Патрик Квентин - Побег к смерти

— Ах вы плут этакий. Ведь я собиралась оплатить этот ваш бокал, — и быстро добавила: — Сколько с вас взяли?

— Они ничего мне не сказали.

Я думал о Деборе, о том, как она спряталась в деревенской лавочке. Если миссис Снуд является причиной ее страха, я об этом скоро узнаю.

Подошел официант. Миссис Снуд заказала шотландское с содой и на уморительном испанском пыталась объяснить ему, что она заплатит и за мое вино тоже. Когда официант ушел, она обратилась ко мне:

— Как вам нравится мое платье? В Штатах мне сказали, что оно исключительно подойдет для Мексики. Обратите внимание на оттенок. Самый модный. Семьдесят пять долларов пятьдесят центов. Вы думаете, меня надули? Ну да ладно, не беда.

Официант принес виски. Поток болтовни миссис Снуд не прекращался. Она рассказала мне о дороговизне в Гватемале, откуда она только что приехала, высказала предположение относительно цен в отелях Акапулько, куда она обязательно заглянет перед тем, как вернуться в Ньюарк. Я подумал, до чего же типичными туристами могут быть некоторые люди. Она казалась какой-то искусственной, как иностранная актриса, изображающая американку, причем американок-то она изучала по страничкам юмора в журналах.

Дебора не появлялась. Я услышал сзади на темной дороге звук автомобиля. Вероятно, официанты тоже услышали его, так как один из них поспешил встретить вновь прибывших.

Вскоре они показались на дорожке, идущей к нам. Приехали три гостя: одинокий американец и пара. Мужчина из этой пары, вероятно, тоже американец. Огромный, лет сорока, с розовым, пышущим здоровьем лицом, красно-рыжими волосами и слишком длинными руками, которые неловко болтались, когда он шел. Идущая рядом с ним девушка представляла собой резкий контраст. Вероятно, она из латиноамериканской страны. Маленькая, хорошенькая, индейского типа с красивыми огромными глазами и довольно толстыми ногами.

Вместе с ними шел мужчина, в котором я узнал шофера экскурсионной машины из отеля «Юкатан». Вновь прибывшие столпились у стола портье. А я вспомнил, что Дебора говорила мне, что она опоздала на экскурсионную машину. Собственно, это и явилось предлогом для ее поездки со мной.

Сознание того, что она солгала — сам по себе факт пустяковый, — вдруг насторожило меня. Я стал по-другому воспринимать все происходящее здесь на террасе. У меня появилось такое ощущение, что все кажется не тем, чем является на самом деле. Голоса людей у стола портье казались мне нереальными, болтовня миссис Снуд — воркотней какого-то животного. Даже сад показался мне декорацией, вырезанной из картона, нечто искусственное, предназначенное для того, чтобы скрыть зловещую действительность.

Мои размышления были прерваны голосом американца:

— Не возражаете, если ваш земляк присоединится к вам за столом?

Я оглянулся. То же самое сделала миссис Снуд, прервав свое щебетанье. Около нас стоял только что прибывший американец. На нем был спортивный пиджак довольно неряшливого вида, мешковатые фланелевые брюки и желтая рубашка с расстегнутым воротом. Он был или чересчур светлый блондин, или просто седой. Я не был уверен. И вообще он производил странное, неопределенное впечатление: ему могло быть и сорок пять, и пятьдесят пять лет. У него могла быть любая профессия, начиная от инженера, кончая агентом по рекламе. Лицо с огромными очками в черепаховой оправе тоже было какое-то неопределенное. Он как-то странно улыбался, от чего глаза у него почти совсем закрывались, а с обеих сторон рта с довольно тонкими губами неожиданно появлялись девичьи ямочки.

— О, конечно, садитесь.

Миссис Снуд рассматривала его, не скрывая своего интереса. Радушие, которым она, очевидно, совершенно не могла управлять, заставило ее сказать:

— Выпейте с нами.

— Так, так. Это идея. Неплохая идея.

Незнакомец уселся в кресло, а затем, слегка приподнявшись, протянул руку миссис Снуд:

— Мое имя Билл Холлидей, Кливленд, Огайо.

Миссис Снуд и я в свою очередь представились ему. Он осмотрелся с видом человека, знающего всему цену.

— А у них здесь отлично.

— Жульническое заведение, — вставила миссис Снуд.

— Well, — произнес он это слово так, как произносят люди, собирающиеся сказать или что-нибудь глубокомысленное, или очень забавное. — Но вы знаете, как это бывает. С их точки зрения, мы, американцы, страшно глупый народ: приезжаем сюда смотреть на развалины. А эта гостиница единственное место, где можно остановиться, вот они и дерут с нас любую цену.

Я был слегка огорчен тем, что на протяжении такого короткого промежутка времени встретился еще с одним индивидуумом, который денежные расчеты ставит превыше всего. Но зато его присутствие до некоторой степени сняло с меня бремя общества миссис Снуд. Они, видимо, с первого взгляда понравились друг другу. Холлидей заказал виски с содовой, и они начали трещать о сестре миссис Снуд, которая когда-то жила в Акроне.

Как это бывает на сцене, они затеяли банальный разговор для того, чтобы скрыть истинное впечатление от выхода главного лица пьесы. Так как я все время думал о Деборе, то решил, что они ожидают именно ее выхода.

И вот она появилась.

На ней было длинное белое вечернее платье, в котором она выглядела как нечто нереальное, дух, видение. Одним небесам известно, как это ей удалось сохранить в чемодане совсем не измятое платье.

На пороге террасы она помедлила немного и затем подошла к нам. Сейчас она выглядела как первоклассная модель с Пятой авеню, некая красочная реклама нового сорта папирос или нового средства для полировки ногтей «Хотите выглядеть очаровательной по вечерам?».

Я удивился: откуда у нее столько шика, у девчонки, которая всю свою жизнь болталась с отцом-археологом по пустыням Центральной и Южной Америки?

Я ожидал проявления какой-нибудь неловкости при встрече ее с миссис Снуд, но абсолютно ничего не заметил. Дебора села на пустой стул рядом со мной, без всякого любопытства взглянула на моих двух собеседников и пробормотала:

— Хэлло.

Если она и боялась чего-то, никаких признаков ее страха заметно не было. Не было также ни малейшей тени чего-то скрытного в чисто женском разглядывании ее Леной Снуд. Мистер Холлидей встретил процедуру представления с широкой, с ямочками у уголков рта, улыбкой. Он сказал:

— Это не вас я видел сегодня в аэропорту?

Ага, кажется, появилась какая-то зацепка. Я взглянул на Дебору и увидел ее профиль — этот любопытный, своеобразный профиль. Никаких эмоций. Только длинные ресницы чуть заметно затрепетали над серебристо-серыми глазами. Больше никаких изменений в застывшей холодной маске.

— Возможно, — ответила она. — Я была там.

Подскочил официант. Дебора заказала дейкуири с крошеным льдом — именно этот напиток и следовало заказать модели с Пятой авеню.

— Возвращаетесь домой в Штаты? — полюбопытствовал Холлидей.

— Да, — Дебора слегка пожала плечами. — Вроде этого.

Без малейших признаков невежливости ей все же удалось заморозить дальнейшие расспросы личного характера.

На террасе появились красно-рыжий джентльмен с маленькой латиноамериканской девушкой. Проходя мимо нашего столика, он приветствовал нас легким поклоном и занял отдельный столик в дальнем углу.

Очевидно, миссис Снуд считала для кого бы то ни было жизнь вне общества невыносимой, поэтому она крикнула:

— Идите сюда! Выпейте с нами.

Мужчина вернулся к нам. Он двигался с грацией тяжелоатлета, только недавно покинувшего ковер. Подойдя к нам, он улыбнулся. Это была необыкновенная, обезоруживающая, мальчишеская улыбка, которая снимала с его лица по крайней мере десять лет. Глаза голубые, взгляд прямой открытый.

— Очень любезно с вашей стороны, — сказал он, — но дело в том, что мы только сегодня поженились, — он кивнул в сторону девушки с красивыми глазами, сидевшей за столом в углу. — Нам хотелось бы побыть одним.

Миссис Снуд сказала:

— Ага, медовый месяц. О, поздравляю.

Мы все пробормотали какие-то поздравления. Мужчина снова улыбнулся и вернулся к своей молодой жене.

Миссис Снуд посмотрела ему вслед.

— Слава Богу, отказался. Иначе мне пришлось бы покупать шампанское.

Она опять углубилась в разговор с Холлидеем, а ко мне вновь вернулось скверное настроение. Я никак не мог отделаться от навязчивой идеи, что я что-то упустил. Какую-то маленькую улику. Ключ, который мог бы связать всех этих случайных людей и случайные слова, так что все приобрело бы совершенно неожиданное значение. И это чувство все укреплялось во мне. И тут я понял, что беспокойство передается мне от Деборы, сидевшей рядом. Я понял, что ошибался относительно ее спокойствия. За ее невозмутимой внешностью могло скрываться любое напряжение, в том числе и страх. А если так, то страх этот внушал ей кто-то, сидящий здесь, на террасе.