Лаура Ван Вормер - Публичное разоблачение

– Салли, сейчас не могу, – ответила она.

– Должны смочь. Клянусь Богом, это очень важно. Речь идет о вашей личной жизни.

Молчание.

– Относительно одной связи, которую вы имели в прошлом.

– Хорошо, – наконец согласилась она. – Постараюсь все устроить. Приезжайте ко мне. Прямо сейчас. Угол Риверсайд-драйв и Пятьдесят восьмой улицы, дом сто шестьдесят два Я предупрежу консьержа, чтобы пропустил вас.

Сложив телефон, я убрала его вместе с записной книжкой в сумку.

– Поймай мне такси.

– Да, конечно. – Спенсер свернул за угол и поднял руку. – Хочешь, чтобы я поехал с тобой?

– Нет. Прежде чем ехать к Касси, я должна заехать в гостиницу. Я позвоню тебе, как только освобожусь.

– Обещаешь?

– Да.

Подъехало такси, и Спенсер открыл для меня дверцу.

Я уже поняла, что ничего хорошего меня не ждет. Пока ехала на другом такси от гостиницы до Риверсайд-драйв, пыталась держать под контролем закипавший во мне гнев. Меня захлестывало чувство мести.

Задушила бы Верити.

Она выбрала меня из сотен других журналистов яо двум простым причинам: мои никому не известные статьи и безвестная карьера. Она полагала, что меня это угнетало и побуждало без оглядки стремиться к славе.

Консьерж назвал меня по имени и проводил до лифта. Я поднялась на верхний этаж, и хотя здесь было четыре двери, только одна из них ясно указывала, к какой подойти. Целый этаж, вспомнила я из рассказа Генри, стал пентхаусом семьи Кохран – Даренбрук. Однако, когда я позвонила в эту дверь, за моей спиной открылась другая, и на пороге появилась Касси.

Она отступила, приглашая меня войти. Мы стояли в холле, от пола до потолка уставленном книжными полками. На Касси черное шелковое платье, туфли на высоких каблуках и нитка жемчуга.

– Можем пройти сюда, – сказала она спокойным голосом, указывая на гостиную.

Она усадила меня перед огромным окном с прекрасным видом на Риверсайд-парк и реку Гудзон. Я сидела, утопая в подушках. Она села на краешек стула, скрестив ноги и смиренно положив руки на колени. Когда золотой браслет звякнул у нее на запястье, я поняла, что она нервничает и изо всех сил пытается контролировать себя.

– Ну? – вступила она.

– Верити дала мне вот это, – сказала я, вынув из сумки конверт. – У меня нет ни малейшего представления^ как ей удалось раздобыть его.

Я протянула конверт, но она не взяла, а лишь смотрела на него.

– Это ваш дневник, – объяснила я.

Брови Касси поднялись от удивления.

– У меня их было несколько.

Я держала руку с конвертом.

– Полагаю, это первый. Тот, что вы вели, когда Майкл ушел из дома и начал проходить курс реабилитации.

– Oо – тихо воскликнула она, склонив голову.

– Его дала мне Верити. – Я положила конверт на журнальный столик.

Касси взглянула на меня.

– Она хочет раскрыть вашу любовную связь и назвать имя той… Но я не сделаю ни того ни другого.

Устремив взгляд в окно, Касси слегка кивнула.

– Спасибо. – Она помолчала и добавила: – А что может остановить Верити от…

– Я остановлю! – сказала я яростно. Касси чуть не подпрыгнула. – Она не посмеет этого сделать, – сказала я сквозь стиснутые зубы. – Не беспокойтесь об этом. – Я встала, – Я знаю, что делаю. Вот почему я здесь. Чтобы отдать вам вашу личную вещь и посвятить в происходящее. А также сказать, чтобы вы не беспокоились. Я должна извиниться, что не пришла раньше.

Касси тоже поднялась и направилась вслед за мной к двери.

– Мне только не ясно, как вам удастся уладить все это с Верити.

Я обернулась.

– Назовем это публичным разоблачением ее самой.

– Будьте осторожны, пожалуйста. – Она покачала головой.

– Во всяком случае, я вне этой индустрии, – сказала я. – Александра права: вы можете повторить новости или сами пытаетесь их сделать. А между этими двумя способами подачи информации огромная разница.

– Совершенно верно, – спокойно подтвердила Касси, – У вас все будет хорошо, Салли. За что бы вы ни взялись. Я открыла дверь, но затем снова закрыла ее.

– И еще одна вещь. – Повернувшись, я посмотрела на нее. – что произошло между вашим мужем и Корбеттом Шредером?

– Это случилось около двадцати лет назад…

– Двадцать лет назад! – вскричала я.

– Без шуток. Около двадцати лет назад Корбетт сказал что-то первой жене Джексона, Барбаре» и Джеку это не понравилось. Это был прием «черные галстуки» в огромном бальном зале отеля «Ройял» в Далласе. Джек просто взбесился… – Она улыбнулась. – Он схватил Корбетта за грудки и бросил через стол с пирожными в бассейн с подсветкой. Один из папарацци успел поймать момент, и средства массовой информации раздули это в скандал.

– И это все? Это стало причиной вражды?

Она кивнула.

Вернувшись в гостиницу, я позвонила Спенсеру.

– Дело сделано, – сказала я. – Мы не будем говорить ни о чем таком: ни о Верити, ни о статье, ни о приятелях и подружках, ни о чем. Просто приходи, и мы будем пить шампанское, есть мороженое и смотреть телевизор. Это мой последний день в гостинице, и я приглашаю тебя разделить его со мной.

– Лечу, – ответил Спенсер.

Глава 43

Дорис Блэк вошла в приемную чуть позже десяти.

– Мы не ждали вас, Салли, – сказала она чуть ли не сварливым голосом, – и, боюсь, Верити не сможет уйти с совещания.

– Я подожду, пока она освободится, – сказала я, усаживаясь на банкетку и вынимая книгу.

– Боюсь, это невозможно. На самом деле сегодня она низкого не принимает.

– Знаете; что я вам скажу? – начала я, отрывая лист от блокнота для заметок. – Почему бы вам не передать Верити эту записку, а там видно будет, захочет ли она увидеть меня.

Дорис нахмурилась, но не осмелилась развернуть записку которую я сложила в ее присутствии. Я знала, что она это сделает, как только свернет за угол.

Менее чем через две минуты Дорис вернулась и сделала мне знак следовать за ней. Она была недовольна, но вежливо молчала. Открыв дверь, пригласила меня войти и сказала, что Верити придет с минуты на минуту.

Я стояла в малом зале для совещаний. Вскоре дверь открылась, и в зал вошла Верити, плотно прикрыв ее за собой; Она стояла, скрестив руки на груди.

– Что это значит? – спросила она, держа между пальцами мою записку.

Я написала лишь одно слово: «Спенсер».

– Я здесь, чтобы сказать вам, что вы наняли меня, чтобы навредить Джексону Даренбруку, опорочив Касси.

– О чем вы говорите? – с раздражением спросила она. – Вы пишете о ее жизни. Правду. Какие проблемы? – Она прищурила глаза. – Может, испугались телеведущую? Эту презренную любовницу?

Я тоже прищурила глаза.

– Как вам удалось раздобыть дневник Касси? Неужели вас ничуть не беспокоит, что за кражу можно привлечь к суду?

– Я хочу знать, что означает эта записка, – ледяным голосом потребовала она ответа, бросая записку.

– Это означает, что я расскажу Корбетту, что вы свыше двух лет крутите роман со Спенсером, – сказала я, – если вы не откажетесь от публичного разоблачения Касси.

Я видела, как Верити сглотнула.

– Я не могу печатать в «Экспектейшнз» притонные статьи, – сказала она чуть гнусовато. – Я понимаю, что вы о себе высокого мнения, Салли, но мы вас таковой не считаем.

«Оставь свое мнение при себе!» – хотелось сказать мне, но сейчас я была новым и улучшенным клоном Салли Харрингтон, поэтому, ради матери, я этого не сделала.

– Я предлагаю вам опубликовать фотопортреты, – сказала я стараясь говорить ровным голосом. – Я пришлю вам материал, который вы сможете использовать.

– Я понимаю, что вы считаете себя журналисткой мировой величины, но…

– А вы добиваетесь Пулитцеровской премии. – Я подошла к столу. – Вот чек на пять тысяч долларов. А вот ваша кредитная карта. А вот другой чек на две тысячи четыреста одиннадцать долларов, которые я успела потратить. – Я бросила на стол и второй чек.

– Какое благородство, – заметила Верити язвительно. – Не вздумайте возвращаться назад, когда поостынете. Но оставьте себе хотя бы «штрафной гонорар» – пять тысяч долларов, предусмотренные договором.

– Нет, спасибо, – ответила я. – Я хочу от вас только одного, и это не деньги. – Она с любопытством смотрела на меня. – Я хочу Спенсера, то есть хочу, чтобы вы оставили его в покое.

– Ах ты, деревенская потаскуха! – презрительно прошептала она. – Значит, ты действительно переспала с ним? – Откинув голову, Верити рассмеялась. – О, моя дорогая! – Она направилась к двери. – Можешь забирать его себе!

Я удержалась от того, чтобы сразу пойти за ней, так как могла на прощание наговорить ей гадостей.

Я вовремя вспомнила, что уже с честью вышла из этого грязного дела.

Глава 44

Ожидая у гостиницы, пока служитель подгонит к дверям мой джип, я позвонила матери, чтобы сказать, что возвращаюсь домой.

– Значит, ты заберешь Скотти?

– Да.

– Тогда хорошо. Мы с Маком собираемся поехать в северную часть штата немного побродить и устроить пикник. По пути завезем тебе Скотти.