Совок 13 - Вадим Агарев
Чрезмерно подозрительный майор, пытаясь что-то рассмотреть на моём лице, всё еще крепко держал меня за плечо. А я в свою очередь, желая освободиться, начал аккуратно смещаться к двери данилинского кабинета.
Может и не было бы мне счастья, но в кои то веки неожиданно помогла Антонина. Она сама открыла начальственную дверь и, не переступая порога, заблажила вовнутрь царственных чертогов.
— Алексей Константинович, тут Корнеев к вам рвётся! — выпалила она и с непонятным мне недоверием оглянулась в мою сторону. Ни разу не удивлюсь, если она заподозрила, что красную висюльку я где-то спёр по случаю, — Он с орденом, Алексей Константинович!
Вырвав наконец-то из ахмедхановской клешни свою руку и отодвинув от дверного проёма вздорную штаб-девицу, я с облегчением выдохнул и шагнул в кабинет. И сразу же плотно затворил за собой дверь, чтобы ободрённый благой вестью джигит не ломанулся следом.
— Здравия желаю, разрешите? — с почтением обратился я настороженно взирающему на меня начальнику.
Вместо ответа майор жадно вперился взглядом в награду. Много каких эмоций промелькнуло на его лице и далеко не все из них были добрыми. Но антонининого недоверия среди них я не заметил. Что ни говори, а в здравом уме шефа усомниться было бы трудно.
— Проходи! — позволил мне начальник и кивнул на дверь, — Говорят, тебя можно поздравить? — он снова перевёл взгляд на мою грудь.
— Можно и поздравить, Алексей Константинович, но я бы предпочел услышать от вас более интересные для меня новости! Что там слышно насчет субсидий от кировчан? Я про людей и про транспорт?
Сначала на лице майора появилась скука, а потом к ней добавилось слабо скрываемое ехидство.
— Нет у меня, Корнеев, для тебя добрых новостей! — он отодвинул от себя какое-то уголовное дело, которое листал при моём появлении, — И желающих выделить нам транспорт, пока тоже не наблюдается! Не стоят они в очередь, как ты вчера обещал!
Действительно, не стоят, вынужден был я мысленно согласиться с Данилиным. Но вслух этого говорить не стал. Потому что подлётное время еще не вышло и до обеда еще почти полчаса.
— Алексей Константинович, а давайте прямо сейчас в Кировский позвоним? — помня, что почти половина пятницы уже потрачено, решил я подвигнуть шефа к действиям, — Пока ваш коллега Сидоренко на обед не ушел. Терять-то нам с вами всё равно нечего!
Уже доставший из пачки свою очередную сигарету Данилин, перестал её разминать и задумался. Колебался он не долго. Пододвинув ближе к себе телефонный аппарат, он, глядя на находящуюся под стеклом распечатку номеров, принялся накручивать диск.
На том конце долго не отвечали. Но Алексей Константинович, когда это нужно, умел быть терпеливым. Знамо дело, не стой я над его душой, долго ждать он не стал бы. Но под моим бодрящим взглядом майор продолжал держать трубку у уха.
По тому, как дрогнуло и разгладилось лицо Данилина, я понял, что нужный нам абонент появился в зоне действия сети. Майор и сам обрадовался. По тому, что эту радость от меня он скрывать не стал, я понял, что переживания за собственную задницу его гнетут далеко не самые пустяшные.
— Владимир Юрьевич, Октябрьский Данилин! Приветствую тебя! — второй рукой майор поднял со стола сигарету и начал её катать между пальцами.
Что там ему отвечал начальник кировского следствия, я слышать не мог, хотя мне этого и хотелось. По дёрнувшейся щеке своего шефа я догадался, что нервы у подпола Сидоренки оказались крепче, чем я вчера предположил. Дополнительным подтверждением этому я счел то, что Алексей Константинович всё же сунул цигарку в рот. И прижав плечом к уху телефонную трубку, зашоркал спичкой об коробок.
— Я-то тебя очень хорошо понимаю! — нервно втянул в себя сразу четверть сигареты Данилин, — Но и ты согласись, это ведь ваше уголовное дело, так что имей совесть и помогай!
Такой диалог мне категорически не нравился. Нет, мой шеф далеко не дурак и как профессионал, он многим классным следакам даст сто очков форы. Но требовать от него правильного, точнее сказать, грамотного общения с ох#евшим начальником СО Кировского РОВД тоже не совсем справедливо. Слишком уж многими факторами он зашорен и скован. Как вполне объективными, так и неоправданно бздливыми. Слишком много сейчас роится в голове майора плохо просчитанных и еще больше надуманных страхов. Как перед своим областным, так и перед понаехавшим московским начальством. И неглупый подпол Сидоренко, отлично понимая алгоритм мышления Данилина, сейчас этим бессовестно пытается пользоваться. Ключевое слово — пытается.
Всё он, сука, рассчитал! И рассчитал, надо признать, неплохо. Но не учел всего двух моментов. То, что недоросль Корнеев где-то в глубине своей тёмной души совсем не робкий мальчик с ночными поллюциями. И это только, во-первых! А во-вторых, он, этот уёб#к Сидоренко не видит и потому не может знать, что сопливый пацан, которого с областными умниками ему удалось назначить козлом отпущения своих грехов, сейчас находится здесь. Что он присутствует при разводе им, хитрожопым и неумеренно жадным кировским Сидоренкой, октябрьского лоха Данилина. Которому, как и мне он назначил статус виноватого за собственный косяк.
У меня, в отличие от начальника районного следствия вечно голодного Поволжья, провинциальных комплексов давно уже нет. Всю специфику внутривидовых отношений в МВД, а самое главное, психологию провинциальных начальников отделов и отделений, я хорошо знаю. Как опытный шулер знает колоду карт после крапа, нанесенного на стирки собственноручно. Все воспалённые окончания и все болезненные точки их нервной системы мне давно и очень хорошо известны. До такой степени, что играть на них мне много проще, чем иудею Давиду Ойстраху на его итальянском альте. Хотя и давно уже не интересно, ибо пресытился я этим извращенным музицированием еще в прошлой жизни.
— Дайте мне трубку! — протянул я руку к майору, — Я сам с ним поговорю, дайте мне трубку! — я нетерпеливо пощелкал пальцами.
Понимая, что, если пущу сейчас всё на самотёк, то результат разговора меня не обрадует, я перегнулся через стол начальника и буквально вырвал из его рук телефонную трубку. Думаю, что у меня это получилось только благодаря тому, что от этой хамской выходки майор охерел настолько, что даже не попытался оказать мне какого-то сопротивления. Напрочь игнорируя выпученные глаза и полуоткрытый рот собственного
