Убийства в Чумном дворе - Джон Диксон Карр
Она медленно привстала из-за стола и, с отталкивающей серьезностью наклонившись почти к самому лицу Г. М., вперила в него взгляд:
– Вы ведь действительно верите мне? Вы верите мне, не так ли?
Г. М. потер лоб.
– Да, теперь мне кажется, что в том, как мисс Латимер и Холлидей держались за руки, было то-то странное…
Она была мудрым генералом. Она знала, как важно не сказать лишнего, она знала цену своим выходкам. Внимательно понаблюдав за выражением лица Г. М. – как правило, игроки в карты находят это бесполезным занятием, – она вроде бы осталась довольна. От нее исходил тонкий ледяной свет торжества. Она поднялась на ноги, и мы с Г. М. тоже встали.
– До свидания, дорогой сэр Генри, – тихо произнесла она у двери. – Я не стану отнимать у вас время. А… держались за руки? – Она снова хихикнула и погрозила нам пальцем. – Уверена, что мой дорогой племянник достаточно благороден, чтобы поддержать ее, если она смеет такое утверждать. Это просто кодекс джентльмена. Кроме того, его можно обмануть. – Ее лицо приняло лукавое и кокетливое выражение. – Кто знает… Если бы ее не было, он, возможно, держал бы мои руки.
Дверь закрылась. Мы услышали, как трость медленно постукивает по коридору.
– Сиди спокойно! – сказал Г. М., когда Мастерс рванулся было следом. Его приказ прозвучал в жуткой тишине. – Сиди спокойно, глупец. Не ходи за ней.
– Боже мой, – сказал Мастерс, – вы хотите сказать, что она права?
– Я лишь говорю, что мы должны работать быстро, сынок. Сиди, где сидишь. Закури сигару. Успокойся. – Он снова закинул ноги на стол и сонно выпустил колечки дыма. – Послушай, Мастерс. У тебя были какие-нибудь подозрения насчет Мэрион Латимер?
– Буду честен с вами, сэр. Я даже не задумывался об этом.
– Это плохо. С другой стороны, видишь ли, сам факт того, что ее меньше всех подозревали, не обязательно означает, что она виновна. Все было бы слишком просто в таком случае. Найди самого неподходящего человека – и вызывай полицейский фургон. Фокус в том, что чем нереальней такой вариант, тем ты больше будешь в него верить. Кроме того, в данном случае это как раз наиболее вероятный подозреваемый…
– Если это не она, тогда кто?
Г. М. усмехнулся:
– В этом-то и проблема – мы его не смогли определить. И все же на моей маленькой вечеринке сегодня вечером… Кстати, ты не знал об этом, Кен? Чумной двор, ровно в одиннадцать часов вечера. Это будет сугубо мальчишник. Я хочу, чтобы ты был, как и молодой Холлидей, и Билл Физертон. Мастерс, тебя с нами быть не должно; я сейчас дам тебе инструкцию. Мне понадобятся дополнительные люди в помощь, но они будут из моего собственного отдела. Шримп – вот кто мне нужен, если я смогу его найти.
– Хорошо, – устало согласился инспектор. – Как скажете, сэр. Если вы не будете против познакомить меня с убийцей, я пойду на все в этом кошмарном деле. Я почти сошел с ума, и это факт. После провала с миссис Суини…
– Так вам все известно? – прервал я его и поспешил изложить все, что у знал о ней.
Мастерс кивнул.
– Каждый раз, когда мы получаем зацепку, – сказал он, – даже самую маленькую, она обрывается чуть ли не сразу… Да, я знаю. Это была мозговая атака Дюррана. Именно по этой причине он втянул меня в разговор по междугороднему телефону из Парижа, за который нам пришлось заплатить. Он узнал о Гленде Дарворт, а затем о том, что ее подолгу не видели в Ницце. Признаю, что он привел меня в восторг…
Г. М. помахал сигарой.
– Гореть мне в огне, – восхищенно сказал он, – Мастерс преисполнился подлинной joie de vivre[21], без шуток. Он на крыльях возвращается в «Коттедж Магнолия», прихватив для обыска женщину-полицейского. И вот с торжествующими криками они набрасываются на миссис Суини, а потом обнаруживают, что что-то не так. Ни накладок, ни парика.
– Но, черт возьми, эта женщина уже не молода, – возразил Мастерс. – Возможно, ей и не нужна была никакая маскировка…
Г. М. пододвинул к себе экземпляр «Л’этрансижан». Там была большая фотография с надписью «Мадам Дарворт».
– Вот в полный размер, сынок. Снимок был сделан восемь лет назад, но восьми лет недостаточно, чтобы сменить карие глаза на черные, изменить форму носа, рта и подбородка и прибавить четыре дюйма росту. Ну, Кен, Мастерс свихнулся. Признаю, не так сильно, как Ла Суини. Тем более что сегодня утром старый добрый Дюрран еще раз позвонил за счет Скотленд-Ярда и сказал: «Увы, я в отчаянии. Боюсь, мой старый друг, что эта красивая маленькая версия не будет реализована. Выясняется, что мадам Дарворт сама позвонила из другой своей квартиры, которая находится в Париже, чтобы назвать кое-кого законченным идиотом. Воистину, это прискорбно». Затем он кладет трубку, и нам сообщают: «Три фунта девятнадцать шиллингов и четыре пенса, пожалуйста». Ох-хо-хо.
– Ладно, – с горечью сказал Мастерс. – Желаю хорошо провести время. Вы же сами сказали, что Элси Фенвик похоронена недалеко от коттеджа. Это вы сказали…
– Так оно и есть, сынок.
– А потом?..
– Сегодня вечером, – сказал Г. М., – ты узнаешь. Все это запутано, но не настолько, как ты думаешь. Нити ведут в Лондон, а не в Париж или Ниццу. Они ведут к тому, кого ты видел и с кем разговаривал, но кого ни разу всерьез не заподозрил. Да, этот человек был под подозрением, но лишь самую малость. Человек, который использовал этот кинжал, и разжег печь, и смеялся над нами под самой лучшей маской на протяжении всего этого дела….Сегодня вечером я собираюсь убить кое-кого точно так же, как был убит Дарворт. Все прочие будут там, и я нанесу удар на глазах у всех, и все же вы можете этого не заметить. Там могут быть все, включая Льюиса Плейджа.
Он вскинул свою большую голову. Бледное солнце позади него очерчивало силуэт этой громады, все еще ленивой, но неотразимой и смертельно опасной.
– И этот человек больше не будет смеяться.
Глава девятнадцатая
Над каменным домиком сияла яркая луна. Ночь была холодная; такая холодная, что звуки приобрели новую резкость, а облачка пара от дыхания повисали в светящемся воздухе. Луна заглядывала в колодец окруженного черными зданиями Чумного двора, отбрасывая ровные тени, и тень искривленного дерева лежала поперек нашего пути.
Из открытой двери каменного домика на нас смотрело чье-то лицо, бледное и неподвижное, которое, казалось, подмигивало одним глазом.
Холлидей, стоявший рядом со мной, отпрянул с восклицанием, которое застряло у
