Не надо мне лгать - Уиллоу Роуз
Я встала, отряхнула с себя песок, еще раз взглянула на океан и побежала обратно, в этот раз немного медленнее, чтобы не слишком сильно себя изнурять. Это заняло чуть больше времени, но я почувствовала себя лучше. Пробегая мимо ресторанов, я заметила что-то странное и замедлилась. На аллее между «Кокосами» и «Толстыми Кахунами», рядом с баром «Укромное местечко», был припаркован автомобиль. Я перешла на шаг и направилась в сторону центра города через небольшую площадь, которая недавно была перестроена и закрыта для проезда автомобилей. Проходя мимо, я пригляделась к человеку на аллее и почувствовала, что он наблюдает за мной, хотя и не могла видеть его лица. Меня пробрала дрожь – а ведь на улице было больше двадцати пяти градусов, – и я внезапно вспомнила о человеке без лица и почти ощутила, как он хватает меня за руку. Я пошла быстрее, не отрывая взгляда от неподвижной фигуры.
«Ты потерялась, малышка?»
В голове продолжал звучать голос человека без лица. Сердце колотилось в груди, и, пройдя аллею, я снова побежала. Я была уверена, что слышу шаги за спиной, но, обернувшись, никого не заметила. Из последних сил я рванула по Минитмен-Козуэй к своему дому, где, хрипя и задыхаясь, буквально упала на пол после того, как закрыла дверь на все замки.
«Расслабься, Ева Рэй. Это, наверное, кто-то вернулся домой после ночи в городе. Наверное, просто пьяный».
Я закашлялась, пытаясь успокоить бешеное сердцебиение. Перед глазами все еще стоял человек без лица, и я чувствовала, как он хватает меня за руку.
«Не надо мне лгать, малышка. Я заметил, что ты совсем одна».
Отдышавшись, я приняла душ, и, когда моя голова вновь коснулась подушки, мне наконец удалось задремать. Через два часа глубокого сна без сновидений я услышала, как дверь в мою комнату распахнулась и ко мне ворвался Алекс в полной экипировке пожарного, которую я купила ему на Хеллоуин, крича «Пожар!» и намереваясь меня спасать.
– Алекс, сегодня воскресенье, дай мне поспать, пожалуйста! – взмолилась я устало.
Но было поздно. Сын закричал:
– Ты горишь! Замри! Падай на пол! Перекатывайся! – и стал тянуть меня за руку, пытаясь поднять с кровати, а затем с криком «Пожар!» замахал своим пластмассовым топором, сбив мою настольную лампу.
Я вздохнула, но поняла, что придется вставать. Спускаясь по лестнице, я мечтала о кофе, но на кухне обнаружила, что он закончился. Я взглянула на телефон. Шесть часов. Интересно, в этом сонном городе что-нибудь работает в такое время? Что-то же должно. Может быть, автозаправка или круглосуточный супермаркет?
Алекс громко кричал, прыгая по мебели – той немногочисленной, что осталась у меня после того, как Чад забрал половину. Сын спасал воображаемых людей из воображаемого пожара, а у меня начала болеть голова. Мне нужно было срочно выпить кофе. Найдя ключи от машины, я взглянула на вопящего сына и поняла, что не могу оставить его здесь. Он полностью разгромит дом еще до того, как я вернусь, а обе его сестры крепко спят.
– Алекс, мы едем кататься. Пошли.
– Ура, кататься! На пожарной машине? – радостно воскликнул он.
Я улыбнулась и кивнула:
– Да. На большой пожарной машине. С лестницей. В городе пожар, и мы едем его тушить.
– Тогда нам надо спешить! – закричал он и вылетел за дверь, размахивая топором и придерживая свободной рукой свой пожарный шлем. – Бежим, мам!
Я поспешила за ним, чувствуя, что ноги болят после пробежки. О чем я думала? Выйти на пробежку посреди ночи! Как-то это совсем на меня не похоже. Я давно так не бегала и теперь понимала, что еще несколько дней буду испытывать боль. Возвращение в форму оказалось сложнее, чем я ожидала.
Я пристегнула Алекса на заднем сиденье моего минивэна, и мы поехали в центр города под звуки изображаемой им пожарной сирены.
Глава 6
Обри Симмз широко зевнула. Она едва разлепила глаза, когда, спотыкаясь, повернула за угол, куда ее тянула двухлетняя дочка, указывая пальцем и крича через пустышку:
– На пьяж! На пьяж!
Обри снова зевнула, мечтая вернуться в свою постель, но последовала за энергичной девочкой. На ее взгляд, идти на пляж было рановато. Солнце еще толком не взошло. Небо меняло цвета, будто готовясь к его появлению, но было все еще довольно темно.
Поездка в отпуск с дочкой оказалась совсем не тем, о чем она мечтала. Обри наивно представляла долгие дни на пляже: она загорает в шезлонге, пока дочка мирно плещется часами на мелководье, или плавает в прохладном океане, а дочка в это время лепит куличики.
Боже, как же она ошибалась.
Уже сборы в дорогу с малышкой стали истинным испытанием. Одни только памперсы с влажными салфетками заняли целый чемодан. Обри чуть не забыла спальник. А еще и органический крем от солнца, и репеллент от комаров, и бог знает сколько еще нужных вещей.
Но это оказалось не самым сложным. С багажом она управилась довольно быстро. Потом у дочки была рвота в самолете, протекший подгузник в такси, и – самое ужасное – за этим последовали подъемы в пять тридцать утра под требования идти на пляж. Было бы еще ничего, если бы дочка могла развлекаться там самостоятельно, но нет. Обри приходилось постоянно следить, чтобы малышка не залезла одна в воду или просто-напросто не убежала с пляжа, погнавшись за птичками или разговорившись с незнакомыми людьми. Обри не была гиперопекающей матерью, но она понимала, что нужно постоянно следить за девочкой, и это ее ужасно утомляло. У нее не было времени просто сидеть и загорать или спокойно купаться в океане. С утра до поздней ночи было много криков и беготни. А если пропустить дневной сон? Абсолютно не вариант. Остаток дня будет полностью испорчен, девочка станет безутешно рыдать, периодически вопить и валиться на землю в истерике, если что-то пошло не так, как ей хотелось бы.
Серьезно, Обри никому бы не призналась, но она не могла дождаться конца этого так называемого отпуска и возвращения в Нью-Йорк.
Они направились ко входу на пляж; рядом находился ресторан, где Обри каждый день
