Антон Леонтьев - Жрец смерти
На душе у меня заныло, и я, поддавшись внезапному порыву, зашла в часовню. Я никогда не молилась, никогда не каялась в содеянном, никогда не обращалась к богу, а тут вдруг опустилась на колени перед одной из икон.
Слезы застилали мне глаза, мысли спутались. Ко мне подошел молодой священник с куцей рыжей бородкой, явно желая сподвигнуть к покаянию. Но чем мог помочь мне этот попик? Утешить меня? Отпустить грехи? Заверить, что еще не поздно встать на путь истинный?
Не дослушав его, я выбежала из часовни, едва не сбив с ног одну из монашек. Не извиняясь, не оглядываясь, бросилась бежать прочь. Хотя знала – можно убежать с кладбища, покинуть страну, но нельзя уйти от самой себя. Потому что я хотела бежать от того, что сидело занозой у меня в сердце и в голове. Я была своей собственной заложницей.
Закурив, я быстро пошла прочь с кладбища. Я обманывала саму себя – в Пушкин я приехала вовсе не для того, чтобы постоять у могил неизвестных мне людей, а потому, что когда-то жила в этом городе. И едва не умерла.
Я знала адрес того самого дома, где жили мои родители. Где они жили и умерли. Где их убил Винокур. Где отец и мать стали его жертвами. Как, собственно, и я сама.
Именно там, в моем далеком детстве, около кровати, на которой лежало обезглавленное тело, и гнездилось то, что теперь цепко держало в своей власти и мое сердце, и мой разум. Кошмар, который регулярно навещал меня, не был кошмаром. Он был реальностью.
И чтобы победить его, мне следовало признать, что это реальность. Значит, мне требовалось побывать в том самом месте. Там, где начался мой персональный кошмар. И только там он сможет закончиться.
Только там.
Идея была абсурдная, ведь дом наверняка давно снесли, а если и не снесли, то жили в нем сейчас совершенное иные люди. И от прежней квартиры, и уж точно от прежней обстановки ничего не осталось.
Адрес я знала наизусть. И я бы не простила самой себе, если бы не побывала в доме или хотя бы около него. Я надеялась на то, что этого мне будет достаточно. И тогда кошмар, овладевший мной много лет назад, наконец отступит.
Или нет?
Когда я повернула на нужную улицу, совсем стемнело. Некоторое время назад начал моросить мелкий дождик. На улице никого не было. Но мне все казалось, что за мной кто-то следит. Но я приказала себе не оборачиваться. Что за глупости? Никто за мной следить не может!
Контуры дома возникли совершенно неожиданно. И я выронила сигарету, которую собиралась прикурить. Потому что вдруг вспомнила то, что, казалось, давно забыла.
Да, это был он, трехэтажный, барачного типа дом из красного, теперь уже бурого кирпича. И вдруг в моем мозгу вспыхнула сцена – я, задрав голову, смотрю на дом. А из окна мне кто-то машет. И я машу в ответ.
Так и было, так и было! Как я могла это забыть? Почему вспомнила только сейчас? Видимо, мой мозг не хотел, чтобы я вспомнила раньше. Но по какой причине?
Дом был необитаем. Более того, со стороны улиц он был обнесен по периметру забором. Я обошла забор и убедилась, что проникнуть внутрь нельзя, – никакого лаза не видно. Но разве мог забор остановить меня?
Перемахнув через преграду, я приземлилась в грязь. Интересно, кто-то купил дом и хочет его снести, чтобы построить на его месте новое здание? Но, судя по всему, забор стоит уже давно. Отчего кто-то купил целый дом и ничего не предпринимает?
Я приближалась к нему, с каждым шагом убеждаясь, что мое сердце начинает биться все быстрее и быстрее. Я боялась дома, того, что произошло в нем, и саму себя. Зря говорят, что путешествие в прошлое невозможно. В ту ночь я отправилась в свое прошлое.
Вход в подъезд был закрыт кодовой металлической дверью, причем по виду вполне современной, новой. Поэтому пришлось влезть через окно в квартиру на первом этаже. Внутри ничего не было, жильцы давно съехали.
Из квартиры я вышла в общий коридор и увидела лестницу. И снова у меня мелькнуло воспоминание: я сижу на выщербленной ступеньке перед дверью этой вот квартиры, поднимаю с пола изумрудно-зеленый леденец и засовываю его себе в рот. Так и было!
Я склонилась над ступенькой и руками нащупала выщербину.
Подняв голову, посмотрела на лестницу. Когда-то она мне казалась бесконечной и широкой. В действительности же была маленькая и узкая. Я осторожно началась подниматься.
Миновала второй этаж. Остановилась. Перевела дух. А затем приступила к штурму третьего. Нет, я могла бы взбежать по лестнице за пару секунд – но мне не хотелось врываться в свое прошлое.
Дверь в квартиру… В ту самую, где жила. Я толкнула створку – она оказалась незапертой. Первое, что мне бросилось в глаза, – старая ванная комната. Почему-то без ванны. Тут меня словно током ударило – ванна стояла теперь в подземелье виллы Винокура!
Он привез ее отсюда и поставил себе в подвал? Ну да, выходило так. А еще облицевал тайную комнатушку точно такой же плиткой, что я вижу сейчас на стенах старой ванной.
В ушах у меня зашумело. И я сделала шаг в сторону зала.
То, что я увидела там, было иллюзией. Игрой воображения. Ночным кошмаром. Потому что я увидела кровать – ту самую кровать, около которой когда-то сидела. И игрушку на полу – большого пластмассового желтого щенка на колесах, с коричневыми ушами. Причем одно колесо сломано, и кончик одного уха отломан. Моя любимая игрушка…
Я опустилась перед ней на колени и взяла щенка в руки. Нет, это не иллюзия. Не игра воображения. Это – ночной кошмар, ставший реальностью.
Повернувшись к кровати, я разглядела бурую, заржавевшую металлическую сетку. Только она не ржавая, а покрытая запекшейся кровью.
Меня передернуло. Теперь я знала, кто купил дом. Его купил Винокур. Это и была его вторая берлога – здесь хранились его воспоминания. И, не исключено, парочка трупов.
За спиной у меня раздался скрип, и волосы на голове зашевелились. Я обернулась, ожидая увидеть профессора-маньяка, но, конечно же, никого не увидела. Я взяла щенка и стала возить его по полу. Из-за сломанного колеса получалось плохо.
Что же, теперь оставалось найти документы, подтверждающие, что дом принадлежит Винокуру, и все, следствие будет завершено. Я могла доказать, что Винокур никакой не Винокур, а Кузнецов. И что он – серийный убийца.
Странно, но облегчения по этому поводу я не испытала. Потому что поняла: Винокура я могу отправить в тюрьму, а вот сама вырваться из своей персональной тюрьмы не в состоянии. Из нее не было выхода.
Взяв щенка, я отправилась прочь. Мне больше нечего здесь делать. Мое прошлое всегда останется моим прошлым. И изменить можно не его, а настоящее и будущее.
Я толкнула входную дверь – и увидела перед собой ухмыляющуюся физиономию Винокура. А затем произошло то, чего со мной никогда не происходило: я впала в ступор. Всего на несколько мгновений, но их маньяку хватило, чтобы броситься на меня. Его пальцы сомкнулись на моем горле.
Наконец я пришла в себя, но убийца уже взял инициативу в свои руки и, повалив на пол, душил меня. Я видела его искаженное злобное лицо, слышала, как он приговаривал:
– А вот нечего, дорогая Ника, нечего совать нос в мои дела! Мне же сообщили из Нерьяновска, что какая-то корреспондентка наводит обо мне справки в мединституте. И я сразу понял, что это ты! Думаешь, твой номер мобильного нельзя узнать? Можно! И засечь твое месторасположение – тоже!
Так вот как он вышел на меня… Вел все это время и теперь напал. Я сопротивлялась, понимая, что проиграла. Винокур почти совладал со мной, и я приготовилась к неизбежному. К тому, что ждет нас всех. К смерти.
– Олеженька! – раздался мелодичный голос, и я подумала, что уже слышу голос ангела. – Олеженька, оставь ее в покое!
Маньяк дернулся, сел на пол, испуганно обернулся – и я нанесла ему сильнейший удар ногой в челюсть. Винокур пошатнулся, а я снова ударила его ногой, на этот раз в живот. Убийца, хрюкнув, повалился на грязный пол.
Нет, это был не ангел, а всего лишь монашка. Она стояла в дверях квартиры. Я, схватив Винокура за шкирку, оттащила его в зал и бросила на кровать. У профессора был с собой рюкзак, в котором я нашла тонкую, но чрезвычайно прочную бечевку, а также набор ножей.
Маньяк постепенно очухивался, поэтому я нанесла ему еще один удар, который отправил его в нирвану. А затем прикрутила бечевкой к кровати – к той самой, на которой в моем ночном кошмаре лежала жертва без головы.
Наверняка на этой кровати Винокур убил множество человек. А теперь вот сам корчился на том же ложе. Убедившись, что маньяк привязан крепко и освободиться не сможет, я вернулась в коридор.
Монашка все еще стояла в дверях. Тяжело дыша, я сказала ей:
– Сестра, вам нечего бояться! Этот человек – серийный убийца. И вы помогли поймать его.
– Я вас обеих отправлю на фарш! – раздался из комнаты вопль Винокура. – Думаете, что справились со мной? Две бабы?
О, я забыла заткнуть ему рот! Ну, или выбить зубы, это уж как к делу подойти. Я вернулась в комнату и приблизилась к кровати, которая тряслась, но с места не сдвигалась, потому что была приделана при помощи чрезвычайно крепких болтов к полу.
