Эхо преступления, или Интервью с Царевной - Алёна Александровна Комарова
— Ты почему ещё не уехала?
Она промолчала.
— Лера, тебе пора уезжать. Мы же давно решили, что не…
— Это ты решил, а не мы. Лично моё мнение совершенно противоположное.
— Лера, собирайся. Ты уезжаешь.
— Серёжа, присядь. Давай поговорим спокойно. Я осталась одна. Ты — один. Мы муж и жена. Я хочу начать все заново. Я не могу без тебя. Я смогу возродить наши чувства. Нам ведь было хорошо. Со мной ты забудешь обо всём. Наши чувства окрепли в разлуке. Я многое поняла, осознала. Я верну тебе твою фирму. Ты станешь работать. Продолжишь своё любимое дело. Я буду помогать. Буду принимать заказы, звонить клиентам и поставщикам. Я научусь вести дела.
— Научишься?
— Да.
— А ещё не научилась?
— Мне не надо было.
— Учись.
— Ты вернешься ко мне — она подалась к нему, но его взгляд приковал к месту. Попытки прильнуть к нему, зацеловать и заласкать до безумного оргазма, она оставила на потом. Она знает каждую клеточку его тела. Сможет с ним справиться. Он не устоит перед её телом и будет просить о сексе.
— Я предлагаю тебе учиться, потому что всё в жизни пригодится. И если ты ещё не поняла, то объясню: у меня есть работа. Я буду жить здесь. И я люблю другую женщину.
— Риту?
— Да. Я люблю Риту.
— Неадекватный выбор — подытожила Лера.
Она вышла из гостиной. Сергей выключил телевизор и ещё некоторое время слушал, как Лера цокает каблуками по плитке, собирая вещи.
— Совет вам да любовь — крикнула Лера, проходя мимо гостиной.
— Лера, — окрикнул он её и спросил, когда она заглянула — ты взяла колибри? Кулон на цепочке?
— Нет. — Она машинально дотронулась до груди, но плавно повела ладонью к шее. — То есть, да.
— Ладно, оставь себе.
Сергей слишком устал, чтобы требовать, спорить или отстаивать такие мелочи. Он решил отдохнуть полчаса и поехать на ферму. Работа сама себя ещё не умеет делать, не смотря на бригаду помощников.
Засыпая, он слышал, как Лера катила чемодан на колесиках по двору. С этим звуком уходила женщина, которая умела предавать. Теперь он устроит свою жизнь только с Ритой.
* * *
Как доктор и обещал, выписал на следующий день, хотя на выписку это не было похоже, скорее — сдался и отпустил. Но чего кривить — если бы жизни Риты что-то угрожало, никто бы ее не отпустил.
Рита отказалась ехать к Сергею. Не о таких отношениях она мечтала. Хотелось любви, а не сесть инвалидом ему на шею. Она образно себя сравнивала с инвалидом из-за твёрдого воротника. Он сковывал движения. Она чувствовала себя заржавевшим роботом, которому движения даются с трудом, и приходится двигаться, как в замедленной съемке. Это ужасно раздражало. Уже на следующий день Рита поняла, что последствия сотрясения мозга у нее проявляются через нервную раздражительность. Она рычала на бабушку, потом ей становилось стыдно, потом она засыпала. В кровати время тянулось медленно. Старалась лечиться покоем, о котором только мечтала.
Сергей приходил каждый день. Рассказал, что Ромку отправили в камеру. Борис и сам уже не верит, что Беликов причастен к убийствам и покушению на Риту, но утверждает, что Роман сам себе подписал приговор, когда устроил побеги от полиции.
Рита не находила себе места. Из-за нее Ромка вышел из подвала на свободу и его тут же посадили за решетку, лишив свободы. Пообщавшись несколько раз с майором Фёдоровым, Рита была уверенна, что Ромке в ближайшие лет семь солнышко будет светить в окно только через решетку.
Рита с самого утра мучала сети интернета в поисках решения проблемы. Ноутбук пестрел закладками. Её безумно раздражало собственная беспомощность. Решение в голову не приходило, отвлекала физическая слабость. И когда пришёл Сергей, она тут же попросила:
— Адвокат нужен. Серёжа, у тебя есть знакомый адвокат?
— Только хозяйственник. С прошлой работы. Спрошу, может у него есть знакомые.
— Не надо. К Кузнецову поедем.
— Кузнецов? — удивился Сергей. — Тот, который расследовал убийства в отеле? Илья Кириллович?
— Я не говорила тебе, я встречалась с ним недавно… — неуверенно начала Рита.
Сергей по голосу заподозрил неладное.
— Зачем? — строго спросил он.
— Мне нужно было ознакомиться с делом.
Сергей молчал. Ждал. А Рита боялась продолжить. Но храбрости перед неизбежностью ей не нужно было занимать.
— С делом убийства Гордеевых. Я уверена, что убийца твоих бабушки и дедушки ходит на свободе. Я была в архиве…
— Зачем? — он подскочил со стула. Раздраженно прошелся по комнате. — Зачем ты лезешь в это дело? Зачем тебе это надо? Что ты придумала? Ты считаешь себя Шерлоком Холмсом, ты считаешь, что сможешь найти убийцу через сто лет?
— Двадцать.
Он не отпускал от нее гневного взгляда.
— А может тебя убить хотели, потому что ты была в архиве? Ты подставляешь себя под удар. Это не серьёзно. А если преступник узнает, что ты ворошишь старые дела?
— Это вариант — заметила она. — Но в больнице у меня было полно времени, я пришла к выводу, что это не так. Да. Машина Васьки Карманова попала в канал, точно так же как и угнанный автомобиль твоего деда. Но на этой машине сбили Оксану. Эти два дела не имеют друг к другу никакого отношения.
— Откуда ты всё знаешь?
— Я рассматриваю разные варианты.
— Рита, ты неисправима — обречённо выдохнул он. — Я тебя прошу, прекращай. Это опасно. Ты понимаешь, что на тебя покушались из-за чего-то. А вот и причина.
— Обычно говорят, мотив. Но если это так, то это подтверждает мои опасения и догадки. Сидя на канале, я как раз думала о том, что кто-то из односельчан мог быть сообщником утопленника.
— А я думаю, чего ты туда пошла? А ты пошла на место находки преступника.
— Вообще-то я пошла туда нечаянно. Я была расстроена твоим решением начать всё заново с Лерой.
— Не было у меня такого решения.
— Но я же не знала.
— Рита, послушай, — он устало присел на стул — ни я, ни отец не хотим расследования. После убийства следователи выжали всю жизнь из него. Он состарился за пару лет. Стал похож на старика, осунулся, высох, зачах. Это горе высосало все соки. Но если сначала он терял силы, бегая за справедливостью, то потом, бегая за возобновлением и продолжением дела. Совсем недавно успокоился. Смирился. Жить начал. Я не хочу, чтоб ты ворошила это дело. Ради отца и ради тебя. Я знаю, как это тяжело. Я проходил уже через это.
— Но преступник до сих пор ходит
