Эхо преступления, или Интервью с Царевной - Алёна Александровна Комарова
— Потерял — слабым голосом возразила она. — Ты вернулся к Лере… У тебя семья.
— Кто тебя сказал эту чушь? — в очередной раз возмутился он.
— Лера…
— Ты разговаривала с ней?
— Да. Сергей, уходи. Мне больно.
— Я позову врача. Что болит?
Он подскочил.
— Душа.
Сергей остановился. Кажется, он стал всё понимать. Борис вчера тоже утверждал, что Лера вернулась к нему. Откуда эта бредовая информация? Он ведь объяснил Валерии всё и отправил её обратно по прописке. Почему люди думают, что у него с женой всё хорошо?
— Подожди, Рита.
— Я не хочу ждать. Ты разрываешь мне душу.
— Я твой доктор по душе и сердцу — нежно возразил он и потребовал — если ты не устала, я тебе сейчас всё объясню. Ты должна мне верить. Я с Лерой не живу с того дня в отеле, когда ты открыла мне глаза на неё и моего друга. Я предательства не прощаю. Да, я не злюсь на нее. Но не это важно сейчас. А то, что я давно думаю только о тебе, Рита. Я не могу без тебя. А ты дала мне надежду. И я — он триумфально поднял палец к небу — уверен, что ты влюблена в меня.
— Ты самоуверенный.
— И я люблю тебя.
— Мне нужно было попасть в больницу, чтобы ты признался мне?
Он нежно поцеловал ее в губы. Поцелуй был быстрый, но многообещающий.
Доктор не дал время на размышления. Потребовал удалиться. С доктором Сергей спорить не стал, помахал рукой и прошептал:
— Я буду в коридоре.
— Езжай домой, отдохни.
Он отрицательно помотал головой.
— Он всю ночь на лавке в коридоре сторожил — похвалила медсестра, когда Сергей прикрыл дверь. — Вот это любовь.
— Всех влюблённых мужей гнать домой. — Потребовал доктор, зная, что безрезультатно. Так нужно для порядка. — Нечего под дверью спать.
Он посветил фонариком в глаза пострадавшей. Поводил пальцем, заставил следить. Рите с трудом давались движения глазами. Но она мужественно следила за пальцем, стараясь не замечать головную боль. Хотелось быстрее переехать из палаты домой.
— Когда меня выпишут?
— А вы торопитесь?
— Домой хочу.
— К мужу?
— А он мне не муж.
— У каждого свои недостатки. Это молодость.
— Так когда я смогу уйти?
— Когда ходить научитесь. Пару дней полежите. Понаблюдаем.
— Я не могу пару дней.
— Если у вас семеро по лавкам голодные сидят, то поезжайте домой. А так я вас не отпускаю. У вас была тяжелая степень сотрясения. С потерей сознания более десяти минут. А если у вас сейчас осложнения начнутся.
— Какие?
— Потеря памяти. Головные боли. Неуверенная походка и путанность речи.
Рита испробовала на вкус каждое его слово, прислушиваясь к себе, и проговорила:
— Я еще не вставала, но надеюсь, что походка у меня осталась от бедра. Помню всё, разговариваю нормально, могу даже переговариваться. Голова поболит и перестанет. Это естественно при сотрясении.
— Случалось уже?
— Конечно, я же в школе на физкультуру ходила. А там мяч. Встреча его со мной иногда заканчивалась головной болью.
— Вижу, рассуждаете вы адекватно. Кем вы работаете?
— Мы работаем уже никем. А работали журналистом.
— Да? А мне сказали, вы наркоторговцев ловите и преступников укрываете.
— Вот что бывает, когда работу теряешь — хмыкнула Рита.
— Даже не знаю, что вам посоветовать, идти на работу и перестать преступников укрывать, или идти на работу и перестать наркоторговцев ловить. Не знаю, кого общество потеряет, когда вы выйдете на работу. Стоит задуматься.
Рита его слова восприняла с ответственностью. Задумалась. Хмыкнула и проговорила:
— Всегда думала, что приношу обществу пользу, работая журналистом.
Доктор не знал о переживаниях пациентки, но все-таки обрадовал:
— Могу с уверенностью сказать, что выпишу вас завтра. Под домашний арест, то есть присмотр.
* * *
Марина Григорьевна выскочила из дома Сергея с уверенностью, что никогда не вернётся. Такого отношения к ней не было даже в годы работы в школе, с учётом того, что в каждом третьем классе учился заносчивый ребёнок. Конечно же, конфликты бывали, бывали случаи неуважения, бывали попытки унижения. Но Марина Григорьевна знала и умела противостоять нападкам строптивых малолетних индивидов.
Сегодня её восприятию мира пришёл конец. Она встретилась с женой Сергея. Валерия непозволительно долго отчитывала Марину Григорьевну за пыль на антресоли. При этом смотрела так, что бедная женщина почувствовала себя гадкой жабой.
Решение пришло само собой. Не смотря на уважение к Сергею, Марина Григорьевна выкрикнула:
— Ну и убирайтесь здесь сами!
Выскочила на улицу. Там её накрыла обида и она расплакалась. Она вытирала слёзы кулаком, как маленький ребёнок, когда увидела Сергея. Она хотела быстро проскочить в открывающиеся ворота и уйти, не показывая свои переживания. Но мужчина оказался слишком внимательным. Заметил.
— Марина Григорьевна, что случилось? — спросил он, выходя из машины.
— Я больше у вас не буду работать. Ваша жена будет заниматься хозяйством сама.
— Лера? Она никогда не занималась хозяйством. Она будет заниматься собой, но не домом.
— Это ваши дела. Вы кстати не ночевали дома. Что-то случилось?
— Я был с Ритой в больнице.
Марина Григорьевна сначала удивилась, но быстро забеспокоилась. Она в последний раз шмыгнула носом, понимая, что её горе несравнимо с бедой Белозёровой.
— Бедная девочка. Как её самочувствие?
— Уже лучше. Я собираюсь перевезти её сюда.
— Но… — опешила женщина. В её голове не складывалось уравнение с двумя женщинами.
— Мне понадобится ваша помощь. Так что приходите. А на Леру не обижайтесь. Я с ней поговорю.
Теперь Марина Григорьевна ушла домой с уверенностью, что Сергей сможет убедить жену не устраивать скандалы из — за пыли. Кстати, именно сегодня в её планы входила уборка в труднодоступных местах.
— Лера, — позвал Сергей, зайдя в дом.
Она молчала. Он знал, что она его слышит. Он не стал звать её. Прошёл в гостиную. Она сидела перед телевизором и бесцельно переключала каналы. Хотя она могла преследовать цель — такая у неё сущность. Поиски остановились на музыкальном канале. Романтичные клипы настраивали на определённый лад разговора.
— Серёженька, — она подскочила, но он выставил руку так, чтоб она не смогла повиснуть у него на шее. Настроение тут же улетучилось. Она села на диван.
— Какое ты имеешь право доводить Марину Григорьевну до слёз?
— Никого я не доводила.
— Ладно. Я извинюсь за тебя.
— Пусть она извиняется за то, что не справляется со своими обязанностями. Хотя, здесь сколько не убирай, все равно пыльно будет. Купить дом в деревне — верх эксцентричности. Ты мог покупать квартиру в столице, ну на
