Когда заплачет розовый фламинго - Ольга Геннадьевна Володарская
– Я тоже.
– Тогда что на тебя нашло? Опять что-то принял по ошибке?
– Ее отец спит с нашей матерью. Воняющий рыбой карлик – ее выбор, представляешь? Не Фердинанд, а скудоумное недоразумение по имени Марк. В корень он, что ли, пошел? Или просто Елизавета Борисовна сошла с ума?
– Это их дело. А Соня тут ни при чем.
– Ему, значит, можно с моей матерью, а мне с его дочкой нет?! – заорал Стас. После этого встал и, спотыкаясь, зашагал к машине брата.
– Я вынул ключи, так что он не сможет уехать, – сказал Соне Вячеслав. – Пусть посидит, подумает. Когда кровь перестанет в висках стучать, брат поймет, как был не прав. Он хороший парень, добрый, но слишком горячий. Уверен, он одумался бы и без моего вмешательства.
– Я уверена в обратном. Твой брат хотел отомстить моему отцу любым способом.
– Позволь мне подвезти тебя до дома?
– Сама дойду.
– Пожалуйста, Соня.
– Да отвалите вы от меня! – прорычала она, и злые слезы брызнули из ее глаз. Совсем не те, что она лила до этого, те были не такие жгучие. – Оба! Если еще кто-то из вас двоих появится возле нашего дома, я вызову полицию и скажу, что вы меня преследуете!
Выпалив это, Соня бегом бросилась к дому, его крыша виднелась из-за деревьев, растущих на берегу пруда. Она бежала и плакала. Сначала тихо, потом в голос. Перед тем как выйти из темноты на свет уличных фонарей, запрокинула голову и заорала. К ней тут же присоединились дворовые собаки: кто завыл, кто залаял. Громче всех гавкал Гектор. И бросался на калитку до тех пор, пока к ней не подошла хозяйка.
Соня обняла его. Пес принялся лизать ее лицо. Девушка гладила его и не понимала, что с ней произошло после того, как она накричала на небеса. Мама как-то рассказала ей, что в молодости, если ее переполняли эмоции, она орала на воду. Говорила, это помогает. Соня считала это глупостью. Но сегодня и сама поступила подобным образом. И что ощутила? Облегчение? Успокоение?
– Свободу, – самой себе ответила Соня. – Может, я просто в шоке, но, кажется, я выбралась из плена больных чувств. Пройдет время, и я забуду о Стасике и буду ждать свою первую настоящую любовь!
Часть четвертая
Глава 1
Она подъехала к домику в девять утра, чтобы успеть в банк к одиннадцати. Припарковав «Ленина», вышла из машины, открыла багажник.
– Ты с вещами? – крикнул ей Марк с порога. Его лицо было в пене, в руке станок. Он брился.
– Нет, жить я тут больше не буду. Гостить с радостью, но ночевать на реке – такое себе удовольствие.
– Зато как тут спится. Я дрых без задних ног.
– У меня для тебя подарок. Он символичный. – Она подошла к крыльцу, протянула Марку большую картонную сумку с ручками. – Хотела обернуть красиво и бантом перевязать, но решила, что сойдет и так. Главное – что внутри.
Положив станок на парапет крыльца, Марк вытер руку о штанину.
– Если там костюм, то я сразу тебе говорю: не надену, – бросил он прежде, чем заглянуть в пакет. – У меня есть приличная рубашка и джинсы…
– Это не костюм.
– Тогда ладно. – И вынул-таки подарок. – Вот это я понимаю! – рассмеялся Марк, увидев его. – Картина с розовыми фламинго, почти такая же, какая у нас была.
– Только чуть меньше.
– Зато в шикарной раме. Она сусальным золотом покрыта, не иначе. Где взяла?
– На барахолке купила. Вчера там оказалась случайно, смотрю: дедок стоит с картинами. Оказалось, это тот самый художник, что наших фламинго нарисовал. Хотел этих так отдать, да я заплатила ему столько же, сколько тогда.
– В рублях это сколько?
– Десять тысяч. Или сто долларов.
– Щедро. – Он взял картину в обе руки и понес ее внутрь. Лиза двинулась за ним. – Ты с сыном говорила?
– Я его даже не видела. Он очень поздно вернулся, но был вместе с братом. Вячик утром сказал мне, что они катались на машинах по бездорожью, чтобы выгнать из Стасика дурь.
– Он тоже знает о нас?
– Да. Но он не против. Старшенький у меня очень мудрый. – Она смотрела, как Марк вешает картину, и ловила себя на желании подойти сзади, обнять. – Вячик попросил у меня ключи от квартиры. Он считает, что нам с его братом лучше побыть друг от друга на расстоянии.
– Дала? – Она кивнула. – Что скажешь? – Картина была повешена, и Марк хотел, чтобы Лиза оценила, как она смотрится.
– Эта даже лучше. Птицы не такие грустные, хоть одна и плачет.
– Это слезы радости.
И потянулся к ней, чтобы поцеловать, но Лиза удержала Марка.
– Добрейся сначала. Не хочу пену с лица отмывать.
– Совсем забыл!
Он вернулся к бритью. Водя лезвиями по лицу, рассказывал о своих планах на день. О его ссоре с женой Лиза уже знала, они созванивались вечером. Она примчалась бы к нему на реку еще вчера, да ждала сыновей. Ей нужно было убедиться в том, что Стасик в порядке.
– Как думаешь, твоя дочь меня примет? – спросила Лиза вдруг. Марк с ней совсем о другом говорил.
– Уверен в этом.
– А если нет? Что, если она поставит тебя перед выбором? Или я, или она?
– Моя дочь никогда так не сделает, – отрезал он, не желая продолжать разговор на эту тему. Лизе ничего не осталось, как ее закрыть.
…В банк они приехали раньше назначенного срока. Но их провели в зал для вип-клиентов, предложили кофе. Марк не отказался, а Лиза уже пила его и решила посвятить свободное время беседе со специалистом. Через полгода она станет гораздо богаче, и уже сейчас нужно думать, как распределять средства.
– Галина Эриковна, к вам особо важный посетитель! – эти слова произнесла одна из служащих, сопроводившая Елизавету к кабинету заведующего филиалом и отворившая перед ней дверь.
– Пригласите его, пожалуйста.
Лиза зашла в кабинет. Заведующая сидела за компьютером и через очки смотрела в монитор. Красивая женщина восточной внешности со светлыми глазами. Лет сорока семи. Лиза уже встречалась с ней, и тогда та назвала себя приходящей уборщицей.
– В банках так мало платят, что приходится подрабатывать? – криво усмехнулась Лиза, когда справилась с удивлением. Теперь ясно, откуда у Галины дорогая сумка, которую она приняла за подделку.
– Здравствуйте, Елизавета Борисовна. Не ожидала вас увидеть.
– Не знали, что я приеду за деньгами?
– Знала, поэтому спряталась в своем кабинете.
– Вы не
