Самюэль Бьорк - Я путешествую одна
Пастор Симон вернулся из машины с едой и термосом. Сел рядом с Лукасом. Бутерброды с коричневым сыром. Открутил крышку термоса и налил в чашку горячее какао.
– Пей и ешь, – сказал пастор.
Лукас сделал глоток какао и почувствовал, как тепло разлилось по горлу. Он медленно ел бутерброды под присмотром пастора. Пастор не говорил ни слова. Он сидел, сложив руки, и мягко смотрел на Лукаса. Лукасу все еще было немного страшно, но он чувствовал себя уже намного лучше. Пастор не отводил от него глаз ни на секунду. Обычно он смотрел поверх головы, в небо, а не так, как сейчас, – пристально, прямо в глаза. Постепенно тепло возвращалось в тело Лукаса. Он попробовал встретиться глазами с пастором, но получилось только отчасти. Он съел все бутерброды и выпил три чашки какао. Только тогда пастор заговорил.
– Бог послал своего сына, Иисуса единородного, на землю, чтобы искупить грехи человеческие. У людей был шанс спасти Иисуса, но вместо него они выбрали разбойника Варавву.
Лукас слабо кивнул.
– Что это говорит о людях? – спросил пастор.
Лукас не ответил. Он не хотел отвечать неправильно, чтобы потом снова оказаться под водой. В теле все еще ощущалась паника.
– Что люди не знают, что для них лучше, – продолжил пастор. – Им нельзя решать за себя. Ты понимаешь это, правда, Лукас?
Лукас кивнул. Об этом они говорили и раньше. Люди не знают, что для них лучше. Поэтому Бог выбрал тех, кто отправится на небо. Только особенных. Избранных. Тех, кто это понял. Сорок человек из общины. И некоторых других, из других концов мира, с кем они встретятся позже.
Пастор Симон посмотрел прямо на Лукаса, взяв его за руку.
– Я – Бог, – сказал пастор.
Лукасу снова стало тепло. Внутри начало покалывать сильнее, чем когда-либо. От кончиков пальцев ног, к ступням, коленям и бедрам, животу, груди, шее и наконец к лицу, прямо к ушам.
– Я – Бог, – сказал пастор. – А ты мой сын.
Лукас открыл рот.
– Ты мой сын, Лукас. Ты новый Иисус.
Лукас чуть в обморок не упал. Пастор – это Бог. Ну конечно же. Теперь все встало на свои места. Вот почему, когда он разговаривал с Богом у себя в кабинете, он разговаривал сам с собой. Пастор – это и есть Бог. А он, Лукас, – его сын.
– Отец, – сказал Лукас благоговейно и поклонился.
– Сын мой, – сказал пастор, опустив руку ему на голову.
Лукас почувствовал жар руки Господа на своем затылке.
– Ты прошел испытание, – сказал пастор. – Ты вложил свою жизнь в мои руки. И я надеюсь, теперь ты мне веришь. Я мог убить тебя, но я этого не сделал. Потому что тебе суждены большие дела перед тем, как мы поедем домой.
– Домой? – осторожно переспросил Лукас.
– На небо, – улыбнулся пастор.
– Я действительно новый Иисус? – заикаясь, спросил Лукас.
Пастор кивнул.
– Двадцать семь лет назад я послал тебя на землю.
Лукас не мог поверить. Конечно! Все стало понятно. Вот почему у него нет родителей!
– И я снова нашел вас, отец, – благоговейно кивнул Лукас.
– Ты снова нашел меня.
– Но ведь первый Иисус совершил великие дела, а что сделал я?
– Ты совершишь, – улыбнулся пастор. – Сегодня.
– Сегодня?
Пастор улыбнулся и снова пошел к машине. Он вернулся с небольшим пакетом в руках и аккуратно положил его на лавку.
– Это мне?
– Открой, – сказал пастор.
Трясущимися пальцами Лукас открыл пакет. Увидев, что внутри, он поднял глаза на пастора.
– Пистолет?
Пастор кивнул.
– Что я должен сделать?
Пастор наклонился к нему, взял за руку.
– На прошлой неделе в Дом Света пришел нарушитель.
– Кто?
– Мальчик, посланник дьявола.
Лукас почувствовал, как в нем растет гнев. Дьявол послал им мальчика, чтобы помешать отъезду домой. Он знал это. Пастор и Нильс все время молчали в последние дни.
– Но, к счастью, я сильнее дьявола, – улыбнулся пастор. – Я понимаю его, а он меня не понимает.
Конечно, подумал Лукас.
Deo sic per diabolum.
Путь к Богу лежит через дьявола.
Понять дьявола. Научить его чувствовать. Вот что имел в виду пастор.
– Где сейчас этот мальчик?
– Он заперт в убежище.
– И что мы будем с ним делать?
– Ты убьешь его, – сказал пастор.
Лукас взглянул на пистолет и медленно кивнул.
– Есть только маленькая проблема. Он забрал Ракел. Мою Ракел.
– Вот дьявол, – фыркнул Лукас.
– Так что будь осторожен. Убей мальчишку, но не причини вреда Ракел. Она нужна мне на небе.
– Я буду стараться изо всех сил.
Лукас поклонился и поцеловал руку пастора. Пастор поднялся. Лукас убрал пистолет обратно в пакет и отнес в машину.
– Когда мы попадем на небо, ты получишь свою собственную Ракел, – сказал пастор.
– Правда?
– Конечно. Слышал про тех маленьких ангелочков, висевших на деревьях?
– Девочек, о которых все говорят?
– Именно, – кивнул пастор. – Мы встретимся с ними на небесах. Ты можешь выбрать одну.
Собственную девочку? Но ему не нужны никакие девочки. Ему достаточно Бога. Что ему делать с маленькой девочкой? Лукас не стал перечить пастору. Он пристегнулся, завел машину, и они медленно поехали обратно.
73
Ким Кульсе сидел на заднем ряду в переговорной и слушал, как все катится к чертям. Не для него, а для Мии с Мунком. Наверное, из-за того, что ни одной, ни другого не было на месте. Если бы они были здесь, они ответили бы на вопросы Миккельсона. Миа куда-то пропала на весь день, но сейчас Анетте уже успела с ней поговорить: Миа была в Осгордстранде и ехала обратно. От Мунка до сих пор не было никаких вестей.
Ким вздохнул и забарабанил пальцами по столу. Он мельком взглянул на Миккельсона, ходившего вперед-назад перед доской, нахмурив брови и сложив за спиной руки. Как какой-то учитель. А они – ученики, которым сейчас достанется. Ким перевел взгляд на Карри, тот беззвучно одними губами произнес бред собачий и закатил глаза. Ким отвернулся, чтобы не засмеяться, – он был полностью согласен. У них страшно много работы. Никто в команде не мог спокойно сидеть на месте. Даже Людвиг, собирающийся на пенсию, ерзал на стуле, как нетерпеливый мальчишка. Хуже всего было Габриэлю Мёрку. Его вытащили из его кабинета, где он разговаривал по скайпу с товарищем, чистившим видео от шума. Парень ездил туда-сюда на стуле и выглядел так, словно сейчас взорвется.
– Ну что? – сказал Миккельсон. – Все в сборе?
Никто не ответил. Если Миккельсон был учителем, то они – непослушными учениками, которых посадили в этот класс за неуважение к старшим. Комната была минным полем. В воздухе висело раздражение.
– Кто может дать новую информацию?
Миккельсон надвинул очки на нос и уставился на присутствующих. Никто не ответил. Забастовка против учителя продолжалась – по-детски, ну и пусть. В этой маленькой комнатке собрались самые преданные друзья и коллеги Мунка и Мии. И никто не хотел их дискредитировать.
– Где Холгер Мунк? Где Миа Крюгер? – спросил Миккельсон.
Наконец встала Анетте.
– От Холгера ничего не слышно, – спокойно ответила она. – С Мией я только что говорила.
– Местонахождение?
– Она едет сюда.
– А Мунк?
– Мы не можем до него дозвониться уже некоторое время. Но у Мии есть теория.
– Конечно же, у нее есть теория, – сказал он с сарказмом, но аудитория его не поддержала. – И на чем же она строится?
– Что Мунку позвонил преступник, – продолжила Анетте. – Что тот сказал ему приехать одному, и он поехал.
– Но ведь все телефоны на прослушке, есть ли какое-то доказательство этому?
– Нет, – сказал Габриэль. – До момента отключения телефона ничего подобного не зафиксировано.
– Преступник ведь мог связаться с ним и другим способом, правда? – спросил Людвиг осторожно.
– Как, например? – спросил Миккельсон.
– Ну, я не знаю, у Мунка ведь есть почта в телефоне? А личные мейл-аккаунты типа gmail и подобных – у нас же нет к ним доступа?
Гренли с сомнением посмотрел на Габриэля. Он знал, что тот принадлежал к другому поколению полицейских и надеялся, что он не ошибается.
– Все, что мы делаем в интернете, отслеживается? Надеюсь, что нет, – сказал Карри с сарказмом.
Из разных концов комнаты послышались смешки.
– Нет, к этому у нас нет доступа, – сказал Габриэль.
– Значит, он мог получить сообщение, – сделала вывод Анетте, – из-за которого он вынужден был поехать куда-то один.
Миккельсон вздохнул.
– И вот так мы работаем?
Он обвел взглядом собравшихся, снова не получив желаемой реакции.
– Вот так мы работаем? – повторил он чуть громче. – Нет, совсем не так. Мы команда. Команда! Здесь нет места непонятным операциям в одиночку. Здесь мы должны все сообщать друг другу и работать сообща. Неудивительно, что вы так ничего и не нашли.
– Вообще-то, мы кое-что нашли, – кашлянув, взял слово Людвиг.
Киму очень нравился Гренли. У того были все качества, необходимые для работы в специальном отделе. Это даже странно, в отделе сменилось много сотрудников, ни один из них просто не подошел. Никто так и не понял, что собственно нужно иметь для этой работы. Дело не в способностях, не в возрасте, не в образовании и опыте и не в специальности – нет, это просто какая-то химия. Молчаливое согласие. Так делаем, а так не делаем. У него было много очень способных коллег, которые так и не почувствовали себя дома. Кто-то не переносил рожу Мунка. Или считал Мию Крюгер незаслуженно расхваленным следователем. Ким долго работал с ними обоими. И он не мог вообразить себе работы лучше во всем мире.
