Лариса Соболева - Особые приметы ангела
– Она в кабинете, в диване, – тут у Севастьяна сдали нервы.
– Все боятся, – удовлетворенно хмыкнул Макар.
Алина была без сознания, очевидно, Севастьян нанес ей сильный удар, после чего спутал веревкой руки и ноги, сунул в рот кляп и бросил внутрь дивана. Ее, разумеется, нашли бы, но потратили бы много времени. Не исключено, что для Алины такое промедление кончилось бы плачевно, так как кляп Севастьян засунул глубоко. Привели Алину в чувство быстро, дали выпить воды, отвели в автобус. По горячим следам из Севастьяна выбили признание, он указал, где закопал Веронику.
Пять дней Алина напоминала засохший букет в вазе, особенно после того, как вырыли останки Вероники. Узнавать там было нечего, но и сомневаться, что это не она, тоже не имелось причин. Эксперты пытались установить, была ли смерть насильственная, хотя даже если и не так, в данном случае применимо выражение «загнал в гроб». Макар изо всех сил пытался развлечь Алину, но...
Однажды он пришел домой, а в прихожей стоят два упакованных чемодана. Из комнаты вышла Алина, опустив ресницы, пролепетала:
– Я ждала тебя... Проводи меня, сегодня я уезжаю, поезд через час.
У него брови взметнулись вверх, а сердце вниз ухнуло. Не предупредила, а наверняка ведь билеты купила заранее. Как снег на голову! Требовать объяснений Макар не стал, в конце концов, и так все понятно, вызвал такси, взял чемоданы.
– Да, деньги, которые я тебе должна...
– Я не беру денег у женщин, с которыми сплю, – категорично заявил Макар, взял чемоданы. – Идем.
На вокзал примчался и Денис, он сбежал из больницы в пижаме, халате и тапочках – у него был вид сумасшедшего, на него оглядывались. Макар дал им время попрощаться, внес чемоданы в спальный вагон, затем в купе, где уже сидел пожилой толстяк, потом вышел на перрон и закурил. Стоя в сторонке, Алина что-то горячо доказывала Денису, тот кивал, но явно был недоволен, обижен. Макар отвернулся. Минут через пять Алина тронула его за плечо:
– Макар, до свидания.
Он повернулся к ней. Вот так банально заканчиваются сказки. Да, глаза у нее на мокром месте, да, она чего-то ждала от него, но точку поставила именно Алина. Макар только кивнул, мол, пока. Она чмокнула его в щеку, хотела еще что-то сказать, передумала и вошла в вагон.
Денис стоял с опущенной головой и в нелепом наряде. Макар приблизился к нему, вынул из пачки сигарету.
– Она сказала, что любит тебя, – кисло произнес Денис.
Макар неопределенно хмыкнул, сунул сигарету в рот... Потом ринулся в вагон, в купе... Одно слово слетело с его губ:
– Почему?
В ее напряженной позе, в приспущенных ресницах, в пятнах на щеках угадывалось, что решение далось Алине нелегко. Нелегко и давать объяснения.
– У меня там дочь, я давно ее не видела...
– Почему? – перебил он.
– Макар!
Алина повисла у него на шее, а он стоял, опустив руки. Толстяк живенько переместился к окну и часто моргал, взирая на довольно откровенную сцену. Тем временем Алина взахлеб, вперемежку со слезами и поцелуями, говорила Макару, не стесняясь постороннего:
– Макар, я люблю тебя, но мне нужно время... Я должна подумать... Мне нелегко, поверь... Не так все просто, как кажется... Ты же не поедешь со мной? Не поедешь, я знаю, а мне... Прости, пожалуйста, прости... Я не убегаю, просто... просто... так надо. Дай мне время...
– Провожающие, покиньте вагон, через три минуты отправление, – возвестила проводница.
Он расцепил Алинины руки и сказал:
– Я понял.
Поезд медленно плыл по рельсам, а Макар с Денисом смотрели ему вслед. Потом, не сговариваясь, оба медленно двинули к зданию вокзала.
– Дай закурить, – попросил Денис. Макар протянул ему пачку, щелкнул зажигалкой. – М-да, обскакал ты меня. Поражение неприятная штука. Держи.
– Что это? – Макар не взял конверт.
– Сберкнижка. Алина открыла счет в банке на твое имя.
– Не возьму.
– Бери, бери, не придуривайся. Деньги теперь, кроме тебя, никто снимет. Я сказал – возьми! – повысил голос Денис. Макар нехотя взял, сунул конверт в нагрудный карман куртки. Двинули дальше. – Что там наш Севастьян?
– Говорит, что болен, состоял в детстве на учете у психоневролога, в общем, косит под дурика. Девчонку его, продавщицу, еле раскрутили, не давала показаний против него. Видно, он ее обольстил. Потом, когда ей рассказали о его делах, она призналась, что получала в банке деньги, Севастьян был ее любовником... Надоела мне эта история. Ты в больницу?
– Куда ж еще. Меня скоро выпишут. Идем такси ловить?
– Я пешком, пройтись охота.
Макар на всякий случай усадил его в машину, а то, чего доброго, менты прицепятся к Денису, мол, откуда вы деру дали. Оставшись один, он пошел по направлению к дому, выбирая людные улицы, где много огней. У бара приостановился и вдруг услышал знакомый голос:
– Вмажешь сто пятьдесят?
Макар скосил глаза. Его галюник, второе «я», Дергунов-два собственной персоной. Такой же подтянутый, такой же аккуратный, такой же идеальный, как всегда.
– Назло тебе не буду, – буркнул Макар и пошел дальше.
– А хочется, – уличил его Дергунов-второй, следуя за ним. – Эх, кинула нас Алина... Не кисни, она вернется.
– Угу, – скептически хмыкнул Макар.
– У тебя есть я, это неплохая компания.
– Ты так думаешь? – усмехнулся Макар.
– Человек, которому интересно с самим собой, уже не безнадежен, Макарушка. Идем, посмотрим телик, поговорим, поспорим, а завтра будет новый день, он принесет новые заботы. Женщин на наш век хватит.
– Особенно на твой, – поддел его Макар и поежился. – Весна в этом году какая-то холодная.
И двинул по улице, обсуждая с галюником дело Вероник.
Светлана открыла глаза после сна и улыбнулась, услышав голос Роксаны Сергеевны:
– Деточка, ты проснулась? Я принесла бульончик из курочки, тебе уже можно. Овощи сварила и протерла, не очень вкусно... зато полезно. Светочка, ты идешь на поправку, я очень этому рада. Мы теперь будем соседями, Любочка отписала тебе свою квартиру, несмотря ни на что, она любила тебя. А тетя Варя идет на поправку, правда, с головой у нее неважно и с речью... так ведь... Ну, ты поняла. Плохо быть одному, даже покушать в больницу принести некому. У меня вон родни много, а никому я не нужна, даже дочери. Твоего-то взяли, Макар Дергунов взял. Очень он мне понравился, очень. И умный, и симпатичный, и тактичный. Настоящий мужчина. Была б я помоложе... Да что об этом говорить! Светочка, ты покушаешь? Бульончик тепленький.
Слушая ее болтовню, Светлана улыбалась, ей казалось, что она никогда не была так счастлива.
