Золотая устрица - Анна Васильевна Дубчак
Она от радости светилась и была по-настоящему счастлива. Они с Петром снова были вместе, и на декабрь была запланирована их свадьба.
— Честное слово, мне бы ума не хватило разыграть все как по нотам! Я до последнего думала, что ты блефовала, когда говорила Борису, что знаешь имя убийцы и что докажешь его вину, не выходя из дома. Но так и не поняла, как ты это сделала, как раскрутила эту Тамару на признание.
— Наташа… О чем ты? Я никого абсолютно не раскручивала и ни с кем не договаривалась. Все получилось само собой.
— Но так не бывает. Я же разговаривала с Борисом, звонила Реброву… Они сказали, что единственное, что сделали, это установили камеры в доме, чтобы записать встречу Константина и Тамары. Это все! Да и то никто не знал, когда точно он туда придет.
— Правильно, никто и не знал, — подтвердила Женя. — Ладно, Наташа, давай потом поговорим. Надо встретить гостей, проследить, чтобы все было хорошо…
Позвонил охранник, сказал, что на территорию дома только что въехала машина — приехал Павел Николаевич Журавлев.
— Пойду встречу его, — сказал, волнуясь, Ребров.
— Мы с тобой, — поддержали его остальные мужчины.
— Надеюсь, что он не арестует меня. — Оказалось, что и Владимир нервничает перед встречей со следователем, которому так и не удалось его найти и допросить.
Встретить Журавлева хотела и Женя. Почему-то она представляла себе его средних лет, седым и скромно одетым, и была потрясена, когда из машины вышел высокий красивый молодой человек в белом свитере. Брюнет. Он тоже приехал с букетом. Но для кого? Неужели для нее? Конечно, она помогла ему найти убийцу, придумала кое-что, постаралась, это бесспорно, но не задела ли она его самолюбие? Все-таки он профессиональный следователь?
На крыльце собралось так много людей, четверо мужчин, две женщины, что можно было растеряться в незнакомой компании, но Журавлев как-то сразу узнал Женю и двинулся с букетом прямо к ней. Розовые розы, их было так много, что за ними она не сразу увидела лицо следователя. Но когда увидела, то почувствовала, как лицо ее начинает пылать. Брюнет, голубые глаза. И смотрит на нее так, что она не в состоянии говорить. Какой же он красивый, этот Журавлев!
— Рад, очень рад нашей встрече, Евгения, — сказал он, целуя ей руку. — Так много слышал о вас от Валерия. От лица всех нас выражаю вам благодарность…
Он так просто это сказал, что она окончательно растаяла. Он не сердится, значит, ни на Реброва, который вел параллельное расследование и прятал у себя дома важного свидетеля, ни на самого Охотникова, поскольку только что крепко пожал и ему руку, сказав «Приятно познакомиться!», и вообще ни на кого. И что ее идея пригласить всех, кто помогал Реброву в его первом и таком сложном деле, на шашлыки, доставила всем только радость.
Мужчины дружно отправились на террасу, женщины собрались на кухне. Галина Петровна с Соней нанизывали мясо на шампуры, Наташа нарезала хлеб и раскладывала зелень на блюде, а Женя, внезапно почувствовавшая себя уставшей, присела за стол с чашкой остывшего кофе.
И ведь ничего-то особенного сегодня она не сделала, разве что много играла с Мишей, отдавала какие-то распоряжения, связанные со званым ужином, заказывала доставку продуктов, немного поспала… Откуда эта усталость? Или не усталость, а что-то другое? Быть может, ее еще не отпустило то напряжение, в котором она находилась последние двое суток, когда шла подготовка к реализации ее плана? Плана дерзкого, отчаянного, который мог закончиться полным провалом, если бы она неверно рассчитала ход событий, реакцию двух совершенно незнакомых ей людей, поставленных в определенные обстоятельства.
Вот говорят, что реакцию людей, даже самых близких, зачастую невозможно предугадать. Но на этот раз Женя исходила из совершенно других принципов. Она называла это принципом биллиардных шаров. И готовясь к разоблачению, она видела не двух фигурантов дела, Тамару и Константина, а белые шары на зеленом биллиардном поле. Ведь, если ударить кием по одному шару, он покатится вперед и никак не назад, и не подскочит, не выкатится за пределы поля. То есть какая-то вероятность угадать его направление все-таки существует. И вот этого небольшого процента очевидной траектории ей было достаточно. Но только вряд ли она расскажет обо всем этом, о своей внутренней работе ума кому-то из присутствующих здесь мужчин. Они все равно не поймут ее. Разве что Наташа. Она точно поймет.
— Ну все, стол накрыт, там и без шашлыка столько всего! Если съесть все — лопнуть можно! — воскликнула Наташа, вернувшись из гостиной на кухню. — Мужчин теперь не затащить домой, курят там, говорят… Ты видела?
— Что? Кого? — Женя хоть и догадалась, о чем, вернее о ком, спросила ее Наташа, но сделала вид, что не поняла.
— Да Журавлев этот… Разве можно с такой внешностью идти в следователи, гробить свою красоту? Какой красавчик! Ему бы в Голливуде сниматься, а он преступников ловит.
— Соглашусь.
Галина Петровна достала из духовки пирог, Соня ахнула, увидев его.
— Девочки, какая красота, вы только посмотрите! Мясом пахнет, и разные узоры…
— Пирог должен остыть, — с важным видом проговорила Галина Петровна, — и только потом его можно есть, иначе…
И вдруг все женщины расхохотались. Такое было прекрасное у всех настроение.
Когда за Галиной Петровной приехал ее муж и увез ее, а Соня отправилась отдыхать в детскую, Женя и Наташа остались, наконец, одни, и Женя спросила ее, что там случилось у Льдова.
— Он женится и уже стал отцом, — сказала Наташа, и голос ее прозвучал почему-то грустно. — Мать его ребенка Соня.
— Та самая Соня?
— Да.
— Почему так грустно говоришь об этом? Ты что, до сих пор любишь его?
— Он близкий мне человек, понимаешь? Родной. Вот и все. Люблю я Петра, ты же знаешь.
— Любовь… Такое сильное чувство. Сильное и эгоистичное.
— Это ты к чему?
Но на этот вопрос у Жени получилось ответить уже в гостиной, за столом, где все собрались, чтобы выпить, отдохнуть и, главное, послушать то, каким образом Жене удалось добиться от Тамары признания.
— Любовь, — сказала она. — Я все построила только на этом сильнейшем из чувств. Из дневника Нины я поняла, да и все мы поняли, что между Тамарой и Константином отношения. Конечно, я могла ошибиться и промахнуться, но когда ты, Валера, прислал по моей просьбе фотографии Тамары и этого плейбоя Костика, и когда я поняла, что она далеко не красавица, в то время как он просто микеланджеловский красавец-атлет, то предположила, как именно они относятся друг к другу, вернее, кто кого любит, а кто и просто использует.
— Точно! Я тоже
