Сергей Дигол - Утро звездочета
— Во время убийства машина, которую вы видели на фотографии, находилась в Солянском проезде. Наш сотрудник, в чьем служебном пользовании находится автомобиль, был приглашен на встречу в Госнаркоконтроль и прибыл на место примерно за полчаса до убийства. Естественно, факт прибытия машины был зафиксирован камерами наружного наблюдения соответствующего ведомства. Оставив пассажира, водитель отправился в ЦУМ и в течение двадцати минут покупал продукты в магазине «Глобус Гурмэ». В момент, когда произошел выстрел, он заказывал сыр Мистер Д`Амбер по три тысячи семьсот пятьдесят рублей за один килограмм. Мы обязательно выясним, было ли это поручением пассажира автомобиля, или инициативой водителя. В любом случае, за использование служебного транспорта в личных целях, причем в рабочее время, придется ответить.
Я вспоминаю о ночи в Лесном городке и по спине пробегает холодок. Сидящий рядом Дашкевич, уверен, думает о гораздо более важных для себя вещах.
— Даже теоретически машина не могла находиться на месте убийства в момент убийства. И тем не менее машина БМВ седьмой серии с идентичным государственным номером совершенно определенно проехала через три минуты по Садовому кольцу, примерно в восьмистах метрах от того места, где была застрелена певица. Так какие выводы, уважаемые коллеги? — повторяет он заданный двумя минутами ранее вопрос.
— Разрешите, товарищ генерал-лейтенант? — слышится из первых рядов и я вижу затылок приподнимающегося с места Мостового. Я, кажется, впервые вижу его затылок и выглядит шеф, надо признать, совершенно беззащитным.
— Да-да, — отзывается Горбунов.
— Старший советник юстиции Мостовой, — представляет его, совсем как журналиста на пресс-конференции, Бастрыкин.
— Есть версия, — утверждает шеф. — Причем одна и другой я не нахожу.
— Да-да, — повторяет Горбунов.
— Может, у служебных машин ФСБ есть дублеры?
— Прекрасно! — восклицает Горбунов. — Вы полностью подтвердили нашу гипотезу. Да и есть ли другое рациональное объяснение?
— К сожалению, рациональное объяснение звучит совершенно неправдоподобно, — говорит Бастрыкин.
— Другого объяснения нет, — настаивает Горбунов. — Александр Иванович, вы знаете, зачем я сегодня здесь. И то, что мое затянувшееся вступление было необходимо для осознания всего драматизма ситуации. А, главное, для понимания нашей общей ответственности. Да, ответственности, ведь я, от имени и по поручению Федеральной службы безопасности, пришел к вам за помощью.
Все, конечно, догадывались об этом заранее. Но теперь, когда Горбунов произносит эти слова, кажется, что все мы вот-вот сорвемся.
— Есть еще кое-что, — задумчиво произносит Горбунов, словно не уверен в целесообразности предстоящего признания. — Эта информация пока засекречена. По крайне мере, решение обнародовать ее пока не принято.
Бастрыкин кивает и улыбается, умудряясь при этом сохранять сосредоточенное выражение лица.
— Я о сегодняшнем убийстве Пахомова, — продолжает Горбунов. — У нас есть свидетели, видевшие убийц. Вернее, видевшие руки убийцы и оружие, которое эти руки держали в момент убийства. Стреляли из черного БМВ с выключенной мигалкой. Очевидцев двое — мужчина и женщина. Согласно их показаниям, выстрелы были произведены через заднее окно автомобиля, все произошло за считанные секунды и абсолютно беззвучно. Окно открывается. Очередь из автомата. Окно закрывается. Машина, не замедляя хода, едет дальше. Занавес.
Горбунов медленно соединяет ладони, и выглядит как человек, аплодирующий в замедленной съемке.
— Почему-то я уверен, — открывает он пластиковую бутылку с водой, — что баллитическая экспертиза покажет примерно то же, что и в случае с Джабировой. А именно, что выстрелы производились практически под прямым углом. Определенно, не с высоты пятого этажа.
Он делает несколько глотков прямо из бутылки и ставит ее на стол.
— Положение усугубляется тем, что дальнейшие убийства могут вызвать цепь непредсказуемых событий в масштабах всей страны. Элита растеряна и напугана, и даже хуже того: напуганы и растеряны средства массовой информации и что от них ждать завтра, не могут сказать они сами. Все это очень походит на ситуацию перед бунтом, а она, знаете, как до краев полный стакан. Одна лишняя капля и процесс пошел. Президент, конечно, молодец — созвал Общественную палату, да еще в прямом эфире. Но успокоит ли это общество? — он качает головой. — Боюсь, что вряд ли. Кстати, буквально перед тем, как мы вошли в этот зал, я получил сообщение о том, что вечером на Манежной ожидается массовый митинг. Организаторы — лучшие люди страны. Я, честно говоря, не представляю, как разгонять дубинками Ярмольника, Марка Захарова, Якубовича, потом этого, — щурится он на Бастрыкина, — который пишет детективы.
— Ммм, — смотрит перед собой Бастрыкин, — детективы, в основном, женщины пишут.
— Да нет, который про дореволюционные времена.
— Акунин? — поднимает брови Бастрыкин.
— Акунин! — хлопает себя по лбу Горбунов. — И еще с десяток знаменитостей. Буйнов, Плющенко, и так далее. В общем, товарищи, от нас зависит судьба страны. Мы обязаны остановить преступников, иной альтернативы нет.
— Разрешите вопрос? — поднимает руку Мостовой. — Как такое вообще возможно?
— Что? — спрашивает Горбунов.
— Поконкретнее, пожалуйста, — напрягается Бастрыкин.
— О машинах, конечно, — встает шеф. — Кто мог решиться подделывать номера ФСБ? Кому вообще это под силу?
— Вот! — тычет пальцем в зал Горбунов. — Вы сами и ответили. Мало иметь желание и достаточно сумасбродства, нужны возможности. Совершенно сумасшедшие возможности! Только представьте себе: идентичный, по крайней мере, снаружи, автомобиль. Нельзя исключить, что машина-дублер всего одна, меняются лишь номера. А если их на самом деле несколько? Да и сколько всего их? Это сколько денег надо? Знаете сколько стоит одна такая машина?
Все мы молчаливо внимаем нашему гостю.
— Много! — с чувством говорит он. — А спецсигналы? В магазинах электротехники их не купишь. А новейшее оружие с идеальными глушителями? А безупречная стрельба? А незаметное нанесение резаной раны посреди переполненного ресторана? А прекрасно подготовленные люди, осуществившие все это? Наконец, деньги? По крайней мере, сотни тысяч евро, которые ушли на все эти, так сказать, операции? А сколько еще тысяч заложено на будущие операции? И сколько их, этих операций, еще запланировано?
Он переводит дух и снова пьет из бутылки.
— Кто бы ни были эти мерзавцы, ясно одно. Без надежного и щедрого покровительства крупных финансовых структур — неважно, официальных или подпольных, — этого, извините, бардака не возникло бы. И ведь понятно зачем: через год с небольшим — парламентские выборы. Через полтора с небольшим — президентские. Десяти лет, как оказалось, было недостаточно, чтобы искоренить в стране деструктивные силы. Есть, есть они, — кивает он головой. — Сильные. Богатые. Влиятельные. И так уж получилось, что нам с вами по силам остановить их. Эти убийства — их вызов всем нам. Народу. Власти. России. О каком стабильном развитии может идти речь, если власть не в состоянии обеспечить безопасность собственных граждан? Своих лучших, заметьте, граждан. До смерти напугать всех. Ввергнуть в перманентный шок. Разочаровать в дееспособности власти. Свежий поток, проистекающий из фильтров последних десяти лет, снова превратить болото девяностых. Похоронить в нем нас всех, остаться на берегу в одиночестве и получить полный контроль над всей, так сказать, рыбой — над неичерпаемыми природными ресурсами нашей страны. Это ли не терроризм? Не измена ли родине? Я более того скажу: это и терроризм, и измена родине, и преступление против человечности. Уничтожение отдельных граждан, уничтожение государства — эти люди не остановятся не перед чем, только бы прибрать все к рукам.
— Улет, — шепчет Дашкевич. И правда, улет, кажется, что попал на закрытое совещание Совета безопасности. Или на партсобрание в сумасшедшем доме.
— Конечно, мы все это проясним, — обещает Горбунов. — Как приобретали машины. Где приобретали. У кого. Кто посмел сфабриковать специальные государственные номера. Кто слил, — повышает он голос, — информацию о ведомственных номерах. И так далее, и тому подобное. Вопросов — огромное количество, и на все мы найдем ответы. В обязательном порядке, но пока, — делает паузу он, — пока главное — остановить преступников. Прервать цепь громких убийств. Поэтому я здесь. Поэтому прошу вашей помощи. Поэтому признаю: ФСБ не в состоянии решить эту проблему в одиночку, но и прибегать к более массовой и, к сожалению, менее квалифицированной помощи — я имею в виду МВД, — мы не можем. Конечно, в той части, что касается наиболее ответственной части операции, к непосредственному изложению которой я, — он наклоняется к Бастрыкину, — мы, да, Александр Иванович? — тот кивает, — …Мы, наконец, можем перейти. Приказ! — поднимает со стола бумагу Горбунов.
