Патрик Квентин - Побег к смерти

Я взял ее за руку и, стараясь придать своему голосу отеческий тон, сказал:

— Слушайте, я не людоед. Если вам нужна моя помощь, необязательно отдать за нее всю себя. Я вам и так помогу. Бесплатно.

Она упрямо продолжала:

— Мне не нужно никакой помощи! Зачем она мне?

— Вы думаете, я вам поверю?

— А почему вы не можете мне поверить?

— Видите ли, я ведь не вчера родился.

— Не говорите глупостей. Никто вчера не родился. Только грудные младенцы.

— Прежде всего, вы солгали мне относительно того, что опоздали на экскурсионную машину.

Она была готова к этому:

— Я знаю. Извините. Я ошиблась. Я думала, что она уже уехала.

— Во-вторых, пугались каждой машины, которая нас догоняла. Сначала автобуса. Потом, когда нас нагнала миссис Снуд, вы улизнули в лавочку. Спрятались.

— Нет, нет. Ничего подобного. Просто я хотела выпить кока-колы.

— Но вы не пили ее.

— Я передумала.

— И вы боитесь кого-то здесь. Я почти уверен в этом. Кого именно?

— Я никого не боюсь.

— Я только что видел, как какой-то мужчина копошился около вашего окна. Вы его боитесь?

Она топнула ногой, как рассердившаяся маленькая девочка.

— Я вам сказала, что я никого и ничего не боюсь. К чему устраивать драмы? Это ваша режиссерская натура заговорила в вас?

— О'кей, — сказал я. — Если вы так хотите, пожалуйста, я согласен: вы ничего не боитесь. Да, собственно, это и не мое дело. Но я имею право знать одну вещь: какую роль во всей этой истории вы отводите мне?

Ее серебристо-серые глаза смотрели мне в лицо. Она вдруг выпалила:

— Пожалуйста, позвольте мне провести эту ночь здесь.

— Почему?

— Здесь две кровати. Я не буду мешать. Я обещаю, я не буду вам мешать.

Нелепо было предполагать какую-нибудь ловушку. Ведь здесь мексиканские джунгли, а не Таймс-сквер.

Но я не сдавался.

— По-моему, это не совсем обычная вещь для мужчины: предлагать девушке постель в то время, как она имеет отличную свою собственную.

— А разве на свете бывают только обычные вещи?

— Если только нет уважительной причины на то, чтобы их не было.

Она все еще пристально серьезно смотрела на меня. И вдруг ее губы затряслись.

— Хорошо. Я скажу вам правду. Я лгала вам. Я боюсь.

— Вот так-то лучше.

— Одна в комнате, в такой темноте, за окном джунгли, какие-то непонятные звуки. Это ужасно. Я не знаю почему, но все это пугает меня. Это… О, я не хотела, чтобы вы это знали. Это так по-детски, а я не хочу, чтобы кто-то знал, что я поступаю как ребенок.

Мне не верилось, чтобы эта девушка, прожившая жизнь с отцом-археологом, скитавшаяся по самым глубинным районам Перу, до сих пор не привыкла к ночи в джунглях. Конечно, предлагать любовную связь незнакомому мужчине — довольно оригинальный путь подыскания общества на ночь. Но, вероятно, она все же говорит правду. Иначе какой в этом может быть смысл?

— Пожалуйста…— продолжала она, — пожалуйста, позвольте мне остаться. Пожалуйста, не отсылайте меня обратно в мою комнату.

Я знал, что, вероятно, позволяю вовлечь себя в какую-то историю, о которой буду потом сожалеть, но я не захотел отправить ее одну, чтобы она всю ночь тряслась от страха. Даже если единственной угрожавшей ей опасностью была одинокая темная комната. И она мне нравилась, вот в чем беда.

— О'кей. — Я указал на другую кровать. — В полном вашем распоряжении.

Она весело, с благодарностью улыбнулась.

— Благодарю вас.

— Не за что. Всегда рад.

Она сбросила туфли, нашла разрез в москитной сетке и забралась на кровать. Я видел смутные очертания ее силуэта. Она лежала на спине, на подушке сияли ее волосы. Это напоминало ранние фильмы Ван Стернбурга.

За окном в джунглях печально стонала птица. Вероятно, одна из тех, которые ожидают своего возлюбленного. Я потушил свет.

Наступила темнота и тишина. Вдруг она сказала:

— Я ненавижу гидов. Давайте завтра встанем пораньше и пойдем на развалины до того, как туда приедет экскурсия.

— Но ведь я абсолютный профан в этом деле, — сказал я. — Мне нужны объяснения.

— Я все знаю о них. Я буду вашим гидом.

— О'кей.

— Вы очень добрый.

— Да?

— Я очень благодарна вам.

— Очень рад.

В течение нескольких минут молчание не нарушалось. Я слышал, как она вздохнула и повернулась на бок. Потом странным тихим голоском пробормотала:

— Птицы на дорогах. Ожидают своих возлюбленных.

— Да, — сказал я.

Потом, засыпая, начала бормотать нечто совсем невразумительное:

— Жанна д'Арк короновала его в тысяча четыреста шестьдесят втором году.

— Кого короновала? — спросил я.

Она опять вздохнула:

— Моего дядю.

— Вероятно, это ему очень приятно.

— Конечно. Новая Жанна дАрк, — прошептала она. — Только никому не говорите. Никогда. Это секрет.

— О'кей.

— Обещаете?

— Обещаю.

— Чудесно. Спокойной ночи, милый принц. И пусть над вами витают ангелы.

Слова превратились в удовлетворенную воркотню. Тарабарщина прекратилась. Я был уверен, что она уже уснула. Она была достаточно молода, чтобы засыпать так быстро и беспечно, как животные.

Вскоре я тоже заснул.

Глава 4

Я проснулся от того, что меня трясли за плечо. В окно вливался яркий солнечный свет. Москитная сетка моей кровати была откинута, около меня стояла Дебора в белой пижаме.

— Вас ужасно трудно разбудить, — сказала она. — Уже почти семь.

Я взглянул на нее и вспомнил и ее. и все с ней связанное.

— Развалины, — сказала она. — Вы обещали мне встать пораньше, до того, как туда отправится экскурсия.

— Отлично

— Я пойду в свою комнату, оденусь. Вы будете готовы к тому времени?

— Думаю, что да.

Она посмотрела на меня.

— Вы всегда по утрам в таком скверном настроении?

— В конце концов, чья это комната? — спросил я.

— Извините, — сказана она. — Меньше всего мне хотелось бы сейчас разозлить вас.

Она ушла, спокойно хлопнув дверью, ничуть не смущаясь тем, что могут увидеть, как она выходит из моей комнаты. Я встал и умылся. Боль от ожога почти совсем прошла. Когда я уже заканчивал одеваться, вошла Дебора. На ней был серебристо-серый костюм, а под мышкой все та же красная сумочка. В это утро она выглядела удивительно свежей.

— Пошли, — сказала она. — Пока еще никого не видно.

Мы вышли в сад. Я запер за собой дверь. За апельсиновыми деревьями и виноградником, переливающимся ярко-красными и бурыми красками, в лучах утреннего солнца сверкало главное здание гостиницы. Терраса была пуста.

— Начнем с большой пирамиды, — сказала она. — Я отлично знаю это место, так хорошо, как будто я здесь родилась. Папа буквально прозвенел мне все уши рассказами об этих местах.

Мы вышли из ворот гостиницы на дорогу, где стояли наши машины. Дебора была необычно оживленной. Я полностью отказался от всяких попыток понять причины смены ее настроений.

В нескольких сотнях футов вниз по дороге в джунглях показался массивный силуэт большой пирамиды, которую мы видели вчера ночью. Зловещий характер, который придавала ей ночь, исчез, но величие осталось — серое, холодное, отталкивающее.

Мы подошли к постепенно затягивающимся землей развалинам майанских построек. И здесь никаких признаков жизни, за исключением желтого смирного на вид пса, который сначала посмотрел на нас как-то искоса, а потом покорно поплелся вслед за нами. Мы вошли в ворота железной изгороди и очутились на арене, покрытой сухой жесткой травой, усеянной желтыми точечками цветов. Тропинка, идущая вокруг огромных кустов, привела нас прямо к основанию пирамиды. Вокруг нас, замыкая со всех сторон арену, стояли огромные разрушенные дворцы.

Но это не те развалины, к которым я приходил ночью. Те находились с другой стороны гостиницы. Дебора рассказывала мне об отдельных зданиях: вот длинные массивные стены священного двора с развалинами храма Тигров. Вот храм Черепов. Гробница Чакмула — великого Бога дождя, который держал судьбы майанской расы в своих жаждущих жертвенной крови руках. А сзади огромный храм Воинов, окруженный остатками тысячи каменных колонн, которые в свое время обрамляли площадь.

Дебора объяснила мне мистическую связь между количеством площадок и ступеней в гигантской пирамиде и майанским календарем. Я только наполовину прислушивался к ее словам. Меня буквально приводил в ужас тот факт, что такая величественная цивилизация была полностью поглощена джунглями. Вокруг нас порхали бабочки всевозможных оттенков и форм. Огромная белая цапля показалась на фоне голубого неба над храмом Воинов и исчезла.

Мы пошли по священному двору. Желтый пес робко тащился за нами. По крутым ступеням мы взобрались на площадку храма Тигров и посмотрели оттуда вниз на общую панораму двора. Стены двора были покрыты искусно выполненными панелями с изображением обрядовых сцен. Посередине каждой стены сверху было приделано огромное каменное кольцо.