Серебряный капкан для черного ангела - Марина Владимировна Болдова
Куренной промолчал, когда Антон сообщил, что по подозрению в организации убийств Крушилина и Голод задержан и он.
В кабинете Следственного комитета оба выразили желание сотрудничать со следствием. Удивило Антона то, что Куренной даже не заикнулся о вызове адвоката.
Зафиксировав на камеру признательные показания, Антон очную ставку и допрос по существу предъявленных подельникам обвинений решил перенести на завтра. «Но приказа такого – убить – я Подоленко не отдавал. Парень предан мне, вот и решил проблему так радикально. Предали меня оба, Ксюша и этот Крушилин, а Иван переживал», – попытался вывернуться Куренной. «Ну-ну… ревность, предательство… только не вписывается в этот мотив карта памяти, которую Подоленко выкрал из квартиры Берты», – мысленно усмехнулся Антон. Но вслух лишь напомнил об ответственности за дачу ложных показаний. А потом поинтересовался как бы вскользь, не для него ли, Куренного, поработал в саду Аглаи Лапиной «копатель», но Семен Аркадьевич ответил отрицательно. «О чем это вы? Я же не один антиквар даже в этом городе. К тому же заказчиком мог стать любой коллекционер. И не обязательно проживающий здесь», – вроде бы искренне возмутился Куренной, но Антон ему не поверил. «А что, известно, что именно он там нарыл, ваш копатель?» – осторожно полюбопытствовал тот, Антон в ответ промолчал: развивать эту тему без обыска в доме Куренного было ни к чему, а ордер у прокурора нужно будет еще получить…
Антон развернул машину на узкой улице и направился обратно к центру города. «Завтра Семен Аркадьевич ответит на все наши вопросы, можно не сомневаться. И назовет имя «копателя». Странно было бы, сказав «А», вдруг замолчать», – мысленно усмехнулся Антон.
Глава 33
– Мама, папа, сядьте! А теперь, дорогие родители, выкладывайте все! – Никита не мог припомнить, чтобы отец с матерью от него что-то скрывали, поэтому заволновался, когда они вдруг вышли на террасу, о чем-то пошептались и вернулись к нему. Встали плечом к плечу у окна и уставились на него.
Никиту воспитали так, что в любом детском грехе он мог без страха признаться сразу. А потом они втроем спокойно разбирали, прав он был или виноват. Обычно вопросы задавал отец, сын честно отвечал, часто эмоционально, пытаясь оправдаться. Его выслушивали, не перебивая, а потом вердикт выносила мама. И становилось легко – она умела сказать так, что Никита понимал, в чем виноват, а в чем нет. И ничего смертельного в ошибках нет, все можно исправить. Первые серьезные разногласия случились, когда он влюбился в свою будущую жену. И ладно бы пришлась не ко двору, нет, он видел, что она нравится обоим родителям. Но они с Алиной уже решили, что жить будут в Туапсе, и это возмутило мать. Или испугало, так точнее. Она что-то говорила о внуках, расстояниях, замаячившей старости… А Никита смотрел на отца, тот вроде был безучастен, но когда мама высказалась, сразу с ней согласился. Со временем родители смирились, наезжали почти каждый год, но как-то неохотно. И однажды тему о переезде к нему в дом твердо попросили больше не затрагивать. Теперь смирился он.
И вот пожалуйста, похоже, всплывает какая-то тайна, в которой замешан третий…
– Дело в том, что я тебе не родной, – начал отец. – Мама до нашей свадьбы уже побывала замужем. И ты родился в ее первом браке.
– Я ничего не помню… а где мы жили?
– На Волге, в Самаре. Тебе было два года, когда мама развелась с твоим отцом и мы втроем уехали во Владивосток.
– Не понимаю, зачем было это скрывать? – пожал плечами Никита и облегченно вздохнул – господи, ну и новость. Сотни тысяч детей растут с отчимами, не зная своего биологического родителя.
– Наверное ты прав, молчать не стоило. Твой биологический отец – полицейский. Следователь Следственного комитета.
– Забавно. А сын – вор, – невесело усмехнулся Никита. – Где он живет, в Самаре? Хотя какая разница? Я так понимаю, ему двадцать с лишним лет до меня дела не было, что теперь вдруг случилось?
– Это я попросила его не искать с тобой встреч, – торопливо вставила мать.
Никита равнодушно кивнул.
– Ты, Никита, его вчера чуть на тот свет не отправил. Очень надеюсь, что он жив, – со вздохом ответил на его вопрос отец.
– Обалдеть… так майор Мутерперель – мой папаша?
– Да. А этот дом, в котором, как я поняла, все и произошло, по всей вероятности – фамильное гнездо Мутерперелей. Я, правда, не была там ни разу, Федор почему-то никогда не рвался навестить родной поселок. Вообще удивляюсь, каким образом он там оказался. Ладно, я все рассказала, пойду помогу Алине…
Мать вышла, Никита посмотрел на отца, тот, видимо, ждал его какой-то реакции на эту сногсшибательную новость. Но Никиту она задела лишь мимоходом, явно не изменив его чувств. Как любил отца, так и любит. И маму ни в чем обвинять не собирается.
– Пап, не жди от меня упреков или обид, лады? Все норм, вы с мамой для меня – единственные и любимые родители.
Отец молча кивнул.
– Кстати, похоже, что майор вернулся в дом предков навсегда, я посмотрел в паспорте – буквально на днях он зарегистрировался по тому адресу.
– Ты удостоверение тоже видел?
– Да, майор юстиции, старший следователь СК. Жаль, не рассмотрел его толком. Вдруг я на него похож? Не знаешь, мать его хотя бы любила?
– Нет, не думаю. У нас с ней любовь с юности, со школьных лет. Когда я получил срок за мошенничество, ее отец настоял, чтобы она вышла замуж. Твоя мама крутого нрава, так что ответила, что выйдет за первого встречного. Угрозу выполнила – вот так Мутерперель и стал ее мужем. Я вернулся в девяносто девятом, когда ты только что родился. Встретил Лару с коляской на улице. Мы поняли, что друг без друга нам не жить.
– А мамины родители? Они живы?
– Да, но мама с ними не общается. Это ее решение. И лучше с ней на эту тему не говорить… Ты вот о
