Последнее испытание - Туроу Скотт
Забравшаяся на свидетельскую кафедру Джила Хартунг выглядит весьма необычно. Она около шести футов и трех дюймов роста (без каблуков). К тому же она явно продолжает отдавать предпочтение мужским костюмам из своего прежнего гардероба – правда, перешитым в соответствии с ее несколько изменившимися формами. У нее длинные седые волосы, которых, судя по всему, давно не касались ножницы парикмахера. Косметикой она, похоже, почти не пользуется. Ей немного за шестьдесят, она довольно полная, у нее отчетливо выраженный двойной подбородок. Тем не менее она, похоже, привыкла к тому, что люди поначалу неоднозначно реагируют на ее внешность, и выглядит совершенно невозмутимой. Конечно, это недостойно – пользоваться тем, что присяжные иногда негативно реагируют на внешность того или иного свидетеля, но судебные адвокаты, что греха таить, иногда используют этот прием. Однако Стерны внимательно изучили много разных видеозаписей с Джилой Хартунг и знают, что в данном случае подобная тактика не принесет успеха. Дело в том, что как только она начинает говорить, все особенности ее внешности сразу же отходят на задний план. Она в таких случаях буквально излучает мудрость и гуманизм. Так что большинство присяжных хотя и отметят про себя, что выглядит Джила Хартунг немного странно – таких людей немало, достаточно, к примеру, вспомнить ту же Пинки, – но при этом, скорее всего, сочтут ее слова весьма убедительными.
Другой момент, который может поставить под сомнение показания Хартунг, может оказаться для нее и для обвинения более проблематичным, хотя он практически всегда возникает в ситуациях, когда сотрудники СМИ выступают на судебных процессах в качестве свидетелей. Члены профессионального журналистского сообщества, бескомпромиссные борцы за свободу информации, зачастую осаждающие апелляционные суды, чтобы отменить какое-нибудь распоряжение судьи, закрывающее доступ к протоколам или другим судебным документам, мгновенно забывают свои горячие заявления о праве общественности все знать, когда в роли свидетелей приходится выступать им самим. В таких случаях они пытаются спрятать абсолютно все, что может раскрыть их источники, благодаря которым они пишут свои материалы.
Несколько стычек с юристами «Джорнэл», которые показали одинаковую враждебность и к представителям обвинения, и к представителям защиты, уже произошло. Адвокаты газеты хотят от обеих сторон, чтобы они отвязались от мисс Хартунг и оставили ее в покое. Они долго препирались с Мозесом, пытаясь убедить его в том, что в свидетельских показаниях Хартунг нет никакой необходимости в свете того, что уже сообщил суду Кирил в записанном на пленку телефонном разговоре с Иннис Макви. Но федеральный прокурор так и не согласился с этим аргументом, потому что Кирил сказал Хартунг по меньшей мере одну вещь, которую потом не повторил в разговоре с Иннис.
После долгих споров с Мозесом Миллер Салливан, старший юридический консультант, и его коллеги в конце концов вынуждены были уступить, но с тем условием, что мисс Хартунг будет давать свидетельские показания только по поводу того, что опубликовали в газете. В том, что касается всего остального, адвокаты издания показали себя несгибаемыми и вызывающими страх и ужас – такого стиля общения вообще очень часто предпочитают придерживаться многие юристы из Нью-Йорка. Они даже отказывались предоставить в распоряжение суда заметки, которые сделала мисс Хартунг в своем блокноте во время разговора с Кирилом. Так что потребовалось вмешательство окружного апелляционного суда, который за несколько дней до начала процесса утвердил соответствующий ордер Сонни. После всего этого, а также бесчисленных совещаний, инструктажей и просто споров в обоих судах Стерн и Марта с сожалением узнали, что заметки в блокноте полностью подтверждают то, что рассказала Хартунг.
Перед тем как мисс Хартунг начинает давать свидетельские показания, Мозес представляется ей и спрашивает, приходилось ли им беседовать когда-либо прежде. Оказывается, что нет. Суть всех подготовительных мероприятий, предпринятых перед допросом свидетеля, а также вопросы, которые собирается задать мисс Хартунг Мозес, доведены до сведения всех юристов, так или иначе задействованных в ходе процесса. Вопросы гособвинения предельно конкретны, поэтому первоначальный допрос длится всего несколько минут.
Уточнив имя и профессию свидетельницы, Мозес спрашивает:
– Вы звонили в кабинет доктора Кирила Пафко в компании «Пафко Терапьютикс» 7 августа 2018 года?
Хартунг отвечает с максимально возможной точностью:
– Я звонила по номеру 322-466-1010.
– Вы исходили из того, что это телефонный номер кабинета доктора Кирила Пафко?
– Да.
– Вам удалось дозвониться?
– Не сразу. Я оставила сообщение и номер моего мобильного телефона женщине, которая представилась как помощник доктора Пафко. Мне перезвонили примерно через полтора часа.
Звонки от представителей деловой прессы в то время были для Кирила рутиной – почти все они так или иначе касались нетривиальных успехов компании «ПТ».
– Как представился звонивший вам человек?
– Как Кирил Пафко.
– Голос Кирила Пафко был вам знаком?
– В ходе работы над моей статьей я посмотрела несколько роликов на «Ютубе» с его участием.
– Голос человека, с которым вы тогда говорили по телефону, был похож на голос доктора Пафко, который вы слышали во время просмотра роликов в интернете?
– Да, мне показалось, что он был очень похож.
– И что вы сказали доктору Пафко?
– Я представилась и объяснила, что работаю репортером в «Джорнэл» и занимаюсь расследованиями. Потом я рассказала, что разговаривала с несколькими врачами. Все они сообщили мне, что у них есть пациенты, принимавшие «Джи-Ливиа» чуть больше года, и что эти пациенты внезапно умерли. По мнению этих врачей, причиной смерти могла стать аллергическая реакция. Я попросила доктора Пафко прокомментировать это, в частности, сказать, было ли ему известно о существовании каких-либо докладов о внезапных смертях, которые, возможно, наступили из-за аллергической реакции, связанной с препаратом «Джи-Ливиа».
– И что он вам ответил?
– Поначалу ничего. В течение нескольких секунд он молчал. А потом сказал следующее: «Мне ничего об этом не известно. Я никогда ничего не слышал о внезапных смертях или аллергических реакциях на «Джи-Ливиа».
Именно ради того, чтобы Джила Хартунг привела в суде эти слова Кирила, Мозес и пригласил ее как свидетеля – ведь скриншот с компьютера Кирила доказывает, что он солгал.
– Он сказал что-нибудь еще?
– Спросил, могу ли я дать ему пару часов для того, чтобы он сам все проверил. Он пообещал перезвонить мне до наступления моего дедлайна, то есть до четырех часов вечера по восточному времени.
– Он перезвонил?
– Нет.
– Кто-нибудь еще связывался с вами от имени компании «ПТ»?
– Мне звонил из Нью-Йорка юрист по фамилии Ринджел. Он сказал, что представляет интересы «Пафко Терапьютикс» и занимается проверкой всего того, о чем я сообщила доктору Пафко. Мистер Ринджел попросил меня придержать публикацию материала до того момента, пока он и его коллеги не разберутся во всем как следует.
– И что вы ему на это сказали?
– Я сказала, что поговорю со своим руководством, но оно вряд ли согласится. Тогда он предупредил меня о юридических последствиях публикации ложной информации, способной нанести ущерб компании «ПТ». На этом наш разговор закончился.
«Джорнэл» опубликовал материал. Заголовок «СУПЕРЛЕКАРСТВО ПРОТИВ РАКА ВЫЗЫВАЕТ ВОПРОСЫ» появился на первой полосе делового раздела, причем первый абзац статьи, набранный крупным жирным шрифтом, был размещен в левом верхнем углу, там, где по устоявшейся традиции, ставят главные новости дня. Он гласил: «Врачи стали сообщать о неожиданных фатальных побочных эффектах суперпрепарата «Джи-Ливиа», предназначенного для борьбы с раком. Благодаря этому лекарству акции разработавшей его компании «Пафко Терапьютикс» стали самым лакомым фармацевтическим активом для инвесторов за последние восемнадцать месяцев. По информации врачей, с которыми побеседовал корреспондент «Джорнэл», пациенты, больше года проходящие лечение препаратом, созданным на основе моноклональных антител, стали внезапно умирать. Согласно мнению медицинских экспертов, причиной этих смертей могла стать внезапная аллергическая реакция на «Джи-Ливиа». Доктор Кирил Пафко, который в прошлом был удостоен Нобелевской премии в области медицины, а на данный момент является генеральным директором компании «ПТ», заявил: «Я никогда ничего не слышал о внезапных смертях или аллергических реакциях на «Джи-Ливиа».
