Эрл Гарднер - Суд последней надежды
Письмо, полученное начальником тюрьмы, было снабжено всеми необходимыми реквизитами. На нем была большая печать штата Калифорния. Полное наименование судебного учреждения. Оно было написано сугубо официальным языком, и в соответствии с ним начальнику тюрьмы предписывалось отделить «калифорнийца» от прочих заключенных и освободить его, предупредив, что в штате Калифорния его ждет суд по старому обвинению.
Тем не менее письмо показалось каким-то странным. В первые минуты начальник тюрьмы не мог понять, что вызвало его подозрение. Просто оно чем-то смущало его. Порывшись в бумагах, он нашел несколько писем, полученных из того же учреждения. И тогда разница бросилась ему в глаза.
Шрифт заголовка несколько отличался от того шрифта, которым были напечатаны предыдущие письма.
Началось расследование, в результате которого выяснилось, что письмо было подделкой.
Самое удивительное в этой истории — это то, что подделка была сделана в стенах тюрьмы.
У его автора, заключенного, не было ни инструментов, ни прочих принадлежностей, которые обычно употребляются при подделке официальных документов. Тем не менее терпение и изобретательность, которую просто невозможно себе представить, тесное сотрудничество между заключенными принесли свои плоды в виде практически безукоризненно выполненного письма на официальном бланке. Большая печать штата Калифорния, требовавшая изощренной работы, была подделана столь мастерски, что сразу отличить подделку было просто невозможно. Да и все произведение было составлено столь блистательно, что не будь еле заметной разницы шрифтов, начальник тюрьмы ничего бы и не заметил.
Начальнику тюрьмы постоянно приходится быть настороже, ожидая каких-то сюрпризов. В распорядке тюремной жизни не должно быть никаких слабых пунктов.
Первым делом он отвечает за безопасность.
Предполагается, что люди, оказавшиеся здесь, будут сидеть до окончания своего срока. И главная обязанность администрации — следить, чтобы это правило не было нарушено.
Назначает начальника тюрьмы обычно губернатор. Рядом с ним всегда политические соперники, которые боролись против него на выборах, а теперь ждут нового срока выборов, тем временем стараясь дискредитировать существующую администрацию.
Лакомым кусочком для них является побег из тюрьмы или бунт в ее стенах. Такие новости всегда занимают место на первых страницах газет и доставляют администрации массу неприятностей. Губернатору это известно. Как и начальнику тюрьмы. Так что одной из основных обязанностей последнего является предотвращение побегов и бунтов, стремление избежать упоминания своего учреждения в газетах.
Но ему так же известно, что почти всегда в тюрьме ведутся подкопы.
Одна из самых интересных историй с подкопом случилась в Восточной тюрьме штата Пенсильвания. Она иллюстрирует почти невероятную изобретательность, упорство и терпение заключенных, решивших бежать.
Тюрьма размещалась в очень старом здании, построенном Бог знает когда. Мрачные ее камеры были надежно забетонированы, но заключенные были настойчивы и неутомимы. Некоторые из них начали простукивать стены и экспериментировать с ними, пока не выяснили, скорее всего по звуку, что за цементной облицовкой одной из стен камеры прослушивается слабое место. (И в самом деле, насколько мне помнится, когда-то там был камин.).
Заключенные стали тщательно обрабатывать цементные швы, пока им не удалось ослабить их и сдвинуть с места одну из плит, за которой оказалось пустое пространство, заполненное доброй старой пенсильванской грязью.
Это им и было нужно.
Они стащили из столовой пару ложек и принялись за работу.
Им потребовалось больше года, чтобы прорыть туннель. Он тянулся на девяносто семь футов. В камере было двое заключенных. Они работали по сменам. Пока на месте одного из них лежала «кукла», другой следил за надзирателем, которому вздумалось бы заглянуть в камеру.
Первый, спустившись в туннель, орудовал столовой ложкой, наполняя карманы землей. Вернувшись в камеру, они выгребали камешки из грязи, спускали землю в туалет и рассовывали камешки по карманам робы. С перерывами операции длились всю ночь.
На следующий день во время прогулки заключенные из этой камеры, прохаживаясь или прислонившись к стене, потихоньку, во время разговора, выбрасывали камешек за камешком. Во дворе потихоньку росло количество гравия.
Шли недели и месяцы, и две столовые ложки понемногу выскребли туннель, содержимое которого рассеялось по двору или было спущено в канализацию.
Цементная плита, которая прикрывала вход в туннель, каждый раз аккуратно укладывалась на свое место, так что отсутствие шва не бросалось в глаза. Когда один заключенный спускался в туннель, другой закрывал его плитой и оставался на страже, хотя надзиратель, заглянувший в камеру, видел, что оба на месте и оба спят. Отсутствующего каждый раз изображала кукла из свернутой одежды.
Оба заключенных работали с лихорадочной быстротой.
Наконец после долгих месяцев работы туннель был закончен, и оба заключенных решились бежать. Но их подвели расчеты. Выход из туннеля за стенами тюрьмы оказался как раз у подножия сторожевой вышки. Они были немедленно пойманы и посажены обратно в тюрьму.
Одним из наиболее знаменитых мастеров побегов был Вилли Саттон. Насколько помнится, он бежал практически из всех тюрем, включая даже Синг-Синг. Он заслужил славу единственного человека, сбежавшего даже из Холмсбурга, который можно сравнить только с Алькатрацем.
Когда его доставили в Холмсбург, то пригласили в дирекцию тюрьмы и внятно объяснили, что он сам является своим злейшим врагом. Вместо того, чтобы сотрудничать с администрацией, он пытается сбежать. И вот теперь уж он оказался в тюрьме, сбежать из которой невозможно. И оказался он тут своими собственными стараниями.
Тюрьма в то время управлялась доктором Фредериком С. Балди, который, получив ученую степень в медицине, обнаружил в себе склонность к организации и контролю за исполнением, что и заставило его взять под свое начало самую надежную тюрьму в Пенсильвании.
Из нее в самом деле невозможно было убежать.
Во-первых, по периметру она была окружена высокими стенами, футов в тридцать.
Пространство, равномерно огороженное стенами, было рассечено структурами, напоминающими спицы колеса, замыкаясь на помещении, исполнявшем роль ступицы того же колеса. В каждом из таких коридоров были камеры. В ступице размещался офис, отгороженный от всех коридоров стальными дверями. Двое стражников, сидя в центре, видели все, что происходит в каждом из коридоров. Если бы даже заключенным удалось как-то преодолеть запоры своих камер, они все равно бы не добрались до стражников, которые сидели за стальными дверями. Охрана видела всех, но до нее никто не мог добраться.
О любом заключенном, показавшемся в коридоре, тут же сообщалось. Они не могли выйти в коридор, пока не было разрешено открыть двери камеры. Если бы даже им каким-то образом удалось оказаться в центральном помещении, во двор попасть так и так не удалось бы, потому что вход туда преграждали двери из стальных брусьев. И если бы даже им удалось справиться с запорами и оказаться во дворе, невозможно было одолеть тридцатифутовые стены, залитые светом и просматривающиеся с вышек, на которых вооруженные стражники только и ждали возможности подстрелить любого заключенного, который оказался бы во дворе вне строго определенного времени прогулок.
Доктор Балди рассказывал мне об этой беседе с Саттоном. Вот что он поведал мне:
— Должен сказать вам, мистер Гарднер, что Вилли сидел как раз в этом кресле, где сейчас сидите вы. Я стоял вот здесь. Я сказал ему:
«Вилли, вас прислали сюда, потому что вы вечно пытаетесь бежать. Забудьте об этом, потому что отсюда сбежать невозможно. Никто не пробовал это сделать и никому не удастся. Я не собираюсь ставить вам в вину ваши прошлые подвиги. От вас требуется всего лишь подчиняться правилам этого учреждения, и к вам будут относиться, как и ко всем прочим заключенным. Я не собираюсь усложнять вам жизнь».
Вилли посмотрел на меня, усмехнулся и ничего не сказал.
«А теперь, Вилли,— сказал я ему, — я познакомлю вас с нашими правилами, чтобы вы могли соблюдать их».
Продолжая ухмыляться, Вилли сказал:
«Не утруждайте себя ими, Док. Я не собираюсь долго быть здесь, так что мне не придется их соблюдать».
У доктора Балди были мускулистые руки с толстыми пальцами. Рассказывая мне об этой беседе, он то ломал пальцы, то сжимал их в кулаки так, что белела кожа на костяшках.
Доктору Балди не доставляли никакого удовольствия воспоминания о Вилли (Актере) Саттоне.
Вилли Саттон сбежал из этой тюрьмы. Он оказался единственным человеком в истории этого заведения, которому это удалось, и ни у кого больше не оказалось его отчаянной смелости, решимости и выносливости, тонкого знания человеческой натуры, которые помогли ему разрешить многочисленные загадки и выиграть свою смертельно опасную игру.
