Магическое изречение - Наталья Николаевна Александрова
— Добрый дан! — улыбнулся он. — Рад видеть вас в добром здравии!
— Взаимно! — Ника села напротив серба. — Что вас привело ко мне?
— Пергамент… Пергамент у вас?
— Да, у меня. — Ника едва заметно напряглась.
— Держать его у себя небезопасно.
— Вот как? Почему? — поинтересовалась Ника, чтобы потянуть время.
— Есть люди, которые много отдали бы за него. Люди, которые невысоко ценят человеческую жизнь.
— Смерть Юлии Милановны связана с ними? — догадалась Ника.
— Да… — Миодраг вздохнул и опустил глаза.
— Вы хотите, чтобы я отдала манускрипт вам? — Ника почувствовала сожаление.
— Нет, не так. Я его только хранил, берег для вас. Вы заклинание использовали, оно помогло вам в трудную минуту, и теперь пергамент нужно вернуть на его законное место. История должна завершиться там же, где она началась.
— И где же это?
— В Боснии, в маленьком городке Столац.
— Столац? — переспросила Ника и почувствовала странное волнение. Она вспомнила свой сон — узкие, горбатые улочки, вымощенные камнем, открытые двери лавок, всадники на откормленных конях…
— Да-да, Столац! Городок на берегу реки Брегавы! — воскликнул Миодраг. — Вот билеты до Белграда, там вы арендуете машину.
— Два билета? — удивлённо проговорила Ника.
— Два. В этом путешествии вам понадобится спутник. Надёжный спутник.
Ника взглянула на билеты. Один был на ее имя.
Она ничуть не удивилась, прочитав вторую фамилию.
Вдоль дороги проплывали горные отроги, каменистые осыпи, заросли колючего, выжженного безжалостным боснийским солнцем кустарника. Справа показалась изрытая осыпями гора, на вершине которой белели развалины замка.
— Свёрнем здесь! — Ника показала на поворот дороги, возле которого стояла стрелка с названием Stolac.
Машина повернула направо, проехала мимо нескольких белых домиков, окружённых садами, затем помчалась по каменистой дороге, которая изгибами серпантина поднималась в гору, к белоснежным, источенным временем руинам. Теперь машина ползла медленно, словно утомлённый пилигрим, приближающийся к цели своего паломничества.
Дорога сделала очередной поворот — и оборвалась, уткнувшись в распахнутые ворота замка. Андрей заглушил мотор, и наступила звенящая, настороженная тишина, нарушаемая только шорохом ветра в траве и стрекотом цикад. Из разумных существ здесь находилась лишь бородатая коза, которая бродила у стены, степенно щипля полузасохшую траву. Она приветствовала незнакомцев тихим меканьем.
Ника вышла из машины, прошла через ворота и оказалась в замковом дворе. Справа от нее виднелись остатки разрушенной башни, слева в земле чернело круглое отверстие.
— Колодец, наверное! — определила Ника, заглянув в тёмный провал.
Андрей подошел к ней, наклонился к яме и тут же отшатнулся, почувствовав затхлый запах, дух боли и унижения. Он вспомнил сырую яму в других горах, вспомнил горечь и безнадёжность плена и сказал:
— Нет, это не колодец. Ты ошиблась. Это зиндан, земляная тюрьма. Здесь держали пленников или в чем-то провинившихся людей.
Ника быстро сочувственно взглянула на него и ничего не сказала. Слова здесь были не нужны. Излишни. Она обошла руины башни и остановилась возле пролома в стене. За этим проломом до самого горизонта виднелись горы — рыжие, серые, коричневые, тускло-зелёные, вечные горы, прекрасные и величественные. У пролома находилась каменная скамья, и сидя на этой скамье можно было любоваться прекрасным видом. На спинке скамьи грелась на солнце неподвижная зелёненькая ящерица. Повернув треугольную головку, она взглянула на Нику и скользнула по скамейке вниз. Ника улыбнулась, села и с восторгом посмотрела вокруг.
Андрей молча сел рядом.
Они молчали, слушая шелест ветра в растрескавшихся камнях, а потом Ника, повинуясь внезапному порыву, достала из сумки пергамент, развернула его и стала читать:
— Fiat firmamentum in medio aquanim et separet aquas ab aquis…
Наступила торжественная тишина, как в соборе во время богослужения. Казалось, сама природа замерла, вслушиваясь в волшебные слова, которые произносила Ника.
Андрей придвинулся ближе и повторял за ней шёпотом фразы, которые казались ему знакомыми, хотя он слышал их впервые. Фразы эти давали ему силы забыть ужас, который пережил он в юности, эти слова давали ему силу и волю к жизни. И твердую уверенность в том, что такое никогда больше с ним не случится. Никогда больше не почувствует он, что один в целом мире и нет никому до него никакого дела. И не будет он больше одинок. Вот же она, сидит рядом — девушка, которую он полюбил уже давно, но боялся ей в этом признаться. А теперь она знает о его чувствах, этот божественный пергамент помог ему рассказать о его любви. И всё у них будет хорошо — и семья, и дети… Тихая, счастлива жизнь…
— Quae superius sicut quae inferius et quae iuferius sicut quae superius ad perpetranda miracula rei unius…
И снова, в который раз, когда Ника произносила эти слова, ее переполнял восторг перед вечным совершенством мира, перед его несказанной гармонией. Ее переполнял восторг, и в то же время удивительный покой. Именно в этих горах это чувство было особенно полным, ведь здесь были написаны на старом пергаменте удивительные, магические слова.
Ника дочитала до конца и замолчала.
И через мгновение звуки вернулись, нарушив полную тишину. Всё вокруг ожило — запели и запорхали в вышине птицы, ветер зашелестел листьями кустарников, зазвенели цикады, пчёлы закопошились в сладких серединках ярких цветов.
Ника повернулась к Андрею и увидела на его лице то же выражение восторга и покоя. Она ничуть не удивилась, ведь у них теперь были общие чувства, общие мысли, общие радости и общие печали.
Ника взяла Андрея за руку.
Высокий худощавый мужчина в старинной белой одежде внезапно возник перед ними. Седые усы и длинные волосы, спускавшиеся на плечи из-под тюрбана, говорили о его возрасте, но голубые глаза были ясными и молодыми. Он показался Нике удивительно знакомым. Где она видела его? Может быть, во сне или в прошлой жизни?
— Добрый дан! — поклонился незнакомец. — Я давно ждал вас.
— Мы принесли вам пергамент, — ответила Ника. — Как ваше имя?
— Меня зовут Хасан, — просто ответил старик и протянул за манускриптом руку.
