Убийства в Чумном дворе - Джон Диксон Карр
На его столе зазвонил телефон. Он нажал на кнопку, снял ноги со стола, и выражение его лица полностью изменилось.
– К вашему сведению, – сказал он, – к нам поднимается леди Беннинг.
Мастерс резко обернулся:
– Леди Беннинг? Чего она хочет?
– Думаю, она хочет обвинить кого-то в убийстве, – сказал Г. М.
Никто не издал ни звука. Дымчатый солнечный свет ложился на потертый ковер, и над ним роились пылинки. Но это имя – леди Беннинг – каким-то образом заставило нас похолодеть. Нам показалось, что мы ждали несколько минут. Затем мы услышали стук на лестнице в холле; пауза, затем снова стук. Наконец-то она снизошла до того, чтобы воспользоваться тростью. Я вспомнил фиолетовый туристический автомобиль, припаркованный на улице, из которого, должно быть, наблюдали за шумными счастливыми влюбленными, прошедшими мимо… Снова раздался стук…
Первым чувством была жалость к немощи гостьи. Мастерс открыл ей дверь, и она вошла, улыбаясь. Позавчера вечером ей можно было дать лет шестьдесят, а теперь – гораздо больше. Маркиза Ватто все еще была здесь, на своем месте, но теперь она слишком сильно намазалась румянами, бальзамом для губ и довольно неровно подвела карандашом брови. Взгляд был живым и улыбчиво-блуждающим.
– Итак, вы все здесь, джентльмены, – сказала она слегка надтреснутым голосом, повышая тон в конце фразы. И предприняла деликатную попытку прочистить горло. – Это хорошо. Это очень хорошо. Можно мне присесть? Большое спасибо. – Она тряхнула своей большой шляпкой, из-под которой выбивались волны седых волос, затеняющие морщины на лице. – Я слышала, как мой покойный муж отзывался о вас, сэр Генри. Так любезно с вашей стороны, что вы позволили мне увидеть вас.
– Ну так что, мэм? – спросил Г. М.
Он говорил резко, с очевидным намерением вывести ее из себя, но, поскольку она только улыбалась и моргала в ответ, он уступил:
– Вы сказали, что хотели бы сделать какое-то сообщение?
– Дорогой сэр Генри. И вы… и вы… – После паузы она сняла одну руку со своей трости и осторожно опустила ладонь на стол. – Вы что, все слепые?
– Слепые, мэм?
– Вы хотите сказать, что такие умные люди, как лично вы – и вы тоже, – не видели? Это я должна вам сказать? Вам действительно непонятно, почему дорогой Теодор покинул город и в такой безумной спешке помчался к своей матери? То ли из страха, то ли на случай, если ему придется рассказать то, чего он, возможно, не захочет рассказывать? Разве вам непонятно, о чем он догадался и что теперь ему известно?
Тусклые глаза Г. М. широко раскрылись. Пожилая леди резко наклонилась к нему. Ее голос по-прежнему был тихим, но звучал так, как если бы открыла рот одна из омерзительных кукол Дарворта – скажем, мистическая нечисть – черт из табакерки.
– Эта Мэрион Латимер – она сумасшедшая, – сказала леди Беннинг.
В ответ тишина…
– О, я знаю! – заговорила она более резко и обвела нас пристальным взглядом. – Я знаю, как вы были обмануты. Вы думаете, что раз девушка молода и красива, и может смеяться шуткам мужчины, и ходит плавать, нырять и играть в теннис, потому что у нее крепкие ноги, то к ней никакая дрянь не прилипнет. Не так ли? Не так ли? – требовательно спросила она и снова метнула в нас взгляд. – Но вам следовало бы, не колеблясь, поверить моим словам. И почему? Потому, что я стара, и потому, что я вижу то, чего вы по своей слепоте просто не способны увидеть. Вот единственная причина, почему это так… Все эти Мелиши тронулись умом. Я могла бы и раньше это сказать. Сара Мелиш, мать этой девушки, находится под наблюдением врачей в Эдинбурге… Но если вы не хотите верить тому, что я вам говорю, неужели вы не поверите простым фактам?
– Хм. Каким, например?
– Голос в комнате Теда в то утро! – Леди Беннинг, очевидно, уловила какое-то странное выражение на лице Г. М., но продолжала улыбаться и кивать. – Почему вы так легко предположили, что это был кто-то посторонний? Разве может абсолютно посторонний человек оказаться на балконе в такой ранний час? Видите ли, балкон опоясывает весь дом и проходит мимо спальни дорогой Мэрион. Так чему удивляться, если бедную кухарку смутил этот голос? Дорогой сэр Генри, она никогда раньше не слышала, чтобы кто-то говорил в такой манере. Это был голос нашей милой девушки. Что еще можно понять из слов: «Ты даже не подозревал об этом, верно?»
Я услышал позади себя тяжелое дыхание. Мастерс неуклюже прошел к столу Г. М.
– Мэм, – сказал он, – мэм…
– Помолчи, Мастерс, – мягко сказал Г. М.
– И этот ваш дорогой доверчивый сержант полиции, мистер Макдоннелл, которого вы посылали шпионить за нами раньше, – продолжала леди Беннинг, постукивая пальцами лежащей на столе руки. Ее накрашенное лицо напоминало голову змеи. – Вчера днем сержант навестил бедную Мэрион в неурочное время. Она избавилась от него – о, как легко, милая умная девушка! Ей нужно было уходить. О да. У нее было другое задание, – хихикнула леди Беннинг. Затем резко вскинула подбородок. – Я полагаю, что сегодня днем состоится дознание, сэр Генри. Я выполню свой долг. Я пойду в ложу и обвиню бедную Мэрион в убийстве Роджера Дарворта и Джозефа Денниса.
Молчание после этих резко прозвучавших слов нарушил задумчивый голос Г. М.:
– Знаете, мэм, что самое интересное. Вы, разумеется, не сможете сделать это сегодня днем. Я забыл сказать вам, что в расследовании объявлен перерыв…
Она снова подалась к нему – это было похоже на прыжок.
– Ах! Вы ведь верите мне? Я вижу по вашему лицу. Дорогой сэр Генри…
– Ну, это интересно. Вы, очевидно, полностью переменили свое мнение, верно? Меня там не было, и все, что я знаю, – это то, что я прочитал. Но разве вы не говорили, что Дарворта прикончили призраки?
Ее маленькие глазки блеснули, как осколки стекла. С фанатиком лучше быть поаккуратней в словах.
– Не обольщайтесь, друг мой. Если это они решили убить мистера Дарворта…
На краю стола Г. М. сонно ползала запоздалая муха. Рука в черной перчатке взметнулась и в следующее мгновение мягко смахнула мертвое существо на ковер. Затем леди отряхнула руки, улыбнулась Г. М. и невозмутимо продолжила:
– Когда был убит несчастный идиот, я поняла, что они лишь стояли в стороне и наблюдали, как кто-то совершает эти убийства.
