Марина Серова - Похищение века
Черт, это все армянский коньяк играет! Скорее на воздух...
- И потом, вы так уж сильно не спешите. Я намерен вас проводить, Танечка. На этот раз - даже если вы против - я не могу допустить, чтобы глубокой ночью вы добирались до дома одна.
- Боже мой, да я живу в двух шагах отсюда!
И к тому же, будучи детективом, я умею за себя постоять. Так что давайте лучше я вас провожу: так мне будет спокойнее, что дорогого гостя Тарасова не похитят вслед за его знаменитым плащом!
Он выпрямился и посмотрел на меня с каким-то даже удивлением:
- Таня, я согласен считать это шуткой, но на большее не рассчитывайте! Вы что же, серьезно считаете, что я не могу за себя постоять?! Я ж вам уже сказал, что не боюсь темноты. К вашему сведению, детектив, я весьма неплохой боксер. И вообще считаю, что артист должен уметь все.., неплохо. Так что идемте!
Мне еще сильнее захотелось пойти с ним в разведку. Желательно на все три ночи и три дня - до самой "Аиды"... Нет, конечно, виноват коньяк, что же еще!
Мигель помог мне облачиться в пальто (чуть дольше, чем требовалось, задержав руки на моих плечах), надел свое, которое, оказывается, тоже обреталось в директорском шкафу; и, только распахнув передо мной обе двери, щелкнул выключателем. Правильно сделал, хотя я тоже не боюсь темноты, но бывают особые случаи...
Перед закрытой дверью "предбанника" мой спутник сделал предупреждающий знак и прислушался. Кажется, разгоряченных банкетом служителей муз в коридоре не было.
- Пожалуйста, взгляните, Таня...
Я выглянула. Все было чисто, только вахтерша со своего места, заметив меня, помахала рукой:
- Идите, идите, никого!
Очевидно, старушка была в курсе, что нас в театре "нет".
Мы спортивным шагом преодолели свое коридорное крыло: с противоположной стороны слышался приближающийся шум голосов и ног.
Я кубарем скатилась по ступенькам к массивной входной двери - и услышала за спиной вкрадчивый голос испанца:
- Доброй вам ночи, до свидания. Вы помните, конечно, что меня здесь нет уже три часа?..
Спасибо, спасибо! Вот племянница меня разыскала, представляете? Троюродной сестры дочка...
Заболтались и совсем забыли о времени.
Я обернулась и ослепительной улыбкой подтвердила свои родственные чувства:
- Бежим, "дядюшка", а то коллеги заметут!
Оказавшись на улице, мы пробежали полквартала и только тогда, остановившись, расхохотались.
- Вы бесподобны, дон Марти! - искренне сказала я, цепляя его под руку. - Надеюсь, мне можно называть вас так, по-домашнему?
- Разумеется, Танечка, вы же моя племянница! В свою очередь надеюсь, что вы не откажетесь немного побыть моей родственницей, для конспирации? Хотя бы дальней...
Бог его знает, что он хотел сказать последней фразой. Я не стала уточнять.
Ночка была явно не для прогулок по городу.
Промозглый ветер не утих - напротив, к нему добавилась какая-то мерзкая изморось. И стало еще холоднее, чем днем.
Мне было жалко непокрытой головы моего спутника, терзаемой ветром, и я быстро потащила его по пустынной улице Горького, залитой разноцветными огнями фонарей, неоновых вывесок и витрин. Редкие машины проносились мимо нас, не обращая никакого внимания на мигающий желтый глаз светофора.
А Мартинес как будто и не замечал ни отвратной погоды, ни моей заботы о клиенте. Он глазел по сторонам.
- Не спешите, Таня, пожалуйста! Дайте мне посмотреть. Ведь это почти мой родной город, самые лучшие, самые светлые годы прошли здесь.
Боже мой! Я не был тут восемнадцать лет...
- Но, Мигель, вы простудитесь! - сопротивлялась я. - И не сможете петь в пятницу.
- Ерунда, Танечка, я буду петь в любом состоянии! У артиста не может быть причин, чтобы не выйти на сцену. Кроме смерти, конечно, но до этого, надеюсь, еще далеко. Ну хорошо, хорошо, подниму воротник! Нет, вы только подумайте: будто совсем другой город! Так все изменилось...
И все-таки я его узнаю.., да, узнаю! Вы тарасовская, Таня? Правда? Значит, мы с вами жили здесь в одно и то же время!
- Я тогда была еще совсем девчонкой.
Это прозвучало как невольный намек. Михаил Викторович сразу погрустнел:
- Да. Мы принадлежим к разным поколениям, это правда. - Он смотрел в сторону, будто разглядывал старинное здание, оставшееся в его памяти. - Но я как-то привык не думать о годах.
Этот бешеный ритм жизни... Бесконечные поездки, самолеты, теплоходы, отели; разные страны, города, люди. И - работа, работа, работа... Со всем этим ты как бы вне возраста: возраст - лишний груз, за борт его! А здесь, в Тарасове, я и подавно чувствую себя двадцатилетним мальчишкой. Наверное, это выглядит смешно, да?
Он наклонился ко мне и заглянул в глаза:
- Скажите мне правду, Таня: я и в самом деле кажусь вам безнадежно старым?
Я попыталась отшутиться:
- Давайте лучше сменим тему. Не то вы вытяните из бедной девушки какое-нибудь признание!
Он упрямо тряхнул головой:
- Обязательно вытяну! А уж потом сменим тему, если хотите. Отвечайте: считаете вы меня смешным старым дяденькой или нет?
- Нет, черт вас побери! Даже слишком нет!
Весь вечер пытаюсь убедить себя, что вы намного старше меня, и что вы знаменитость, и вообще человек из другого мира, - и у меня ничего не получается. Ничего! Ну что, довольны?
- Да, - просто ответил он, по-прежнему пристально глядя мне в глаза. Спасибо вам. Так о чем мы будем говорить теперь?
Мы как раз проходили мимо "Астории". Холодная ночь выветрила из меня коньячные пары и настроила на деловой лад.
- Мигель, расскажите мне, пожалуйста, об этом вашем Хосе Мария Эстебане. Что за человек? Давно вы его знаете?
- Почти три года... Постойте, вы что, подозреваете в чем-то Хосе?
- Я пока еще никого ни в чем не подозреваю.
Я просто отрабатываю версии. А Хосе в этом деле - ключевая фигура, с этим, думаю, даже вы, упрямец, спорить не будете.
- Я понимаю... Ну хорошо. Хотя я не верю в причастность Эстебана к похищению плаща, но вы правы. Я расскажу вам о Хосе. Три года назад, вскоре после моего пышного юбилея - слишком пышного, на мой взгляд, - умер мой старый костюмер, итальянец Пьетро. Славный был старик, почти десять лет он работал у меня... Тогда-то и появился на горизонте Хосе. Уже не помню, от кого я о нем впервые услышал, но нашел он меня сам, это точно. У него были прекрасные рекомендации, а мне срочно требовался специалист...
В общем, я его взял. И в самом деле, работником он оказался отличным, дело знает превосходно.
Содержит мое театральное хозяйство в образцовом порядке.
- Ну а как человек? Характер? Склонности?
Слабости? Привычки?
- Как человек? Хм... Знаете, Таня, а ведь вы своим вопросом попали в "больную" точку. Я совсем не знаю, что за человек Хосе. Правда, не скажу, что очень уж старался узнать, но кое-какие попытки все же предпринимал. И это тем более странно, что вообще-то я легко схожусь с людьми. И перед обслуживающим персоналом - что в театре, что в быту - никогда нос не задираю. Со стариком Пьетро, например, мы были друзья.
Мне его до сих пор не хватает. А Хосе.., совсем другое дело.
Мой спутник задумчиво смотрел вдоль пустынного "тарасовского Арбата".
- Ну, что могу сказать о нем? В общении выдержан, холодно-вежлив, ровен. Не помню ни одного случая, чтобы он сорвался. Что бы ни случилось даже на полтона голос не повысит. Сначала меня это доводило порой до бешенства, но теперь привык. Говорю ему: "Хосе, вы человек без темперамента!" - но он и на это не реагирует.
Мне, говорит, дон Мигель, темперамент ни к чему, я не артист. Меня называет только "доном", хотя сам даже постарше - с сорок девятого года.
Документы, кстати, у него в порядке, я проверял.
А на вид, как мне кажется, - человек без возраста. Ему можно дать тридцать восемь точно так же, как и сорок восемь...
- Это он все время был рядом с вами в аэропорту? Невысокий такой, невзрачный... Вы ему еще цветы передавали.
Мигель кивнул:
- Он. "Невзрачный"... Это вы очень точно сказали. Пожалуй, это словечко лучше всего характеризует Хосе. И не только внешне...
- Не очень-то он похож на испанца!
- А он и не испанец, он баск. Так, по крайней мере, он сам о себе говорит. Это совсем не одно и то же. Баски - северяне, почти французы! пошутил "русский испанец". - По-моему, национальные признаки у Хосе столь же размыты, как и возрастные. Во всяком случае, определенно могу сказать, что французским, английским и немецким языками он владеет так же хорошо, как и испанским.
Я присвистнула: "хорош "костюмер"!
- Но как же вы такого полиглота за три года не обучили русскому?
- Я же сказал, что предпринимал попытки, но .. Очень скоро понял: то, что этот человек хотел знать, он давно уже знает. А что не хочет - того узнавать и не собирается. Что ж, это его право. В конце концов, свою основную работу он делает хорошо, так чего мне еще?
Тут я вспомнила нечто важное. Оно давно засело в мозгу "занозой", но только сейчас оформилось наконец в вопрос:
