Магическое изречение - Наталья Николаевна Александрова
— Вероника Дмитриевна! Простите великодушно, простите меня! Недоглядела, недоглядела, упустила…
Она плюхнулась рядом с Никой на колени и прижала руки к обширной груди. От мехового жакета так несло нафталином, что Ника едва не чихнула. Но стало легче, как от нашатыря.
— Это она… Она… — трясла головой и захлёбывалась словами женщина. — Проклятая, она киллера наняла, нашла его по Интернету и договорилась. Александра грозилась, что вас убьёт, но я думала, что это так, одни разговоры. А эта сумасшедшая… Господи, извините, простите меня! Недоглядела, упустила ее из виду. Она же на учёте состоит, она же лежала уже на Пряжке…
Шоу пошло по кругу. Ника отмахнулась от протянутых рук и встала сама.
— Что мне делать, как искупить?! — взывала женщина.
— Идите домой, — устало сказала Ника. — И вызывайте перевозку. Или полицию ждите, сами уж решайте, как лучше.
Женщина молча кивнула, застегнула свой меховой жакет и заторопилась к выходу, шагая широко и целеустремленно. Как раз успела до появления полицейских. Остальным посетителям повезло меньше, всех задержали до выяснения обстоятельств.
Обратный путь до текии показался Хасану удивительно коротким и лёгким. Он не заметил, как миновал каменистую горную тропу, не заметил, как оставил позади жалкие хижины предместья, как прошел по узким горбатым улочкам города. Опомнился он уже в своей келье.
Смеркалось.
Дéрвиши закончили свои дневные работы и тоже разошлись по кельям. Наступила тишина, наполненная только дыханием ветра и голосами ночных птиц.
Хасан ворочался на узком и жёстком ложе и никак не мог заснуть. Каждый раз, когда он закрывал глаза, ему виделось изнурённое лицо за решёткой земляной тюрьмы, слышался хриплый от жажды голос. Он вспоминал историю каллиграфа, которому вырвали язык, чтобы он не мог прочесть слова, начертанные на волшебном пергаменте. На том самом пергаменте, который сейчас находился в его келье.
Наконец сон начал рассказывать Хасану спокойную бесконечную сказку, перед глазами его поплыли чудесные миниатюры из старинных рукописей — и в это время в дальнем углу кельи послышался едва слышный шорох.
— Кто здесь? — вскинулся Хасан, приподнявшись на локте.
В углу кельи мелькнула какая-то тень.
— Кто здесь? — повторил Хасан, и голос его дрогнул. — Ответь мне, во имя Аллаха, милостивого, милосердного!
Однако вместо внятного ответа из угла кельи донеслось какое-то неразборчивое бормотание, сходное то ли с детским лепетом, то ли с тихим рычанием дикого зверя. В это время в окно кельи заглянул бледный лик луны, сходный с прекрасным ликом Лейлы, какой ее рисуют опытные мастера, украшая историю Меджнуна. Неяркий свет озарил келью, и Хасан увидел в углу человека. Приглядевшись, он узнал незнакомца, которого минувшей ночью впустил в текию. Того самого, которого днем раньше он встретил в городке, когда его, связанного, вели стражники.
Человек открыл рот, словно пытаясь что-то сказать, но Хасан увидел багровый обрубок языка, шевелящийся во рту, словно раненая саламандра, а вместо слов из уст ночного гостя снова донеслось неразборчивое бормотание. В этом бормотании слышалась просьба, более того — мольба, и каким-то неведомым чувством Хасан понял, что ночной гость просит его вернуть тот пергамент, который он передал Хасану на сохранение.
— Я отдам тебе его, добрый человек! — поспешно кивнул Хасан и открыл свою шкатулку.
Сложенный пергамент лежал на дне этой шкатулки. Хасан протянул шкатулку немому. В это мгновение он ощутил тоску и боль, как будто расставался с любимым человеком. Но долг выше любви, и он передал манускрипт ночному гостю. Тот благодарно забормотал, спрятал шкатулку под запыленной, драной одеждой и выскользнул из кельи.
Хасан хотел снова лечь, но не смог, им овладело неясное беспокойство. Он торопливо оделся, вышел из кельи и прокрался через двор текии, успев заметить, как неясная фигура проползла по ветвям большого гранатового дерева и перебралась через стену.
Луна скрылась среди облаков, и глубокая темнота опустилась на текию, окутала весь город. В темноте Хасан последовал за незваным гостем тем же путём — с ветвей дерева перелез на стену и увидел человека, крадущегося вдоль стены по узкой ночной улочке. Хасан незаметно последовал за ним.
Из темноты донёсся резкий окрик стражника.
Беглец замер в глубокой тени под стеной текии, слился со стеной, стал незаметным.
В конце улочки показались два конных стражника-арнаута. Один из них держал горящий факел, которым пытался разогнать плотную ночную тьму. Он заметил прячущегося возле стены человека и пришпорил коня.
Немой перебежал дорогу, нырнул в густые кусты, росшие на краю оврага, но в последний миг второй стражник выстрелил в него из кремнёвого пистолета. Беглец вскрикнул, как раненая птица, сделал еще несколько шагов и упал на землю.
Стражники подъехали к кустам, спешились и склонились над беглецом. Вдруг в ночной тишине раздался негромкий свистящий звук, и один из арнаутов упал замертво. Из затылка его торчала стрела.
Второй стражник выхватил ятаган и завертелся на месте, вглядываясь в темноту. Факел, который держал его спутник, погас, и он оказался в кромешной тьме. Вдруг из этой темноты стремительно возник мужчина, молча подскочил к стражнику. Сверкнула сталь — и голова арнаута покатилась по земле.
В это время луна снова показалась в разрыве облаков. Человек, обезглавивший стражника, повернулся к свету — и Хасан увидел заросшее косматой бородой, изрытое оспой лицо и единственный пылающий глаз Одноглазого Акчи. Разбойник склонился над неподвижным телом беглеца, обшарил его одежду и извлёк пергамент.
И тут снова облако закрыло луну, и снова на дорогу, и на текию, и на весь город опустилась непроглядная тьма.
Мгла опустилась и на сердце Хасана. Мрак, которому не суждено рассеяться многие годы — до тех пор, пока он не вернёт старинный пергамент.
Утром Ника вышла из своего номера с намерением позавтракать. Когда она проходила мимо стойки администратора, ее окликнул портье:
— Вероника Дмитриевна, вас ждут в кафе.
— Ждут? Кто? — удивилась Ника.
Портье пожал плечами:
— Мужчина, но он не представился.
Ника направилась в кафе. Ей было немного тревожно, но теперь она верила в свои силы и считала, что неприятности закончились и всё самое плохое осталось позади. В самом деле, Шатун мёртв, Сергей угомонился, буйная Александра тоже больше не потревожит.
Войдя в кафе, она сразу увидела за столиком высокого представительного мужчину с длинными усами — Миодрага из сербского ресторана. Если до сих пор в ее душе и была тревога, теперь Ника окончательно успокоилась: от этого человека она не
