Пер Валё - Современный шведский детектив

— Как и в пятницу, я заметила машину в окно. Открыла проветрить и заметила. Она стояла на той стороне улицы, перед виллой Фрома. Я решила: у них, наверно, гости.

— А накануне вечером вы подумали: кто-то провожает свою девушку?

— Я только сейчас сообразила, что машина была та же.

— Но…

— Да-да, — перебила она. — В четверг и в пятницу я обратила внимание, что автомобиль один и тот же. А в субботу просто отметила: дескать, у виллы Фрома стоит машина. Мне в голову не пришло раздумывать, та это или не та. Увидела машину и решила, что у Фромов гости. Только сейчас, разговаривая с вами, я поняла, что машина, скорей всего, была та же самая.

— Какого она цвета?

— Темная… — Фру Нордлунд помедлила. — Синяя или черная. Нет, пожалуй, все-таки синяя. Я не разобрала, темно ведь было.

— Темно-синий или черный «вольво-седан сто сорок четыре». А водителя вы видели только вечером в четверг?

— Да, — кивнула она. — Только вечером в четверг.

— Простите, вы рассказали об этом нашим сотрудникам вчера вечером?

На месте преступления делать было особенно нечего, поэтому Бекман и Линдваль обошли соседние дома и опросили жильцов. Будить почти никого не понадобилось. Чуть ли не все высыпали на улицу.

Каждому был задан единственный вопрос: что он заметил?

Одни слышали какой-то грохот, других выгнал из дома вой полицейских сирен.

Никому в голову не пришло связать грохот с выстрелом. Мало ли что грохочет: автомобильный выхлоп, ракета, пугач. Ни один не догадался, что на улице стреляли.

О машине речи вообще не было. Раз уж соседи не подумали о выстреле, на автомобиль они и подавно не обратили внимания, да и с какой стати? К такому выводу, по всей вероятности, подсознательно пришли Бекман и Линдваль. Во всяком случае, насчет автомобиля они не спрашивали.

Только три свидетеля — вдова Фрома, его сын и невеста сына — слышали на улице рев автомобильного мотора. Но лишь Рогер смутно припоминал, что, въезжая во двор, как будто видел у тротуара какую-то машину. Однако он не придал этому значения.

Ни Анна Фром, ни Биргитта Карлссон ничего не заметили. По их словам, обе слышали только шум мотора.

Короче говоря, Линдваль и Бекман про машину не спрашивали.

Поэтому фру Нордлунд и ответила:

— Рассказала? Так ведь никто об этом не спрашивал. Когда полицейский, который ходил по домам, пришел сюда и узнал, что мы только-только вернулись, он сказал: «А-а, ну тогда вы наверняка ничего не знаете». И распрощался.

Хороша результативность, буркнул про себя Турен.

— Как вы думаете, вы бы узнали того человека, если б увидели его еще раз?

— Я, право, затрудняюсь. Вряд ли, — наморщив лоб, с сомнением проговорила она. — Думаю, это маловероятно.

— Но все-таки может быть? Турен кашлянул.

— Нет, подумать только… Выходит, в той машине сидел убийца?

— Пока не знаю… я ведь уже говорил вам… Но чем черт не шутит. Приходится учитывать и такую возможность.

Он поблагодарил за помощь и откланялся.

Надо обязательно зайти сюда вечером еще раз, решил он. И потолковать с теми, кого я не застал. Вполне возможно, что кто-нибудь еще…

Он вернулся на виллу Фрома и позвонил.

— Опять вы? В чем дело? Неужели нельзя оставить нас в покое? Разве вы не понимаете…

Открыл, естественно, не кто иной, как Рогер.

— Я все понимаю и, право же, очень сожалею, но мне необходимо кое-что уточнить…

— Как насчет того, чтобы подумать и выспросить сразу обо всем, а не названивать у двери каждые пять минут?

— Я уже сказал: очень сожалею. Но все это не так просто… Я имею в виду расследование. Сплошь и рядом всплывают новые вопросы.

— Да-да, — нетерпеливо сказал Рогер. — Что же вы хотите?

Турен сообщил, о чем он узнал в доме напротив.

— А вы, значит, не обратили внимания на машину? Вы уверены?

— Я и сегодня сказал, и вчера вечером тоже говорил, что видел какую-то машину, когда подъехал и собирался свернуть во двор. Вы же только что были здесь и расспрашивали об этом треклятом автомобиле!

— Да, помню. Но на всякий случай подумайте. Еще разок.

Рогер хмыкнул. Потом молча прислонился к дверному косяку и засунул руки в карманы. Взгляд его стал рассеянным: он вспоминал.

— Не-ет, — наконец протянул он, — не-ет.

— Не помните?

— Нет. Хоть убейте, не помню никаких машин… кроме вчерашней. Вы же не станете утверждать, что автомобиль на улице — восьмое чудо света. То есть из-за этого незачем ударяться в панику и вызывать полицию… — Он осекся. — Или есть зачем?

— Не валяйте дурака… Могу я задать этот вопрос вашей матери?

— Мама! — окликнул Рогер.

— Что такое? — сказала она, появляясь в передней.

— Комиссар все о том же. Он повторяется.

В другой ситуации Турен давно бы вспылил. И наверно, съездил бы Рогеру по физиономии. Но драться он, конечно, никогда не дрался. Разве что в мыслях.

Но дело даже не в этом… Его охватило какое-то странное безразличие: ну и пусть, пусть цепляются, ему в высшей степени наплевать.

Как ни удивительно, он совершенно упал духом и был на грани того, чтобы послать все к черту.

— Я насчет той машины, о которой уже справлялся… Он еще раз повторил рассказ соседки.

— Гм. Я думала об этом, пока вас не было. Старалась вспомнить. Изо всех сил старалась. И все же — нет. Не помню никакой машины.

— Ясно… Извините, что пришлось побеспокоить. Спасибо за помощь, — сказал он и в ту же секунду усомнился: да была ли в его словах ирония?

— Не за что, — ответил Рогер и стал закрывать дверь. Турен повернулся и зашагал к калитке. Но внезапно остановился.

— Минутку!

Дверь опять открылась.

— Может быть, у Эрика была другая женщина? Сейчас парень взорвется, пронеслось у него в голове.

Однако по губам Рогера, странное дело, скользнула необъяснимая улыбка.

— Нет. Я правда не знаю. И даже представить себе такого не могу.

— Анна, а ты что скажешь?

Она решительно тряхнула головой:

— Нет. Смею утверждать, что нет. Это не драма на почве ревности. Я достаточно хорошо знала Эрика. Он бы не сумел скрыть от меня. А почему это пришло тебе в голову?

— Я должен учесть все возможности. Он попрощался и ушел.

Уже садясь в машину, еще раз обернулся и увидел, что вдова с сыном стоят у окна и смотрят на него.

Он сел за руль, размышляя о Сольвейг Флорен. И о самоуверенной и необъяснимой улыбке Рогера.

И о самоуверенном и вполне решительном ответе Анны.

Сольвейг… Последний раз они виделись несколько дней назад. Точнее, несколько недель назад.

Глава третья

Когда Хольмберг с Улофссоном очутились в конторе акционерного общества «Реклама», — там царила полная прострация и какая-то тягостная подавленность. Время для всех словно остановилось, и никто не знал, как сдвинуть его с места.

Кабинет Фрома, просторное помещение во втором этаже дома по Стура-Сёдергатан: палисандровая мебель, большие окна, ковер во всю комнату, возле одной из стен — диван для отдыха и мягкие кресла. У письменного стола — тоже кресло, только кабинетное, весьма вычурное, обтянутое светло-коричневой кожей.

Аккуратные ряды черных папок. На стенах в рамках под стеклом — увеличенные копии рекламных объявлений. На подоконнике — красный цветок.

Письменный стол также покрыт кожей. Желтая стеклянная пепельница и та на кожаной подставке. Сигаретница из палисандра.

Фирма занимала второй этаж целиком.

Любопытно, все ли помещения обставлены одинаково…

Инга Йонссон, личный секретарь и правая рука Фрома, вовсе не оплакивала горючими слезами смерть своего шефа и работодателя.

— Все это как-то нереально, точно во сне, — сдержанно сказала она. — Точно во сне, я пришла на работу. В каком-то кошмаре открыла дверь и вошла внутрь. Все будто остановилось. Остановилось навсегда.

Она узнала о несчастье из утренней газеты. Позвонила в полицию и поговорила с Туреном.

Тот попросил, чтобы она, как обычно, вышла на работу и встретила сотрудников полиции, которые скоро там появятся.

«В голове не укладывается», — сказала она.

«Да», — согласился комиссар, просто чтобы не молчать.

«Будто прочла в газете скверную первоапрельскую шутку. До сих пор не укладывается в голове. А как его жена?»

Инга Йонссон ждала их в кабинете Фрома. Это была пухленькая женщина лет сорока. Коротко подстриженные пепельные волосы причесаны на прямой пробор. Нижняя челюсть слегка выдается вперед. Нос пуговкой. Хольм-берг не мог понять, как на нем держатся очки.

Она одиноко сидела на диване.

Улофссон устроился в одном из мягких кресел, а Хольмберг — за письменным столом. Покачиваясь в кресле, он курил сигарету «Принс». Раньше ему не доводилось сидеть в таких шикарных креслах. Прямо кровать. Если положить спинкой на пол.