Анна Малышева - Зеркало смерти
Елена Юрьевна сама надела штаны на внука и энергично поцеловала его в темя. Мальчик испуганно таращился на бабушку с фингалом, которая вдруг его полюбила.
– Говоришь, сама не знаешь что, – бросила Елена Юрьевна Наташе. К ней вернулось самообладание – возможно, помогло присутствие внука, сбывшаяся мечта. – Вы все на него наговариваете, утопить хотите парня. А что он сделал-то? Ну с тобой, Женечка, конечно… Поступил нехорошо.
– Нехорошо! – фыркнула та.
– Ну как подлец, – поправилась хозяйка. – Ну и что такого? Со всеми бывает. Главное, что все уже уладилось. Ты не сомневайся, я тебе помогу. А вот Анюта… – Ее голос слегка упал. – Такое дитя тронуть – грех. Хотя… Ей уже пора было с кем-то сойтись. Грязно все это, некрасиво, а что поделаешь? Это жизнь.
– Легко прикрываться такими словами, – перебила ее Наташа. – Это – жизнь! И войны – это жизнь, и убийства – жизнь, и подлость – тоже жизнь! Да на черта мне сдалась такая жизнь!
– А ты помолчи, – в свою очередь, остановила ее Елена Юрьевна. – Я все-таки постарше тебя раза в два. И уж поверь – все так и есть, все – жизнь. Жаловаться нечего, надо жить. Твою сестру мне жалко, до слез жалко, разве я на руках ее не носила? Но он ее не принуждал…
– Так он у вас хороший? – иронически спросила Наташа. – А мы-то, дрянные бабы, сдаем его милиции с потрохами! Женька, ты ведь тоже на него стукнешь, разве нет?
Та отвела взгляд.
– Может, сын у меня плохой, – не сдавалась Елена Юрьевна. – Но пока он ничего такого жуткого не сделал. А вы что хотите доказать? Что он убийца, так? Что Анюта из-за него с собой покончила, что Татьяну он в гаражах встретил? И только потому, что он с обеими спал?!
Наташа хотела ответить, но сдержалась.
– Найти бы его, – закончила свой монолог Елена Юрьевна. – Я бы из него все вытрясла. Где он может быть?
– Прячется у какой-нибудь еще, – резко ответила Женя. – Мало ли дур на свете – на всех хватит!
– Что ты плетешь, – уже совсем по-свойски обрушилась на нее свекровь. – Парень просто испугался, вот и все! Потому и не появляется!
– Чего испугался?
– А убийства! Думаешь, он еще не слышал про Татьяну?
– Думаю, что не только слышал, но и видел, – промолвила, наконец, Наташа. – Я вас понимаю. Вы – мать, вы до последнего будете защищать своего сына. Это простительно. Но я верю только очевидному и думаю, что ваш сын причастен к смерти Татьяны.
Она вышла из дома, не дожидаясь новых вспышек гнева. Ей в спину полетели бессвязные, неразборчивые слова, но она уже не слушала.
Разоренный дом встретил ее уныло. Она вошла в кухню и остановилась, не решаясь идти дальше. Все перевернуто, все обыскано… Все мертво. Наташа оглядывала стены, которые помнила с тех пор, как вообще начала что-то помнить, и не узнавала их.
«Сколько горя, сколько смертей… И вот новая смерть, и она тоже связана с моим домом. Проклятое место… Но оно не было таким, мне было здесь хорошо… Пока не появились честолюбивые мечты».
Она снова вспомнила свой отъезд в Москву. Слезы сестры, которая не хотела с ней расставаться. Поцелуй Ивана, сильно отдававший перегаром. Небрежное «пока» Ильи. Трясущиеся руки отца, и его равнодушный взгляд.
– он был уверен, что дочь вернется, а может, ему, и впрямь, было все равно, что она покидает родное гнездо.
«Как это забыть? Как бросить, как продать? Следователь говорит – не продавайте дом. Он тоже понял, что меня надувают, только доказательств у него пока нет. Трудно не понять, что все было подстроено, чтобы дом был продан за бесценок… Сын украл деньги, довел Анюту до помешательства, зная о ее чувствительности… Предполагал, что она может что-то сделать с собой, а там уж и со мной можно будет сделать все, что угодно. Нажмут хорошенько – и я сдамся. Хотя, может быть, Елена Юрьевна не лжет. Она могла ничего не знать, просто действовала по наводке сына».
Женщина подняла с пола осколки разбитой чашки и отбросила в угол. Доставать мусорное ведро не хотелось – все стало неважным, необязательным.
«Но есть момент, которого я не могу понять. Как они – мать и сын – могли знать, что меня станет шантажировать Людмила? Как они могли это предвидеть? Ведь если бы не она, не ее дикие требования о разделе денег, я бы никогда не отдала дом за такую мизерную цену, которую мне предложили! Тогда зачем все это было затевать? На что они рассчитывали?
Она сказала мне – ты еще убедишься, что библиотекарша не так проста. Сказала – тебя обманывают. Что она имела в виду? Почему так ненавидела Татьяну? Ведь это была глубокая, точно направленная ненависть, а не просто неприязнь. Сама Татьяна говорила, что Людмила с удовольствием убьет ее, если представится такая возможность. И вот она убита… И никто о ее словах, кроме меня, не знает…»
Наташа прошла в родительскую спальню и бессильно прилегла на кровать. Ноги, голова – все было будто налито свинцом. Она почувствовала наслаждение – как славно лежать, не шевелясь, не действуя, пусть даже в этом разоренном доме.
«Я хочу прежнюю жизнь, – подумала она. – Я хочу школу, хочу воспитывать сына, хочу мужа, хочу смотреть телевизор, когда приходят его родители. Все это такое обычное, как у всех, какое полагается. И другого мне не нужно. А что здесь? Смерть, загадки, ложь…
Людмила. Я должна увидеть Людмилу, но как не хочется. – Почти равнодушно думала она. – Дело зашло в тупик. Дмитрий непонятно где, конечно, смылся после убийства. Его могут никогда не найти. Следователь спрашивал о моей сестре только потому, что произошло убийство. Самоубийство никого не расшевелило, а ведь это тоже убийство, особенно если человека довели… Все нити ведут к Дмитрию, а его нет.
Зачем ему было это нужно? Вот какой вопрос следует задавать. Ему были нужны деньги – это безусловно. Деньги у моей сестры были, он ее и ограбил. Все просто и понятно. Это все равно, что отнять у ребенка конфетку. Но что дальше? Дальше что-то очень странное…
Дмитрию мало денег, он хочет получить и дом, причем за бесценок. Конечно, платить будет его мать, у него-то денег нет, но все-таки он понимает, что мамаша упряма, как осел, и лишнюю деньгу выкладывать не станет. А вот на дешевку позарится. Нынешняя история с беременными невестами тому показатель – он прирожденный шантажист.
«Итак, он нацеливается на дом. Возможно, уже после смерти Анюты – все-таки она покончила с собой неожиданно, с точностью этого предвидеть было нельзя. Его действия? Подослать ко мне мать. Впрочем, она и сама могла прийти, ведь он предупредил ее заранее, что нужно жилье… Значит, просто совпадение?»
Женщина перевернулась на спину и теперь лежала с открытыми глазами, глядя в потолок. Почти стемнело, за окном с пронзительным писком носились стрижи. В приоткрытую форточку дул мягкий ветер с реки.
«За несколько дней до самоубийства сестра относит книги в библиотеку. Татьяна, возможно, рассказывает это своему любовнику. Тот настораживается. Анюта умирает. Дмитрий хочет получить дом. Хотя… Хочет ли?»
Женщина задумалась. Характер у Елены Юрьевны нелегкий. Женщина она суровая и любит вмешиваться в дела своих детей. А сын, судя по всему, с юности отличался определенной независимостью. Захотел бы он жить под боком у матери, да еще с женой, старше его на двадцать лет? Каждый день давать повод для попрекам? Подчиняться и дрожать?
«Нет, никогда, – поняла она. – Версию с домом откидываю. Думаю, если бы Дмитрий знал, на какой объект нацелилась мамаша, он бы возразил. Стало быть, он просто вор? Украл пять тысяч, и все? И потом, кто мог предугадать самоубийство моей сестры? Она до последнего часа улыбалась – даже когда отнесла в библиотеку книги. А появление Людмилы? А то, что я так легко поддамся на уговоры?
Но что случилось с Татьяной? Почему она оказалась у меня в доме в свою последнюю ночь? Что они искали – ведь она была не одна? С кем? С ним? Я уверена, что с ним.
Но почему, зачем? Ведь Дмитрий уже украл деньги. Он знал, что их нет, что же он искал? Его присутствие тут совершенно невозможно. Это глупость, да еще и большой риск, ведь я уже обвинила его в краже и, значит, он понимал, что и теперь первым делом обвиню его».
Писк стрижей становился все более громким. Наташа снова закрыла глаза – веки горели и были такими тяжелыми, будто на каждое положили по камню.
«Будет дождь. В воздухе что-то такое чувствуется. Хорошо сейчас на реке, свежо. Мальчишки ловят рыбу, скоро начнут купаться. Будут жечь костры, просто так, чтобы поглядеть на огонь. Почему дети так любят огонь? Наверное, первобытные инстинкты в них сильнее, чем во взрослых».
Но эта обыденная мысль тут же исчезла, будто затянулась дымкой.
«Не понимаю, зачем Дмитрий сюда пришел. Значит, была одна Татьяна? А Елена Юрьевна думает, что людей в доме было несколько. Хотя она могла ошибаться – разве можно что-то понять по теням на занавесках. Если Татьяна металась по дому, а она именно металась – вот как все раскидано… Тогда Елена Юрьевна могла принять одну тень за множество. Но что она искала? Почему так нагло, так открыто?
