Франк Тилье - Адский поезд для Красного Ангела
Возле самого дома я вдавил педаль тормоза в пол. Ветровое стекло «порша» было испещрено пулями. Дюлак уткнулся разбитой головой в руль. Я бросился внутрь дома, позади уже слышались сирены. Раздались крики, выстрелы, характерный рокот «калашникова». Потом все стихло. Ничего, кроме тихого потрескивания начинавшего бушевать огня.
Старик Торпинелли лежал на земле у крыльца, с пулеметом между ногами. Его изрешеченный пулями сын обратил к небу открытый рот и изумленные встречей со смертью глаза. Я бросился к старику, протянул ему руку:
— Пойдемте, отсюда надо уходить, быстрее!
Струя крови хлынула из разверстой раны на его груди. Испуская дух, он нашел в себе силы протянуть мне дискетку:
— Я… все… узнал… Мой сын…
— Кто снимает фильмы? Скажите мне, кто снимает эти фильмы? — Я схватил его за ворот рубашки. Его здоровье, его жизнь мало интересовали меня. Я хотел, чтобы с последним вздохом он поведал мне чудовищные тайны, которые скрывал его сын. — Скажите мне! Говорите же!
С последним дыханием жизнь покинула его. Я взвыл:
— Не-е-ет!
Вырывающийся из дома густой дым заставил меня осознать, что я разговариваю с трупом. Я вырвал дискетку из откинутой руки Торпинелли, сунул ее во внутренний карман куртки и, спрятав лицо в воротник, кинулся к выходу.
Ворота загораживали три полицейских автомобиля. Мне предложили положить оружие на землю.
— Я из полиции! — прорычал я.
— Бросьте оружие! — раздалось из мегафона. — Бросьте оружие, или мы будем стрелять!
Я подчинился. Передо мной уходил в небо дым горящего дома.
* * *Окружной полицейский комиссар Леклерк вместе с лейтенантом Сиберски прибыли в комиссариат полиции Ле-Туке спустя три часа после моей эффектной гонки с преследованием. Меня еще с четверть часа протомили в комнате для допросов. Я имел дело с целой сворой невежественных болванов. Ни один из людей в форме не понимал ни слова из того, что я рассказываю. Так что я попросил, чтобы меня оставили взаперти до появления моих коллег.
В час освобождения капралы зашли в помещение и сопроводили меня в кабинет капитана Майе.
— В путь! — Леклерк дружески хлопнул рукой по моему охваченному огнем плечу.
Я резко вскрикнул, как собака, которой случайно отдавили лапу.
— О, прости! — воскликнул он, поднеся руку к губам.
Ко мне подошел Сиберски. Опухоль на его лице опала.
— Рад видеть вас живым, комиссар! Надеюсь, вы сможете просветить нас относительного этого бардака.
— У Торпинелли кто-нибудь выжил?
— Кое-кто из прислуги и телохранители. Дом сгорел почти полностью.
Леклерк счел необходимым уточнить:
— Мы умолчали о том, что ты был не на службе. Я пока официально не докладывал начальству… У меня были подозрения, что ты не бросишь этого дела… Я просто хотел вытащить тебя… Судя по всему, мне не удалось…
Я пожал ему руку:
— Спасибо, Мартен. У меня забрали дискету.
Он вытащил ее из кармана:
— Она у меня.
— И что же на ней записано?
— Фамилии… около пятидесяти фамилий влиятельных людей. Американских, английских, французских бизнесменов, миллионеров. Как они связаны, Шарк? Зачем эти люди собраны на дискете, которую тебе передал старик Торпинелли? Что в этой истории делал Дюлак?
— Поехали к Дюлаку. Я обнаружил у него диски. Там все расскажу.
— Как жена? — заботливо спросил я Сиберски.
— Хорошо…
Я всмотрелся в его лицо:
— Говори правду!
— Психует! И я психую! Ей надоело жить с человеком, который даже не уверен, что вечером вернется с работы! Мы… поссорились. Она с малышом переехала к матери…
— Это я виноват, Давид.
— Вы тут ни при чем, комиссар. Работа такая…
Он закурил.
— Теперь ты еще и куришь! — укоризненно бросил я ему.
— Когда-то надо попробовать…
— Похоже, ты выбрал для этого не лучший момент: в доме новорожденный…
— Дома нет новорожденного… Как и жены… — Он переменил тему: — Расскажите, что произошло! Как вы добрались до этого Дюлака! Что на дисках?
— Поговорим о чем-нибудь другом… Объясню на месте…
Мадам Дюлак свернулась в клубок в объятиях дочери. Обе заливались слезами. Когда я вошел, она схватила меня за куртку:
— Обещайте мне все рассказать, комиссар. Я имею право знать… Он был моим мужем…
— Вы узнаете правду…
Я отпер сейф, вынул оттуда диски и обратился к Леклерку:
— Вы продвинулись с BDSM4Y? Обнаружили какие-то следы?
— До настоящего момента наши внедренные агенты ничего не обнаружили. Бо́льшая часть личного состава опрашивает проституток, клошаров, обходит больницы в поисках пациентов со следами пыток. Эта прокля´тая организация отнимает две трети наших кадров. Надеюсь, это даст результаты.
— А продажный адвокат с липовым водительским удостоверением?
— Под наблюдением, но они больше не выходят на контакт с ним… Они словно исчезли в неизвестном направлении… Страшно изворотливые… Но мы их возьмем… А теперь рассказывай с самого начала. Я в полной растерянности, как курица в пустыне… Итак, у тебя появилось подозрение, что Манчини убили… Дальше что?
— В ночь убийства ему позвонили, и он сам помчался в ловушку. Звонил кто-то, кого он хорошо знал, потому что было уже поздно, он спал. Потом я обнаружил, что сейф Манчини на вилле родителей вскрыт, а его содержимое исчезло. Этим летом Манчини провел больше двух недель на вилле своего кузена и, судя по распечатке недавних телефонных звонков, часто звонил ему. Так я вышел на след Торпинелли, в любом случае единственно достоверный.
Леклерк, сложив руки за спиной и разглядывая бабочек, ходил по кабинету:
— И что ты обнаружил в Ле-Туке?
— У меня состоялся разговор с Торпинелли-младшим, который ничего не прояснил. Зато мне повезло, и старик тайком передал мне список банковских транзакций, осуществленных между его сыном и Дюлаком. Гигантские суммы регулярно переводились на счет сынка и в настоящий момент составляют более пяти миллионов евро.
— Вот черт!
— Вот именно… А здесь, у Дюлака, я обнаружил эти диски… Никогда в жизни мне не приходилось видеть такой гнусности… Я посмотрел только два. Заснятые на видео пытки, страдания, убийства Приёр и Дуду Камелиа.
— Боже! — воскликнул Сиберски. — И что все это означает?
Встав, я в отчаянии стукнул по стене стиснутыми кулаками и уткнулся в нее головой:
— Что Дюлак, так же как пятьдесят других ублюдков с этой дискеты, получал удовольствие от убийств.
Леклерк схватил меня за локоть:
— Как это?
— Каким оригинальным способом могут проводить время люди, у которых есть власть, деньги, влияние? Которые имеют возможность все купить? Какой крайний фантазм способны утолить их деньги?
— Убийство…
— Хуже, чем убийство… Многие и многие часы страшных страданий для своего удовольствия, только для себя. Удовольствие лишить жизни одной только властью денег. Это зрелище заставило бы блевать самого подлого из уголовников.
Взмахнув рамкой с бабочками, я швырнул ее об пол. Крылышки пядениц, шелкопрядов и прочих махаонов смялись, как фольга. В ярости я выкрикнул:
— Эти подонки платили именно за смерть! А Торпинелли превратил ее в доходный бизнес!
— И все же… при чем тут нападение Манчини на преподавательницу? И почему после этого его убили?
Я попытался сдержать кипевший во мне гнев:
— Манчини обладал двойственной натурой. С одной стороны, незаметный парень, не слишком прилежный в учебе. С другой — фрустрированный сексуальный маньяк, не способный поддерживать нормальные отношения с женщиной. Его подавленные желания проявлялись в острых приступах жестокости и разврата. Вероятно, во время летних каникул он нашел запретные видео…
— Каким образом? Ведь Торпинелли был крайне осторожен?..
— Манчини, гений информатики, мог запросто следить за деятельностью кузена. По всей вероятности, он обнаружил эту гнусную торговлю, когда устанавливал веб-камеры и сунул нос в компьютер Торпинелли. Но вместо того, чтобы предупредить полицию или кого-то еще, он предпочел украсть диски, чтобы спокойненько посмотреть их на собственном компьютере. Тем, от чего нас блевать тянет, он наслаждался до невозможности. Эта невероятная смертоносная машина запала ему в голову. И он приступил к делу, как наглядно показывал убийца на видео. Импульсы перешли границы его сознания, и Манчини начал действовать, однако не довел дело до убийства. Вероятно, оно не являлось его целью, поскольку ему было достаточно пытки.
— Что за псих! — возмутился Сиберски. — А ведь ему даже двадцати пяти не было…
— По своим каналам Торпинелли был немедленно проинформирован о нападении и, видимо, связал его со своим кузеном. Он испугался. Его хорошо налаженный и смазанный механизм, его дьявольский бизнес мог дать течь… Среди ночи он позвонил Манчини, вынудил его признаться, а потом убил, после чего стер информацию в его компьютере и забрал спрятанные в сейфе диски.
