Страницы любви Мани Поливановой - Татьяна Витальевна Устинова
– Здравствуйте, Екатерина Петровна.
– Здрасте, – буркнула Митрофанова.
Зачем он пришел и когда? Шпионить за ней? У нее на столе – она быстро оглядела бумаги – нет и не может быть ничего секретного или такого, что не должно попасться ему на глаза!
– Вы… давно здесь стоите?
– Я, собственно, с Анной Иосифовной хотел поговорить, – начал он неприязненно, – а потом решил, что для начала все равно придется с вами.
– Что значит – придется?!
– То и значит. Можно, я сяду?
Митрофанова пожала плечами, и он сел в первое попавшееся кресло – довольно далеко от нее.
Она вдруг вспомнила, как в этом самом кресле утопал новый заместитель генерального директора, явившийся в издательство в первый раз. Если бы она тогда знала, что этот новый заместитель, которого она встретила так неласково, – сам Алекс Лорер!
…И что было бы, если б знала?.. Это знание что-то изменило бы?.. Или нет? Ведь она так и не выяснила, что происходит в издательстве и почему вдруг все встало с ног на голову! Или так было всегда, просто она не замечала?..
– Я пришел, потому что дело вас касается, – заговорил Береговой и неприятно дернул шеей. – Вчера этот самый Шан-Гирей всякие вопросы непонятные задавал про собаку какую-то! Я не знаю, при чем тут собака, но про компьютерную розетку и про почту знаю.
– Про розетку?..
– Ну, про бабкину! То есть я хотел сказать про компьютер Анны Иосифовны.
– Вы собираетесь рассказать мне про ее компьютер?! – Она все никак не могла съехать с обвинительного тона, хоть и понимала, что давно пора.
– Екатерина Петровна! Если вы не хотите со мной разговаривать, я тогда сразу на пятый этаж пойду, и делайте что хотите!
– Зачем на пятый этаж?
– Затем, – опять обидно сказал Береговой. – Я решил все это написать, принялся даже! Покровская сказала – помните? – про признательные показания! А это никакие не показания!
– Ничего не понимаю, – пожаловалась Митрофанова.
– И я тоже, – подхватил Береговой, и они посмотрели друг на друга. – Только о том, что у Анны есть компьютер и почта, знала еще Ольга из отдела русской прозы.
– Блогерша Олечка?!
Он дернул головой.
– Вы меня лучше не перебивайте!.. Я Ольге рассказал когда-то и про почту, и про комп. Нас забавляло, что бабка всем мозги морочит, а все ей верят, понимаете? «Ничего-то она не умеет, ничего не соображает!» Все умеет, все соображает!
Митрофанова пристально смотрела на него.
– Ну вот. – Он взъерошил волосы, и она вдруг поняла, что говорить ему на самом деле трудно. – А Ольга встречается с этим, вашим. Которого уволили.
Катерина все поняла, как только он сказал «с вашим», но все равно переспросила замороженным голосом:
– С кем она встречается?
– С Вадимом Веселовским, ну что вы, ей-богу!..
– Откуда вы знаете?
– Я их видел. Вернее, не я, а Дэн Столетов, но не суть важно. И Ольга выложила фотографии в Интернет сразу после убийства. Она сказала, что хочет написать детектив, только не ерунду, как Покровская, а настоящий! С настоящим, подлинным трупом. Она выложила фотографии и кинула клич, чтобы все искали следы убийцы. Ведь преступник всегда оставляет следы, надо только хорошенько поискать.
– Какой… клич?!
– В блоге! И все искали, ничего не нашли, ну, а она нашла.
– Нашла, – повторила Митрофанова, чувствуя, что самое худшее впереди. – И что она нашла?
– Я вам покажу, – сказал Береговой, – если вы пустите меня за компьютер. Они все в моем архиве лежат.
Митрофанова поднялась, словно во сне, освобождая ему место за своим столом.
Он уселся и заиграл на клавиатуре, как на пианино, быстро, легко и красиво.
У него были длинные музыкальные пальцы, на которые она посмотрела и отвела глаза.
– Вот смотрите. Это фотографии с места событий. Она снимала все подряд. И вот рука, видите?..
Митрофанова через его плечо уставилась в монитор.
– Рука вытаскивает пропуск из кармана… трупа. Давайте увеличу, вот так. Можно даже буквы на пропуске рассмотреть! Ну, вот «ова» отчетливо видно!
– Ну и что?
– Ну, она считает, что это ваша рука, и ваш пропуск, и труп к вам приходил. Ну, еще до того, как стал трупом! «Ова» – последние буквы фамилии Митрофанова. Выходит, он по вашему пропуску зашел. Следовательно, вы его знаете. Значит, причастны к убийству, – мрачно выговорил Береговой и посмотрел ей в лицо.
Она молчала, рассматривая фотографию.
Вот выдержка, а?.. Не баба, а железный конь!
– Я не знаю этого человека, – сказала она наконец. – И никогда не видела. Он ко мне не приходил.
Она вдруг тяжело оперлась на его плечо, но быстро отдернула руку.
– Я хотел сам расследование провести, – признался Береговой, поглядывая на нее. – И злился очень! В бешенстве был просто!
– Я заметила.
– А потом этот новый заместитель, который на самом деле писатель, объявился и стал все спрашивать! Я ведь на самом деле был у вашего дома и видел там собаку, только не понимаю, при чем тут собака!
– Я тоже.
– А потом Покровская мне сказала, что вас тоже того… чуть не убили, и как раз когда я возле вашего дома болтался, и я решил, что вы не только уволить меня хотите, но и убийство на меня повесить. А я не убивал никого!
– И я не убивала. С чего ваша подруга решила, что это именно моя рука?
– Запонка.
– Что – запонка?
– На фотографии манжета с запонкой. У нас такие манжеты только вы носите. Больше никто. Это всем известно.
– Олечка так сказала?
Береговой кивнул.
Митрофанова опять зачем-то взялась за его плечо.
– Это мужские запонки, Володя, – сказала она и стиснула плечо холодными острыми пальцами. – Посмотрите получше. У меня таких нет и быть не может.
– Не разбираюсь я в запонках.
Она отпустила его плечо, обошла стол и села в то самое кресло, где только что сидел он, а до него, когда-то давным-давно, Александр Шан-Гирей.
– Почему вы решили мне все рассказать?
Он глубоко вдохнул, как перед прыжком в воду.
– Потому что Ольга с Веселовским! И она ему звонила и говорила, что не знает, что теперь делать, потому что я вернулся на работу! Не должен был вернуться! А Веселовского тоже уволили… из-за вас.
– И что?
– Ничего, – буркнул Береговой. – Просто я подумал: имеет смысл сначала с вами поговорить, а потом с Анной Иосифовной или с кем там еще! С новым замом, что ли!
– Откуда он только взялся?.. И почему именно он?.. И почему бабка его попросила разобраться?.. Он же совершенно чужой в издательстве человек! Не Стрешнева и не меня, а именно
