Кэтрин Нэвилл - Авантюристка

— А по-моему, вы ошибаетесь, — холодно отвечал Лоренс. — Вот, взгляните, мы перекупили все ваши бумаги, и теперь займы принадлежат нам. Технически мы являемся отныне владельцами острова с помощью этой операции. Вы сможете получить облигации, которые обеспечивали займы, когда подпишете эти бумаги.

— Понятно, — отвечал Тор, начиная испытывать раздражение от ослеплявшего блеска очков Лоренса. Он подождал, пока принёсший виски официант снова удалился, и спросил:

— А как же насчёт тридцати миллионов за комиссию? Как бы то ни было, вы приобретаете доходный процветающий бизнес, а не просто кусок скалы с видом на море.

— Мы изменили своё мнение, — отвечал Лоренс. — Ведь так или иначе ваши действия находятся на грани законности. В любой момент, как только станет ясно, что его стоимость возросла, на остров может начать притязать одна из трех соседних стран. Они попытаются подмять ваш бизнес под себя. Нам прекрасно известны подобные инциденты в прошлом. Кроме того, нет уверенности, что приобретённое у вас предприятие будет процветать по-прежнему. Но для того, чтобы ускорить события, мы, как кредиторы, согласны заплатить один миллион наличными, чтобы не устраивать публичных скандалов. Кроме того, мы не станем требовать с вас предварительной проплаты процентов, на которую вы согласились, подписываясь под своими займами.

— Один миллион против тридцати — мне это не напоминает торговлю, — возразил Тор с холодной яростью. — Ваше предложение неприемлемо.

— Это не предложение, — сказал Лоренс, допивая виски. — Это окончательное условие. По-моему, одного миллиона более чем достаточно, чтобы вы без задержки осуществили передачу острова. Одна ваша подпись — и дело с концом.

— Мне очень жаль, — сказал Тор с улыбкой. — Но в свете изменившихся обстоятельств я не имею достаточных полномочий для принятия окончательного решения. Вы должны были известить меня заранее. Я прибыл в Париж лишь в качестве юриста, полагая, что вы намерены просто довести до конца сделку. Однако главный инвестор, которого я представляю, не имеет ни малейшего понятия о том, что вы нарушили предварительную договорённость.

— О каком нарушении вы говорите, это самый обычный бизнес, — отвечал Лоренс. — Мои коллеги намерены взять под свой контроль ваше предприятие не более чем через неделю. За это время вы должны уговорить своего инвестора, иначе, если попытаетесь что-то предпринять по поводу своих займов, мы наложим руки на вашу собственность.

Тор понимал всю бессмысленность напоминания, что их займы обеспечиваются вовсе не островом или их бизнесом. Лоренс не дурак, он уже наверняка обратил внимание на облигации с правом отзыва и на то, что до сих пор не предпринимались попытки их выкупа. Учитывая требование Тора как можно быстрее заключить сделку, нетрудно догадаться, что Тор, пока не продаст остров, не имеет возможности выкупить облигации и погасить заём. Ему необходимо время, чтобы обдумать ответный ход.

— Я веду речь о единственном инвесторе, хозяине и вдохновителе нашего предприятия, — с улыбкой заверил он Лоренса. — Если бы вы смогли продлить свою командировку, хотя бы, скажем, до тридцать первого марта, возможно, за это время я успел бы все обсудить и прийти к некоему соглашению по поводу новых условий.

— Очень хорошо, — пробурчал Лоренс, поднимаясь со своего стула. — Но учтите — ни единым днём позже. Кстати, кто этот ваш владелец? Я впервые о нем слышу.

— Это баронесса фон Дамлих, — отвечал Тор. — Наверное, вы могли счесть её поведение несколько вызывающим, но кто знает, что будет с нами завтра?

СУЕТА ВОКРУГ АКТИВОВ

Деньги подобны репутации — их легче создать, чем сохранить.

Я была уже дома и переодевалась после работы, когда позвонил Тавиш.

— Привет тебе, о мой далёкий босс, — приветствовал он меня. — Как дела в Бэнкс, все склоки и интриги, как и прежде?

— Считай себя счастливчиком, погруженным в нирвану, — отвечала я. — А как поживает мистер Чарльз?

— Он поживает, неусыпно следя за судьбой наших инвестиций, большое спасибо, — сказал Тавиш. — Я не говорил тебе, что на прошлой неделе были отозваны некоторые из тех облигаций, о которых предупреждал доктор Тор. Но они так и не обратились к нам за помощью. А теперь, похоже, их планы и вовсе изменились.

— Как ты об этом узнал? — поразилась я. Ведь сама я слыхом не слыхивала ни о ком из них почти десять недель, словно провалились сквозь землю.

— Они, как всегда, стараются действовать под покровом тайны, — пустился в объяснения Тавиш, — но я все же получил зашифрованное сообщение от Перл: не ожидая твоего ни «да», ни «нет», она просто выслала тебе билет до Греции в один конец.

— Прости, не поняла?

— Перл передала сюда, мистеру Чарльзу, целый пакет информации: время, расписание, деньги, билеты, инструкции — всего по телефону не перескажешь. Ты должна отправиться в путь в будущую пятницу. И не вздумай возражать, что не можешь взять отпуск. Я ведь имею доступ к твоему персональному файлу. К тому же ни я, ни Чарльз, ни Бобсей больше не нуждаемся в том, чтобы ты стояла на страже наших интересов. Правда, мистер Чарльз мало что от этого выигрывает, зато я получил такой приз, о котором и не мечтал! Хочешь верь, хочешь нет, но доктор Тор передал мне приглашение на работу в его собственной фирме! Он утверждает, что блестяще составленные мною программы спасли ему жизнь в ту ночь в информцентре, хотя сам я в это не верю. Вы понимаете, мадемуазель Бэнкс, что сбываться самые дикие фантазии и что всем этим я обязан исключительно вам!

— Ох, Бобби, не стоит благодарностей. Конечно, я расположена к тебе. Но Тор ни за что в жизни не стал бы брать тебя на работу, если бы не думал так, как говорил. Так что благодари сам себя, а не меня, и прими мои поздравления! Интересно, с чем связана такая срочность вызова? — спросила я. — Ведь они ни разу не удосужились позвонить мне в течение нескольких месяцев. Я уже начала думать, что этого и не стоит ожидать раньше, чем Тор заявит, что выиграл пари. — И подумала, что моё желание выиграть пари неизбежно отступило на задний план после того, как произошло между нами.

— Кто его знает, почему он не звонил? — беззаботно отвечал Тавиш. — Может быть, они уже выиграли пари?

Я как-то об этом и не подумала. И Тавиш прав, здесь я больше не нужна. Я чуть не свихнулась, прошерстив все до одной системы, пытаясь раздобыть какие-нибудь материалы, связанные с Лоренсом. Но, кроме той несчастной записки, так ничего и не нашла. Хотя эта самая «стоянка» и могла быть нелегальной. Имея на руках одну-единственную записку, я не могла пока доказать, что именно он подталкивает банк на участие в своих играх. Не могла я и проконсультироваться по этому вопросу с Тором, поскольку вообще не знала, где он и что с ним. Поблагодарив Тавиша за звонок, я повесила трубку и застыла в задумчивости. Потом поднялась, выключила в квартире свет и стала размышлять.

Я прекрасно понимала, что меня тревожит. Спустя четыре месяца после той ночи в опере я снова сижу здесь в одиночестве и смотрю вовсе не на голую стенку напротив — нет, я смотрю на руины собственной жизни. Я ограбила пару банков, помогла в создании скорее всего нелегального государства, не говоря уже о незаконном проникновении в святая-святых финансового бизнеса. Я разнесла в клочья свою карьеру и переспала со своим лучшим другом, наставником и соперником, который после трех месяцев пребывания в неизвестности вдруг позвал меня к себе. Ощущение было такое, словно сама жизнь нанесла безжалостный удар. И если это именно те волнения и переживания, которые постоянно пыталась навязать мне Джорджиан, то благодарю покорно, предпочту вернуться в белоснежную утробу сотворённого мною убежища, которое Тору угодно было именовать мавзолеем. По крайней мере я была уверена, что в нем безопасно.

Понимала я и то, что сожалеть о содеянном слишком поздно, обратного пути нет, несмотря на то, что совсем не знала, как себя вести с Тором, когда я наконец доберусь до Греции. Судя по всему, пари я проиграла. Тавиш сказал, что эти облигации отозваны, но никто не отозвал меня. Абсолютно ясно, что Тор попросту не нуждается в услугах со стороны конкурента.

И все же самым худшим во всей этой мешанине мыслей и чувств было ощущение того, что из-за проклятого пари я потеряла все, что прежде составляло основу моей жизни. Она была сметена в одно мгновение, и в ней не осталось ничего, кроме Тора и билета на самолёт в Грецию. Я ещё долго сидела в темноте, а потом достала из стоявшей передо мною хрустальной шкатулки спичку и зажгла её. Глядя, как она медленно сгорает в темноте, представляла себе пылающий мост. И лицо моё осветилось улыбкой.

Нос нашего катера рассекал кристальную поверхность моря, чьи сверкавшие на солнце волны, словно драгоценные ленты, оплетали редкую цепочку скалистых островков. Но вот они остались позади, и над нами выросла тёмная остроконечная громада Омфаллоса. Его зазубренные лавовые утёсы сверкали мириадами бриллиантов, когда их покрывали брызги от волн, разбивавшихся о подножие скал.