Большая Суета - Ислам Иманалиевич Ханипаев
Она затормозила где-то на полпути, пытаясь ответить на простой вопрос: «Вот чё он встал?» Затем заметила идущую бодрым шагом модницу, явно не местного разлива. Та громко что-то вещала, глядя в экран телефона и совершенно не смотря по сторонам. Увидев машину, ехавшую на слишком большой для таких улиц скорости, Валерия напряглась. Она уже готова была вскрикнуть, как вдруг заметила, что на болтовню туристки обернулся Шамиль и схватил ее за плечо. Через секунду перед ними пролетел автомобиль. Девушка хотела было что-то сказать, но Шамиль ее опередил, угрюмо что-то буркнул и ушел, оставив ее смотреть ему вслед.
«Дурак», – подумала Валерия. Наверняка злится, что пришлось притронуться к девушке, вместо того чтобы осознать, что, возможно, спас ее. Теперь, видимо, пойдет делать заново свое омовение. Валерия хорошо знала этот тип мужчин, которыми был полон Дагестан. Религиозные богатыри с двумя извилинами в голове, не готовые принять, что живут в светской стране с вполне определенными законами, прописанными в Конституции. И это при том, что Шамиль вообще-то юрист! Уже много лет она вдалбливает таким, как он, основы светской жизни через социальные сети, общественные мероприятия, встречи, собрания неравнодушных жителей города. А о том, как она лупит изо всех пушек во время обсуждения прав женщин, лучше вообще промолчать. В такие моменты добрая половина республики готова пойти на нее с вилами в руках. Вначале она по этому поводу напрягалась, а затем решила проблему, изменив отношение к ней, то есть приняла этот образ грозы ортодоксального общества и довела его до такого уровня, что большинство дагестанских мужчин предпочитало обходить ее за километр. Такие методы борьбы с ней не работали, но нашлись другие: Валерию сделали завсегдатаем полицейских участков. Перед каждой акцией или пикетом она покупала конфеты, чтобы потом наслаждаться ими часа три, пока полицейские будут делать вид, что оформляют ее задержание. Ей даже было их жалко. Одни и те же угрюмые лица, вопросы, требования и документы. Пустые угрозы. Освобождения и прощания до следующего раза.
Пройдясь вокруг дерева, она вдруг ощутила острое желание выйти на очередной пикет. Последние два раза ее забирали как раз по делу о дереве. А почему бы не быть третьему? Попить чаю с сотрудниками. Добавить красок в их серые будни. Было бы прикольно. Тем более сегодня. В день, когда она не смогла сделать то, что планировала. Немного поразмышляла об этом, но передумала.
Вместо этого она сфотографировала Большую Суету. Опять. Валерия делала фотографии дерева каждый день с момента, когда было объявлено о планах на эту землю. Вернувшись домой, написала очередной длинный пост от имени дерева. Уже двадцать девятая запись. Дерево призналось в любви к жителям города и сказало, что не осуждает махачкалинцев за то, что они не проявили достаточного желания бороться за его будущее. А еще дерево сказало, что принимает свою судьбу и просит лишь, чтобы после его смерти материалу нашли более полезное применение, чем дневнички для саморазвития. На этом все. Занавес.
Валерия опубликовала запись в своей ленте. Но еще пока она писала текст, решение было принято. Этот день не закончится ее поражением. Она не смогла сделать одно, но попытается сделать другое. Возможно, даже более важное.
В 22:07 Валерия вновь оказалась у подножия Большой Суеты и удивилась тому, что цепь и сломанный замок лежат рядом с лестницей в небо, на земле. Ну что ж. Может быть, ради этого дня последние несколько лет она просыпалась утром и делала зарядку. Ее ожидал еще один бой. Валерия начала свое восхождение.
Глава 6
29 декабря Юсупа Курамагомедова
В начале двухтысячных его называли человеком с тысячей лиц. Выходя в свет, он действительно становился таковым, но, возвращаясь домой после тяжелых трудовых будней, глядя перед сном в зеркало, видел одно и то же уставшее лицо.
В последний месяц у него не было необходимости просыпаться в 7:00. Впервые за многие годы он мог позволить себе спать сколько хочется. По крайней мере пока не закончатся денежные накопления. Которых у него не было. Но ему казалось, что они есть. Надо было лишь в это поверить. Это задача любого актера, а актер такого уровня мог заставить себя поверить во все что угодно.
Однако сегодня Юсуп Курамагомедов все же проснулся в 7:00. Иса Исаевич в это время, намучившись от беспокойного сна, садился завтракать, Шамиль уже несколько минут смотрел внутрь холодильника, не совсем понимая, зачем его открыл, а Валерия допивала ту самую лишнюю чашку кофе.
Юсуп встал так рано, потому что понимал, что сегодня особенный день – день, когда он докажет ей, что способен на невероятные поступки. Мужские. Безрассудные. Страстные. Этот день должен был показать силу его чувств. Так он решил вчера (или даже сегодня), ложась спать ночью (или уже утром) в три часа. Он понимал, что ради такого обязан вновь проснуться в 7:00, чтобы в 8:00 быть в театре. Больше нельзя было тянуть. В последние месяцы ситуация слегка усугубилась, но случилось то, что должно было случиться, и пора было ему выложить все карты на стол.
Умывшись, честно в течение двух минут пошлифовав белые, как снег в высокогорных районах, зубы, размяв по привычке мышцы лица, издав самые что ни на есть странные звуки для балансировки голосовых связок, он сказал себе, глядя в зеркало на отражение пятидесятипятилетнего мужчины:
– Юсуп Курамагомедов, ты готов. Ты готов покорить ее сердце!
Чеканя шаг, как в былые времена начала девяностых, когда он считался одним из лучших танцоров ансамбля «Лезгинка», Юсуп пошел вдоль прибрежной части в сторону Кумыкского театра. Отметил для себя, что держать грудь колесом в его возрасте уже не так легко, но делать это он был обязан. Как же еще идти на священную битву ради всего, что дорого, если не чеканя шаг с выставленной вперед грудью? Нос, размерам которого позавидовал бы каждый носитель кавказского гена, улавливал соленый запах Каспийского моря. Когда-то Юсуп Курамагомедов комплексовал по поводу размеров дыхательного органа, длины ног (не то чтобы он стеснялся высоченного для среднестатистического жителя Дагестана роста 189 сантиметров, вопрос скорее был в непропорционально длинных по отношению к стандартному туловищу ногах), длинных пальцев рук, вытянутого лица. В общем, ребенком, а потом подростком и некоторое время студентом он был закомплексованным, но сцена исправила все. Как и Валерия, он решил проблему, изменив к ней отношение. Вместо того чтобы стыдливо прятать свой нос, он, будто орел, гордо выставлял его напоказ публике. Сперва в рядах национального ансамбля, а затем как ведущий актер Кумыкского театра.
Этим победным шагом он и прошел сквозь фойе театра в главный зал, а оттуда на сцену, чтобы свершить задуманное.
Через десять минут он покинул театр через черный ход (при помощи охранников – бывших собутыльников) с одной мыслью – провалиться сквозь землю, взлететь в небо и вспыхнуть в лучах солнца или хотя бы утонуть. И увидел перед собой море.
Пожалуй, утонуть было страшновато. Страх – это эмоции, а эмоции имели для него важнейшее значение. Если выбирать среди способов самоубийства, утопиться в Каспийском море – идеальное решение. В общем-то, другие способы суицида он уже испробовал на сцене: вешался, стрелялся, уходил под землю в образе дьявола, улетал в небо и сгорал в образе ангела. Нападал на полчища русских в пьесах о Кавказской войне, вступал в переговоры с горцами в роли русского генерала. Однажды даже, лет тринадцать назад, умудрился совершить харакири на сцене Токийского национального театра. Я к тому, что Юсуп Курамагомедов был когда-то выдающимся актером и, как любой выдающийся актер, он проходил через сценарные тернии с максимальной отдачей, поэтому произнеся со сцены: «ЮРУШТЭ
