Эндрю Тейлор - Анатомия призраков
— Нет, сэр, не пожалуетесь. Ваш парнишка пригласил нас войти, благослови его боже. Мы все поклянемся в этом на Святой Библии, если потребуется.
— Чертов болван!
— Меня волнует только иск, сэр, — сказал бейлиф. — А в нем написано, что вы должны уплатить долг плюс расходы. Вы дадите мне денег, я дам вам расписку, и мы тут же удалимся.
— Вы полагаете, я храню такие деньги в доме?
— В таком случае я вынужден пригласить вас пройти со мной, сэр. Но почему бы нам не провести все легко и приятно? Осмелюсь предположить, что вы захотите написать письмо-другое. Мы не станем вам препятствовать. И если вам нужен час-другой, чтобы подготовиться, сэр, вы найдете нас крайне предупредительными, и я уверен, что такой джентльмен, как вы, сумеет выразить свою благодарность.
Уичкот поднял руки, как бы пытаясь возвести физическую преграду между собой и тем, что ему предстояло.
— Дело яйца выеденного не стоит, — сказал он бейлифу. — Все очень просто уладить. Мне понадобится всего час или два.
— Уверен, это более чем устроит всех заинтересованных лиц, сэр. А теперь, возможно, вы хотите одеться? Мы не можем прохлаждаться здесь весь день.
Один из приставов ждал на лестничной площадке. Бейлиф театральным шепотом велел другому встать у мистера Уичкота под окном, на случай, если джентльмену захочется внезапно покинуть дом. Затем он предложил Огастесу показать дом ему и четвертому приставу. Толстяк ходил из комнаты в комнату с видом потенциального покупателя. Казалось, увиденное не слишком его впечатлило.
— Смотрю, здесь дело далеко зашло. Лучше бы тебе бежать сломя голову. Послушай моего совета, парень, поищи себе другое место. Ты еще скажешь нам спасибо, вот увидишь. Это только начало, — он покровительственно погладил Огастеса по голове. — Иски — как овцы, знаешь ли. Стоит одному найти дыру в заборе, как остальные повалят гурьбой. Попомни мои слова, мы сегодня же придем с новыми.
— Но такой джентльмен, как мистер Уичкот…
— Это джентльмен, который задолжал денег, а остальное меня не волнует, и в глазах закона это делает его таким же простым парнем, как ты или я. Возможно, он еще сумеет выкрутиться. Возможно, он получит ренту в конце квартала. Возможно, его кредиторы придут к соглашению. Но если ты спросишь меня, все зависит от того, примчатся ли друзья к нему на выручку. Вот кто способен вытащить из подобной передряги в девяти случаях из десяти. А пока что его место в предварительном заключении.
Бейлиф, один из его людей и пленник уехали в закрытом экипаже, оплата какового также будет стребована с мистера Уичкота. Двое других мужчин остались в Ламборн-хаусе, чтобы убедиться, как объяснил толстяк Огастесу, что с его содержимым не случится никаких неприятностей в отсутствие хозяина дома. Стоимость их услуг также, в конце концов, будет предъявлена мистеру Уичкоту. Кроме того, толстяк согласился передать письмо миссис Фиар на Трампингтон-стрит.
Оставшись вдвоем, судебные приставы заставили Огастеса еще раз показать дом. Они непрестанно комментировали его содержимое, отпуская критические замечания и прикидывая ценность. Многое зависит, снисходительно пояснили они Огастесу, от того, кому в действительности принадлежит дом и не заложен ли он. Если все пройдет гладко, заверили они, содержимое дома и, в особенности, винного погреба потянет на приличную сумму.
Они захватили пару бутылок вина и уселись за кухонный стол, однако были не слишком впечатлены и объявили содержимое бутылок гнусной водянистой жижей. Уже пробило девять утра, и приставы обсуждали, не сходить ли за третьей бутылкой, просто чтобы окончательно убедиться, когда в дверь прихожей постучали.
Приставы сопроводили мальчика к двери. Когда он открыл дверь, гость стоял к ней спиной. Поначалу мальчик принял его за торговца, поскольку тот был просто одет, и пыль на нижней половине его тела свидетельствовала, что он прошел немалый путь пешком. Но когда мужчина обернулся, Огастес немедленно узнал его.
— Где твой хозяин? — требовательно спросил Фрэнк Олдершоу.
37
Тем же утром, пока весь колледж находился в часовне, в Директорский дом заглянул доктор Милтон. Он был сухоньким невысоким человечком далеко за семьдесят, с лицом, похожим на чернослив, и испачканным нюхательным табаком жилетом. Его поведение никогда не отличалось любезностью, но сегодня он повел себя еще сварливее, чем обычно, — отчасти потому, что ему пришлось поторопиться с завтраком, отчасти потому, что он прослышал, будто его пациент имел наглость обратиться к другому врачу.
— Так-так, мадам, — сказал он Элинор, после того как осмотрел Карбери, приказал выпустить из него пару унций крови и прописал еще опиума. — Не понимаю, зачем вы посылали за доктором Джермином. Он не добавил к моему диагнозу ничего нового. Случай простой, как кирпич.
— То есть, сомнений быть не может, сэр?
— Нет. Данный тип рака не под силу ни одному врачевателю.
— Возможно, хирург?..
— Нет, мадам, нет. Как я уже говорил доктору Карбери, местоположение опухоли полностью исключает хирургическую операцию. Лекарство будет таким же смертоносным, как и болезнь, только намного быстрее. Скальпель убьет его, вырезая рак.
Элинор отвернулась. Помолчав, она тихо спросила:
— Как долго?
— Это вопрос посложнее. Несколько дней или недель… даже месяцев, хотя вряд ли. Предсказать практически невозможно. Поймите, многое зависит от телосложения пациента и развития болезни. Я буду и впредь прилагать все усилия, мадам, но не ждите от меня чудес.
— Конечно, сэр, — ответила Элинор. — Я и не жду.
Доктор резко глянул на нее, подозревая иронию, после чего достал часы и заявил, что его ожидают другие пациенты. Когда он ушел, Элинор встала у окна, глядя на Директорский сад и Длинный пруд. Она знала, что этот день настанет, но не предполагала, что так скоро. Ее будущее внезапно разверзлось темной ямой на пути; и она неумолимо скользила к ней, не в силах изменить направление или хотя бы отсрочить миг падения.
В дверь постучали, и Сьюзен объявила, что доктор Карбери проснулся и просит ее. Она нашла мужа в постели, опершегося о подушки. У окна расположилась платная сиделка с вязанием. За ночь болезнь еще больше состарила мужа, иссушила его лицо и тело. Его глаза, напротив, парадоксально стали моложе. Элинор никогда прежде не уделяла им особого внимания, но внезапно осознала, что они большие и блестящие, как у волкодава, которого Фрэнк держал в деревне, когда был мальчиком.
Доктор Карбери поманил ее к себе, все ближе и ближе, пока между их лицами не осталось всего несколько дюймов.
— Отошлите женщину, — прошептал он. — И пусть ко мне приведут Соресби. — Он вцепился в рукав ее платья. — Это крайне важно, мадам.
Элинор попыталась вырваться, гадая, вернулся ли Соресби со своей незаконной вылазки прошлым вечером.
— Будет исполнено, сэр.
— Соресби, — прошептал муж. — Соресби.
Их прервал стук в дверь спальни. На пороге появился мистер Ричардсон; Бен следовал за ним, на его лице застыла немая мольба, поскольку Элинор велела никого не впускать.
— Миссис Карбери, к вашим услугам, мадам, — Ричардсон прошел в комнату. — Дражайший доктор Карбери, мой джип сказал, что сегодня утром вас посетил доктор Милтон, и я просто не мог не прийти. Надеюсь, вы занемогли не слишком серьезно?
— Доктор Милтон посоветовал пока не принимать гостей, — заметила Элинор. — Он был весьма настойчив.
— Но разве меня можно назвать всего лишь случайным знакомым, мадам? — улыбнулся Ричардсон, как бы пытаясь смягчить ядовитые слова. — Мы в профессорской с нетерпением ждем вестей и, разумеется, молим бога о том, чтобы это были хорошие вести. Кроме того, вы, наверное, помните, что члены совета должны собраться сегодня в полдень, и это особенно важно из-за происшествия с несчастным мистером Соресби. Если директор слишком нездоров, чтобы посетить собрание, полагаю, я должен приложить все свои скромные усилия, чтобы заместить его в данном случае.
Карбери, который до сего момента не подавал виду, будто заметил гостя, повернул голову на подушке и пристально уставился на дальнюю стену.
— Мне очень жаль, сэр, но директор, вероятно, не сможет к вам сегодня присоединиться, — сказала Элинор. — Врач предписал ему отдыхать.
— О боже, — на лице Ричардсона отразилась глубокая скорбь и забота. Он осторожно обогнул Элинор, чтобы обратиться напрямую к фигуре на постели. — Прощайте, дорогой друг, и не сомневайтесь, что я стану молиться о вашем скорейшем выздоровлении.
Тьютор снова поклонился Элинор. Но у двери он остановился.
