедаю в зале. И мистер Холдсворт тоже.
Ричардсон улыбнулся.
— О да, конечно, — и мистер Холдсворт.
39
— Помните, — сказала миссис Фиар, — вы не должны покидать стены колледжа при свете дня.
— Полно, мадам, разве можно об этом забыть, когда у ворот ждет стая шакалов?
Из комнаты джипа, где Огастес и Доркас убирали чайные принадлежности, раздался звон бьющейся посуды.
Миссис Фиар скривила рот.
— Доркас, — произнесла она, не дав себе труда повысить голос.
Служанка появилась, вытирая руки об фартук, и неуклюже присела в реверансе.
— Что разбилось? Кто виноват?
— Прошу прощения, мадам, это чайная чашка, она выскользнула у меня из рук, мадам, мне так жаль, я…
— Злонравная, неуклюжая девица, — заметила миссис Фиар без гнева, как бы констатируя факт. — Сегодня ты останешься без обеда. Я давно заметила, что набитый желудок делает тебя невнимательной и глупой.
— Прошу прощения, мадам, — произнес Огастес из дверей комнаты джипа. — Пожалуйста, не ругайте ее, это я виноват, она передавала чашку мне, и я…
— Заткнись, — рявкнул Уичкот.
Миссис Фиар снова повернулась к Филиппу и заговорила медовым тихим голосом, который приберегала для него:
— Я вынуждена вас оставить, дорогой. Мне надо пообедать, и вы тоже скоро проголодаетесь.
— Позвольте проводить вас, мадам.
— По крайней мере, до ворот. — Она улыбнулась ему. — Но не забывайте запирать двери. Дверь кабинета и наружную дверь. Ваше будущее — здесь.
Сопровождаемые Доркас, миссис Фиар и Уичкот спустились вниз, на солнце. Миссис Фиар остановилась по пути, чтобы восхититься величественным размахом восточного платана.
— Поистине чарующе, — заметила она. — Пусть вам придется провести пару недель в изгнании, это не самое худшее место для ссылки.
Они прошли по галерее и через Церковный двор к главным воротам. Мепал вышел из привратницкой на внешний двор у Сейнт-Эндрюс-стрит и беседовал с двумя мужчинами в черном.
Миссис Фиар положила руку на локоть Уичкота.
— А! Ваши шакалы, полагаю.
Они обменялись рукопожатием. Но прежде чем дама прошла через ворота, они услышали быстрые и легкие шаги за спиной. Огастес подбежал с платком, который протянул миссис Фиар с низким, стремительным поклоном, словно утка нырнула в воду вниз головой.
— Нашел на вашем кресле, мадам.
Миссис Фиар кивнула Доркас, которая шагнула вперед с опущенной головой и взяла платок у мальчика. Уичкот заметил, как девчонка покосилась на Огастеса, а он на нее. Неужели каланча миссис Фиар и его чумазый карлик влюбились друг в друга? Сама мысль об этом показалась столь нелепой, что он едва не рассмеялся вслух.
Когда миссис Фиар ушла, Уичкот вернулся в свои комнаты. Он остановился у подъезда в Новом здании. По случайности Фрэнк шел со стороны Иерихона, глядя на сад. Он заметил Филиппа слишком поздно, чтобы избежать встречи.
— Рад видеть вас в колледже, — вежливо произнес Уичкот. Он был готов к любому проявлению жестокости; его не удастся вновь застать врасплох. — Смеют ли ваши друзья надеяться, что это означает ваше полное исцеление? Лично я надеюсь.
Фрэнк что-то пробормотал и попытался проскользнуть мимо него.
Уичкот заступил ему дорогу.
— Мы будем почти соседями. Огастес, поднимись наверх и стой у двери, — он подождал, пока мальчик ушел. — Я перебрался в колледж на несколько дней или даже недель. Поселился здесь, в Новом здании. Молю вас оказать мне честь своим визитом.
— Еще чего! Да чтоб вас черти взяли!
— Поживем — увидим. Если я расскажу властям, что вы сделали с той девочкой, и приведу свидетелей в поддержку обвинения, весьма вероятно, что черти возьмут вас раньше меня.
— Что вы имеете в виду… о господи, что вам надо?
— Всему свое время. Уверен, мы еще обсудим этот вопрос. Должно быть, вас заинтересует тот факт, что я принял меры предосторожности и забрал архивы клуба Святого Духа с собой в колледж. Поистине увлекательное чтение. Например, в книге членов есть ваша подпись, должным образом засвидетельствованная. Вы были очень рады стать апостолом, а? И стали им в ту самую ночь, когда девчонка умерла. В ту самую ночь, когда все эти люди видели вас с ней, готового схватить ее и лишить невинности. Да, перед самой ее смертью. Из этого логически вытекает, что одно привело к другому.
Фрэнк схватил Уичкота за руку.
— Мерзавец, — прошипел он. — Так вы мне мстите за Сильвию? И за купание в пруду?
Филипп смотрел на него, но молчал. Фрэнк был крупнее, и Уичкот уже знал о склонности молодого человека к насилию. Но он также знал, что власть принимает множество форм. Через несколько секунд Фрэнк ослабил хватку и сделал шаг назад.
Уичкот поправил рукав сюртука.
— Поговорим позже. Несомненно, вам не терпится убежать к своему гувернеру, Холдсворту, и поплакать у него на плече. Не смею вас больше задерживать. Но предупреждаю, это не поможет. Нам с вами рано или поздно придется прийти к соглашению.
У Элинор Карбери болела голова. Женщина сидела за письменным столом, сочиняя третий черновик письма леди Анне Олдершоу, и ненавидела себя за это. Жизнь заставила ее совершить множество поступков, которые пробуждали ненависть к себе.
В дверь постучали, и вошла Сьюзен. Она закрыла дверь и встала с опущенной головой в ожидании распоряжений хозяйки.
— Что такое? — Элинор обмакнула перо в чернильницу.
Ответа не последовало. Она взглянула на служанку. Слезы струились у той по щекам.
— Что такое? — повторила Элинор более резко. — Ради всего святого…
— Ах, мадам, я была так глупа.
Девушка зарыдала еще сильнее.
— Так порочна, — проговорила она между всхлипами. — А вы такая добрая хозяйка! Такая великодушная! О, мое сердце сейчас разорвется.
— Прекрати плакать и расскажи, в чем дело, — приказала Элинор.
Сьюзен подняла глаза и тихо произнесла своим обычным голосом:
— Ах, мадам, — я в тягости.
Элинор на мгновение представилось непрошеное зрелище белых мускулистых бедер, подскакивающих вверх и вниз в прачечной.
— Глупая девчонка. Кто отец? Бен?
Служанка кивнула.
— Я ничего не могла поделать, мадам, он так настаивал. Мне очень неловко беспокоить вас, тем более сейчас, когда хозяин в таком состоянии.
— Ты уверена?
— Да, мадам, — я уже два раза не дождалась кровей, и скоро третий.
— Сколько времени это продолжается?
— С марта — он уговорил меня прогуляться с ним однажды ночью под большим деревом и… воспользовался мной. Скоро живот станет видно. Вы прогоните меня без рекомендации, и я окажусь в работном доме…
— Замолчи, — рявкнула Элинор. — Из-за тебя у меня еще сильнее разболелась голова. Разве ты не можешь выйти за Бена, и дело с концом?
В дверь внизу постучали.
— Он останется без места, как и я, мадам. А сбережений у нас нет.
— Дай мне немного поразмыслить, — сказала Элинор. — Ты была ужасно глупой девчонкой. Но, возможно, еще не все потеряно.
Гость поднимался по лестнице. Бен объявил о приходе мистера Ричардсона. Глаза слуги расширились, когда он увидел у двери Сьюзен с красным лицом. Мистер Ричардсон поклонился, изящно взмахнув пальцами. Элинор отослала слуг.
— Я не хочу беспокоить директора, — сказал гость, когда они остались одни. — Но мне необходимо узнать, как поживает мой дорогой друг. Есть ли новости?
— Нет, сэр. Он спит. Сиделка у него, и ей приказано позвать меня, когда он проснется.
— А! Как там сказано у поэта? Иссякших сил чудесный возродитель, сладостный Сон! [36] — пробормотал Ричардсон. — Я принес наилучшие пожелания всего совета, разумеется, и уверения в наших молитвах. Но есть и еще одна причина, по которой я решил нанести визит, а именно, новость. Новость, которая может подбодрить доктора Карбери. А следовательно, не сомневаюсь, и вас, дражайшая мадам. Мистер Олдершоу вернулся в колледж.
— Рада это слышать. Он наносит визит или?..
— О нет. Похоже, он полностью восстановил здоровье и, полагаю, намерен вернуться к себе в комнаты, по крайней мере, до окончания семестра.
— Я обязательно сообщу доктору Карбери. А что мистер Холдсворт? Поскольку мистер Олдершоу больше не нуждается в нем, вероятно, он вернется в Лондон?
— Не сразу. Он должен завершить исследование библиотеки, и не исключено, что может снова понадобиться мистеру Олдершоу. Поэтому я устроил его в гостевых комнатах в Новом здании. Когда он узнал о состоянии директора, то не захотел его беспокоить… как и, разумеется, вас, мадам.
