Сергей Царев - Предательство. Последние дни 2011 года
Дрова в камине равномерно разгорелись, языки пламя непредсказуемо возникали и исчезали. Треск сгорающих дров создавал ощущение уюта, расслаблял и отодвигал на второй план реальность существования, растворяя тревоги и проблемы. Стены и потолок гостиная отсвечивались пламенем, от камина шел поток тепла, и глоток холодного шампанского устанавливал тепловое равновесие.
Наташа и Маша сидели на диване и тихо шептались, а Татьяна Александровна с супругом сидели на другом и обменивались лишь короткими репликами.
Неожиданно Наташа встала и подошла к отцу.
— Папа, когда я укладывала Марика, звонил Антон, он спрашивал о сертификации.
Сергей Георгиевич посмотрел на часы на стене гостиной.
— Завтра позвоню, сейчас поздно.
— Можно позвонить и сейчас. Он в аэропорту, встречает кого-то из Ирана.
Антон ответил на звонок почти мгновенно.
— Сергей Георгиевич, извините за беспокойство в столь поздний час. Из Ирана идут фуры с сухофруктами, я встречаю представителя фирмы-отправителя, а с сертификацией возникла задержка. Можете помочь, как-то ускорить?
— Какие-нибудь проблемы с качеством?
— Нет, у них какая-то техническая проблема с оформлением.
— Нет проблем, я позвоню Мише, он заместитель директора института, поможет.
* * *— Миша, привет! Где был? На прошлой неделе я заходил к тебе, сказали, что отдыхаешь.
— Здравствуй, Сергей, заходи. Ездил на родину, в Дагестан.
Они сели за маленький стол в кабинете Миши. В действительности его звали Минкаилом, но со студенческих лет он, доктор медицинских наук, профессор, живет в Москве, и в обиходе его все стали звать Мишей. С Сергеем он познакомился давно на каком-то совещании, и с тех пор они поддерживали приятельские отношения.
Окно в кабинете было открыто. Осенний день дарил последние теплые дыхания лета, относя их к предстоящим воспоминаниям в ближайшие месяцы, когда осень незаметно переродится в долгую и нудную зиму. Для двух взрослых людей, выходцев с Кавказа, зима казалась слишком долгой, а количество серых дней без солнца — большим ежегодным испытанием, которое было возможным осилить лишь за счет семьи и интересной работы.
— Не закрыть окно? — спросил Миша. — Шумно.
— Что ты, — удивился Сергей. — Когда еще откроешь окно?
Они говорили долго о текущих делах, о жизни, о проблемах Дагестана, где в последние годы ваххабиты все глубже проникали в общественную жизнь, о терроризме и террористах в республике. Сергей слушал и иногда задавал вопросы.
— Дагестан погрузился в мир взяток, всеобщего обмана, когда справедливые слова опираются на несправедливые действия. Молодежь все видит, ее тошнит ото лжи, она ищет что-то другое, но ничего нет. Федеральные власти ничего не видят, не хотят видеть.
— Не хотят говорить, не понимают, что с молодежью надо говорить даже в тех случаях, когда ты не можешь исправить ситуацию, — согласился с Мишей Сергей. — Если не можешь исправить ситуацию, то хоть озвучь, дай людям понять, что знаешь и готов ее исправить. А так как страус — голову в песок, и все хорошо, темно и спокойно.
— Действительно темно, власть выделяет на дотации республике огромные деньги, они оседают в карманах местной власти, ее шантажируют исламисты, часть денег перепадает им.
— Ты, Миша, забыл сказать, что часть денег, выделенных республике, не доходит до места назначения, она остается здесь, в Москве, у определенных чиновников.
— Да, чиновники делят наши деньги, — согласился Миша, — а боевики и террористы убивают и взрывают простых людей, рядовых полицейских.
Они еще долго говорили о проблемах власти в Дагестане, о необходимости открытого общения федеральной и местной власти с населением.
— Я приведу такой пример. Практически без должной огласки, без информирования населения республики в сентябре 2010 года в Баку подписан Договор о демаркации границ. Подписали президенты России и Азербайджана — Медведев и Алиев. Договор был ратифицирован в этом году. Федеральная власть по этому договору отдала Азербайджану три больших дагестанских участка с горными пастбищами, которые местные жители использовали для сельскохозяйственных нужд. Еще до передачи пастбищ Азербайджану были отданы два дагестанских села и крупнейшая в республике река Самур. Дагестанские чиновники тогда успокаивали, утверждая, что республика в принципе ничего не теряет от демаркации границ, что там максимум на пятнадцать метров Азербайджан заберется внутрь Дагестана.
— Как легко наши чиновники рассуждают о метрах земли, — возмутился Сергей. — Можно подумать, что и другие отдают России свои метры земли.
— Но когда началась демаркация границ, — продолжил Миша, — оказалось, что речь идет о тысячах гектаров земли. Два дагестанских села оказались на территории Азербайджана. Жителям предложили быть гражданами Азербайджана, но они поначалу отказывались. Жители первого села в итоге согласились, им угрожали просто-напросто депортацией. Жители же второго села отказались быть гражданами Азербайджана. Правительство Дагестана тогда им выделило земли в республике, где они могли бы обжиться. Но люди уже третий год скитаются по родным, не имеют своего крова. Это сто сорок семей без определенного будущего.
Наступила пауза. Миша о чем-то задумался, а Сергей не торопил его. Не совсем было ясно, в какой степени эта история коснулось родственников Миши, но он переживал, рассказывая об этом. Можно было поменять тему, но Миша этого не делал, возможно, он хотел еще что-то сказать.
— В этой истории есть еще одна сторона дела. Вопрос не только в землях, там чудовищно уступлено и водопользование. Проблема связана с рекой Самур. Девяносто процентов воды в реке образуется на территории Дагестана — через ледники, но почти всю воду теперь использует Азербайджан. Вода в южном Дагестане, можно сказать, дороже золота. Согласно международным нормам о водопользовании, за воду Азербайджан должен был бы платить колоссальные деньги Дагестану, но он никогда не платил и уже получается, что и не будет платить.
— Да, наши чиновники могут отдать то, что им лично не принадлежит, — согласился Сергей. — Возможно, федеральные чиновники надеялись что-то получить взамен. Но на Кавказе, и это мы с тобой знаем, когда делаешь уступку, взамен ничего не получаешь. Только у другой стороны растут аппетиты.
— Мы, дагестанцы, были поставлены перед фактом. Понимаю, что есть политика, могут иметь место сложные комбинации, но с людьми надо говорить.
— Согласен. Власть должна говорить с народом. Отсутствие контакта — это благодатная почва фундаментализма.
* * *— Ладно, девочки, пора спать, — предложил Сергей Георгиевич. — Завтра предстоит важное дело — надо будет фотографировать соек. Утром выйдем на фотоохоту, надо хорошо выспаться.
Убрав посуду, все дружно поднялись на второй этаж и разошлись по своим спальням. Сергей Георгиевич стоял у окна, когда Татьяна Александровна спросила:
— Ты поработаешь или ляжешь?
— Нет, пожалуй, пойду и поработаю. Сразу не засну, а лежать и смотреть телевизор не хочется.
Он стоял в спальне и смотрел на фонарь, который освещал пустынную деревенскую улицу. Ни людей, ни машин. Только тишина. Текущий год целеустремленно катится к своему завершению, освобождая место новому году, новым надеждам. Пора подводить итоги, но делать это Сергею Георгиевичу не хотелось. Не хотелось портить ощущение состоявшего праздника. Он тихо прошел в кабинет и включил свет.
Компьютер медленно загружался, поэтому Сергей Георгиевич подошел к балконной двери и стал смотреть на небо. Звездное небо предвещало сильный ночной мороз. Отдельные созвездия, включая Омегу, висели над домом, но Млечный Путь проходил где-то рядом, не попадая в поле зрения из кабинета.
Размышления о Млечном Пути заняли всего несколько секунд, неожиданно в небе блеснул одинокий огонек. Можно было предположить, что это спутник, отразивший свет солнца, но в данном случае было очевидно, что это был одиночный самолет, который на большой высоте пролетал над Москвой в поисках аэропорта назначения.
* * *Сергей с самого детства любил самолеты. Трудно объяснить, чем это было вызвано, возможно, только одним — любовью с первого взгляда. Он мог часами смотреть на небо, ожидая увидеть белый след работы двигателей, которые оставляли росчерки на небе, оповещая всех о том, что в небе самолеты.
Однажды, когда Сергей был в доме, прибежал Валера и позвал со двора:
