Самюэль Бьорк - Я путешествую одна
– Ты знаешь, когда он это написал?
Малыш задумался.
– Н-н-нет. Но это было до того, как я вернулся домой, потому что она лежала здесь, когда я приехал.
Эмилие не смогла сдержать смех.
– Ты правильно говоришь. Когда ты вернулся домой?
– После футбольного мачта.
– Что это был за футбольный матч? Можешь вспомнить?
– «Ливерпуль» против «Норвича», я смотрел мачт у Класа, у них есть каналы со всем футболом, не только кубок Норвегии, а вообще весь футбол. Мы с Класом болеем за «Ливерпуль». Они выиграли.
– Может быть, в субботу?
– Наверное, в субботу, да, – кивнул Тобиас, почесав в голове.
Мальчик был весь грязный с ног до головы, и от него плохо пахло. Ему нужна ванна, чистая одежда, еда, чистое постельное белье. Сегодня пятница. Он дома один с субботы. Эмилие в растерянности сидела на полу. Что ей делать дальше? Не может же она оставить мальчика одного? И нельзя же забирать его к себе домой? Или забрать?
– Хотите посмотреть, что у нас еще есть в тайнике? – улыбнулся Торбен.
Он словно боялся, что она уже уезжает, теперь, когда она получила то, что хотела.
– Конечно, хочу, но послушай, Торбен…
– Да?
– Тобиас не приходил домой после того, как ты нашел его записку?
– Нет, никого не было дома.
– И никто не звонил?
Малыш покачал головой.
– Телефон не работает. Когда я снимаю трубку, нет гудков, а мобильный телефон очень дорогой, вы знали об этом?
Эмилие кивнула, погладив мальчика по голове.
– Да, он довольно дорогой, да и необязательно его иметь.
– Ага, Тобиас тоже так говорит.
– Кто такие эти христианские девочки?
– Мы не знаем, только догадываемся, – рассудительно заговорил Торбен. – Некоторые считают, что они едят других людей, это неправда, но мы знаем, что они не ходят в нашу школу, у них своя школа.
Эмилие знала о них все то же самое, что и остальные. Почти ничего. Они, конечно, обсуждали это с учителями, но на самом деле это все были сплетни, никто из детей не был зарегистрирован в школе, а значит это не их ответственность.
– Значит, Тобиас ушел в субботу, и с тех пор никто его не видел?
– Не знаю, в субботу ли он ушел. «Ливерпуль» выиграл 3:0. Луис Суарез забил три гола подряд. Почему у всех нет футбола по телевизору? У вас есть с собой какая-нибудь еда? Я очень люблю пиццу.
– Хочешь пиццы?
– Да, очень. Но сначала хотите кое-что покажу?
– Хорошо, – улыбнулась Эмилие.
– Это камень, упавший с луны, – сказал Торбен и показал ей черный камень с дыркой. – Он лежит тут, потому что может случиться, что они захотят его обратно, и тогда одним выстрелом мы убьем двух зайцев – увидим людей, которые там живут, правда круто?
– Да, очень круто, – немного нетерпеливо сказала Эмилие.
Тобиас Иверсен пропал семь дней назад, и никто даже не сообщил об этом. Она даже не осмеливалась думать о том, что могло случиться с этим замечательным мальчиком, который ей так нравился.
– А это секретная информация от нашего с Тобиасом знакомого полицейского. Он сказал, что мы можем звонить ему в любое время, если нам что-нибудь нужно или если мы окажемся в Осло. Мы такие герои, вы знали об этом?
– Да, я слышала, – улыбнулась Эмилие, погладив мальчика по голове.
Она еле касалась пальцами его волос. Ему нужно помыться. И поесть. И не менее важно, чтобы с ним кто-то разговаривал. Ведь они с братом нашли вторую жертву этого маньяка. На следующий день после этого у них было общее собрание в физкультурном зале, пригласили нескольких психологов, и дети могли поговорить с ними о том, что случилось, если хотели.
– Его зовут Ким, тут написано, – с гордостью показал Торбен.
Он дал ей визитку.
– К-и-м, Ким, правильно?
– Правильно Торбен, ты умеешь читать?
– Умею, – улыбнулся мальчик.
Эмилие посмотрела на визитку.
Ким Кульсе. Отдел расследования убийств. Специальное подразделение.
– Знаешь что, Торбен, – сказала Эмилие, поднимаясь.
– Нет.
– Думаю, нам нужно пойти и купить пиццы.
– Да!
Маленький мальчик весь засветился.
– Но сначала тебе нужно принять душ и надеть чистую одежду, ты сможешь сам, или мне помочь тебе?
– Конечно, я сам справлюсь, – сказал Торбен и подошел к шкафу. – Это моя одежда, – он показал на три нижние полки.
– Хорошо. Найдешь то, что тебе нужно, и сходишь в душ? А потом поедем и купим пиццу.
– Классно, – улыбнулся Торбен и сел на колени перед шкафом, выбирая нужную одежду.
– Я пойду сделаю один звонок, хорошо?
– Вы ведь не уедете?
Он посмотрел на нее испуганными глазами.
– Нет, нет, – сказала Эмилие.
– Точно?
– Абсолютно точно, Торбен.
Она еще раз погладила его по голове.
– Ты справишься с душем сам, да?
– Конечно! – сказал он, выбежав из комнаты в ванную.
Эмилие больше не хотела на это смотреть. Просто не могла больше сдерживаться. Она была в отчаянии. Братьям приходится жить в этих условиях, и о них некому позаботиться.
Она подождала, пока в ванной зашумит вода и вышла во двор.
– Отделение полиции Рингерике.
– Здравствуйте, меня зовут Эмилие Исаксен, я учитель в школе Хёнефосса, и я хочу заявить о пропаже человека.
– Подождите, я переключу вас.
Эмилие нетерпеливо ждала, пока ее переведут на нужного человека.
– Хольм.
Она представилась и объяснила, что случилось.
– А где его родители? – спросил человек по телефону.
– Этого я не знаю. Я обнаружила младшего брата одного дома, он был один целую неделю.
– А мальчик, о котором идет речь, Тобиас?
– Иверсен. Тобиас Иверсен.
– Когда его видели последний раз?
– Я не совсем уверена, но он оставил записку, ее нашли в субботу. Записка о том, что он пошел в лес наблюдать за религиозной группой, той, что купила старый центр реабилитации, вы, наверное, слышали о ней?
– Ну да, – сказал полицейский.
На секунду он замолчал. Как будто прикрыл трубку рукой. Может быть, совещался с коллегами?
– Значит, у нас пропавший мальчик и пропавшие родители, правильно я вас понял?
Эмилие почувствовала нарастающую неприязнь к нему.
– Да, так я и сказала.
– А откуда вы знаете, что мальчик не с родителями?
– Нет, он же в лесу!
– Кто сказал? – спросил он.
– Он сам оставил брату записку.
Мужчина вздохнул.
– Я не могу принять заявление о пропаже без…
– Послушайте меня, – сказала Эмилие, теряя самообладание. – У меня тут семилетний мальчик, проживший один дома целую неделю. Его брат пропал. Родители пропали. И вы говорите, что не можете?!
Она пришла в ярость, пришлось сделать глубокий вдох, чтобы продолжить беседу.
– Нет, конечно же, мы все оформим. Я сейчас все запишу и узнаю, что можно сделать до завтра. Вы могли бы подойти к нам в участок в течение дня?
– Завтра? – прокричала Эмилие. – Вы хотите, чтобы мальчик, который неделю был в лесу, провел там еще ночь? Что, если с ним что-нибудь случилось?
– Да, конечно, ясно. Но я не могу… Что, если родители уехали в отпуск и взяли его с собой?
– Оставив семилетнего малыша одного дома?
– Случались вещи и похуже. Я возьму ваш телефон, посмотрю, что можно сделать, и перезвоню вам, хорошо?
– Перезвоните уж, – прорычала Эмилие.
Она продиктовала свой номер и положила трубку.
70
Габриэль Мёрк стоял на тротуаре милого райончика во Фрогнере у подъезда и ждал ответа из домофона. Он был немного зол на Людвига за то, что тот послал его сюда. Он не понял, почему должен идти в магазин и покупать что-то. Он, конечно, не был высшим по званию в отделе, он только что начал, но, говоря по-честному, можно было бы отправить кого-нибудь другого. Сейчас у него, кроме всего прочего, были дела поважнее. Он еще раз оглядел улицу и снова позвонил в дверь. По-прежнему нет ответа. Милый двор. В лучшей западной части города. В каждой квартире большие комнаты и веранды, выходящие в парк. Он подумал о своей девушке и малыше в ее животе. Вначале он ужасно переживал. Где они будут жить? Как будут оплачивать счета, когда родится ребенок? Нужно так много всего купить, он чувствовал себя полным дураком во всем этом. Ничего не знал о детях. Младенец и коляска – это было для него так странно. Но теперь все поменялось. Теперь у него появилась работа. Возникла из ничего. Крутая работа. И важная. Он никогда не думал, что будет чувствовать такое. Полиция ведь была врагом, во всяком случае, для хакеров, которых он знал. Но они просто не знали, о чем говорят. Они не были знакомы с Мией Крюгер. С Холгером Мунком. С Карри. И с Анетте. И с Людвигом. И с Кимом, и со всеми остальными. Они не знали, что это такое, работать с коллегами. Приходить в офис, быть частью чего-то, где люди улыбаются и здороваются и где каждый знает, что он – часть команды, и что другим нравишься ты и твоя работа. Он чувствовал себя внутри всех новостей. Раньше он никогда особенно не интересовался новостями, но когда они о твоей работе, это совсем другое дело. Оборудование, которое он получил от компьютерщика в Грёнланде, такое классное. У него никогда в жизни не было денег купить такое себе. Он чувствовал себя почти как ребенок в первые дни после Рождества.
