Валерий Карышев - Бандитские жены
Прожив в Москве некоторое время на съемных квартирах, Давид пришел к выводу, что больше ему в России делать нечего, и стал готовиться к эмиграции. Сначала это была Канада, потом через каких-то знакомых он решил поехать в Англию и стал настаивать, чтобы она ехала вместе с ним. Но поскольку у нее тут оставалась семья, младшая сестра и младший брат, родители, которые нуждались в ней, она категорически стала отказываться. Между ними стали возникать скандалы. Давид даже стал бить ее в порывах гнева. Наконец они все же пришли к цивилизованному решению — Давид поедет в Англию на некоторое время, а потом пришлет ей вызов, и она поедет к нему.
После того, как Давид уехал, ей стало очень одиноко. Она сидела в квартире целыми днями и уже начала чувствовать, что постепенно сходит с ума. Но были подруги, которые тоже жили в Москве, и она стала часто ездить к ним в гости. И однажды, на одной из таких встреч, увидела Георгия, а Георгий — ее… Затем они заговорили. Как-то неожиданно выяснилось, что у них схожие судьбы. Георгий перестал к тому времени жить с женой, а ее муж был в Англии. Он напросился к ней в гости. Конечно, по грузинским обычаям и законам, такая встреча не должна проходить наедине, поэтому она пригласила своих подруг.
Тут я не вытерпел и спросил ее:
— А вы знали, чем занимается Георгий?
— О том, что он вор в законе? Конечно, знала. Но я ведь не предполагала тогда, что наш роман зайдет так далеко… Прошло время, и мы с Георгием стали жить вместе. Я поняла, что люблю его, а он — меня. Все было бы хорошо, если бы…
— Если бы не арест? — уточнил я.
— Все так и было. Неожиданно Георгий и часть его товарищей были задержаны. И тут началось! Я жду ребенка… — смущенно сказала Майя, посмотрев на свой живот. Я тоже бросил взгляд на него. Действительно, было видно, что она в положении. — И тут этот страшный арест! Все смешалось. Я попала в нелепую ситуацию. У меня не было никакой возможности получить весточку от Георгия. Вот тогда и родилась идея привлечь вас в качестве связующего звена. Теперь вы понимаете, в чем дело?
— Да, теперь я все понял, — кивнул я.
— А как вы думаете, что ему грозит, на ваш взгляд? — вновь обратилась ко мне Майя. — Можно будет его спасти?
Я пожал плечами:
— Не знаю, трудно сказать. Все зависит от суда. Шансов, конечно, очень мало. Единственная возможность — апеллировать к потерпевшему. У меня есть полная уверенность в том, что он мошенник. Нужно собрать документы, показывающие, что он всех «кидал», иными словами, занимался мошенничеством, и, может быть, суд учтет это.
— А другие адвокаты знают об этом?
— Я думаю, что знают. А что касается моих статей — сопротивление работникам милиции и незаконное хранение оружия — то у меня позиция четкая. Мне кажется, что мне удастся убедить суд, что никакого сопротивления в здании РУОПа Георгий не оказывал, да и возможности для этого никакой не имел. Так же и по оружию.
Майя посмотрела на меня с надеждой.
— Но вся беда заключается в том, — продолжил я, — что по моим статьям Георгию грозит от силы три года. А это погоды не делает, как вы понимаете, по сравнению с другими статьями, где сроки от пятнадцати до двадцати лет…
— Да, — Майя тяжело вздохнула. — Но, может быть, все же удастся как-то что-то сделать? Все же такая сильная команда адвокатов…
— Да, команда действительно сильная, — подтвердил я. — Ведущие адвокаты Москвы! Они как раз специализируются на таких серьезных статьях. Но все зависит от суда и от удачи, которая может выпасть нам и Георгию. В ближайшее время ожидается предъявление ему обвинения — 201-я статья.
— А что это такое? — поинтересовалась Майя.
— Это когда следствие закончено, когда приходит следователь, приносит тома дела, предъявляет окончательное обвинение и дает возможность всем нам — подзащитному и адвокатам — знакомиться с материалами дела, то есть с тем объемом, который до этого момента от нас скрывался.
— А что имеется в виду?
— Показания свидетелей, очевидцев, потерпевшего, справки по делу, иными словами, вся эта тягомотина.
— И когда это будет?
— В ближайшее время.
— А мы с вами встретимся после этой 201-й? — переспросила с надеждой Майя.
— Конечно!
Вскоре наступила 201-я. Тут начались «непонятки». Во-первых, нас, как ни странно, предупредили по телефону, хотя формально обычно посылают телефонограммы в юридические консультации. Но нам почему-то позвонил следователь и назначил день и время, когда мы должны прийти на окончательное предъявление обвинения.
День, как я помню, был четверг, два часа дня. Я подъехал к изолятору. Заранее зная, что все будет происходить в кабинете номер 50, я открыл дверь и удивился, увидев там большое количество людей. Кроме двух следователей, которые вели дело Георгия, там был сам районный прокурор, сотрудник РУОПа из знаменитого отдела, который занимался ворами в законе и крупными уголовными авторитетами, и еще один мужчина-грузин, который почему-то выдавал себя за переводчика. Но я почувствовал, что что-то тут не то. Уж больно много внимания уделяют этому переводчику и прокурор, и следователь, и руоповец — постоянно что-то говорили ему, советовались. Казалось, все должно было быть наоборот. Ведь что такое переводчик? Вспомогательное звено, человек, который выполняет технические функции. Ему говорят — он переводит. А тут все не так. Создавалось впечатление, что этот человек являлся главным в деле.
Конечно, это было очень странным для меня. Я осторожно подошел к своему коллеге и прошептал ему на ухо:
— Послушай, а тебе не кажется, что переводчик какой-то странный?
Коллега кивнул, подтверждая, что его тоже посетили такие же мысли.
Улучив момент, когда люди вышли покурить, а в их числе — переводчик и следователь, мы остались с Георгием практически наедине — я и мой коллега, — Георгий сразу сказал нам:
— Это не переводчик. Это фээсбэшник.
— Откуда ты это знаешь? — спросили мы.
— Знаю. Он участвовал в моем первом допросе, в РУОПе, когда меня задержали. А сейчас выдает себя за переводчика.
— Да, но если он фээсбэшник, — не унимался я, — что он тут делает? Какое отношение ФСБ имеет к твоему делу?
Георгий засмеялся и сказал:
— Представьте, он пытается мне, — тут Георгий взглянул на потолок, намекнув нам на то, что в кабинете может быть установлена прослушка, — доказать, что я офицер секретной службы грузинского спецназа! Может быть, вы слышали про террористическую организацию «Мхедриони», которой командовал Иоселиани, бывший член триумвирата и одновременно вор в законе? А мои ребята — соответственно боевики из той организации.
От этой информации у меня глаза на лоб полезли. Первая мысль была — а вдруг это действительно так и есть? Ну вот мы и влипли в политику…
Мне стало не по себе. Кто знает, ведь все клиенты всегда отрицают близость к какой-либо группировке, а потом выясняется, что все так и есть на самом деле. Что же касается террористической организации «Мхедриони», то, по моим данным, после того, как Шеварднадзе расправился со своим попутчиком, она была объявлена вне закона и часть боевиков переместилась в разные города России, в том числе и в Москву. А что, вполне возможно, что они действительно принадлежат к этой организации.
Мне уже казалось, что Георгий — никакой не уголовный авторитет. Слишком уж он интеллигентен, слишком начитан, много знает. Может, он и вправду офицер корпуса «спасателей».
Не знаю, как получилось, но я тоже вышел в коридор подышать воздухом. Тут-то я и поймал на себе взгляд этого «переводчика», который смотрел на меня удивленно. Неожиданно он подошел ко мне и спросил:
— Скажите, мне очень знакомо ваше лицо…
— Да? — напрягся я.
— Вы в Грузии никогда не были? В Сухуми?
— В Сухуми я бывал давно, еще в детстве, а в Тбилиси не был никогда.
— Очень уж мне лицо ваше знакомо, — повторил «переводчик».
— Мне тоже знакомо ваше лицо, — решил я подколоть его.
— Да? Вы меня где-то видели?
— Если только в районе Лубянской площади…
«Переводчик» сразу понял, что его раскусили. Да и скрывать свою принадлежность к этой организации ему не хотелось, так как у него к нам были вопросы.
— Может быть… Я обслуживаю многие организации — прокуратуру, следственные органы и Лубянку тоже, — стал выкручиваться «переводчик». — Здесь надо, кстати, выяснить несколько вопросов. Оказывается, вы у нас известная личность, — он посмотрел на меня пристально.
— В каком смысле?
— Вы участвовали в ряде скандальных процессов. И клиентура у вас известная… — Он быстрым движением достал из бокового кармана пиджака записную книжку и показал мне листок. Там были выписаны все мои клиенты, которые находились в Бутырском следственном изоляторе. Я опешил.
— Видите, какие у вас, у «переводчиков», возможности — все знаете! — ехидно произнес я. — Только очень странно получается — все мои клиенты, тщательно выписанные вами, никакого отношения к Грузии не имеют, все они русские, славяне.
