Смерть по расчету [Сборник] - Алексей Макеев
– Когда вы пришли, сторож в музее был? – оживился Лев.
– Ну, по штату нам сторож положен, – смутился директор. – Но бюджет не позволяет нанять отдельного человека, зарплата совсем смешная. Даже пенсионеры не соблазняются. Так что ставку делят двое наших сотрудников, они составляют график и по очереди дежурят. Сторож следит, чтобы не было протечек канализации или разбитого окна, ведь многие наши экспонаты очень капризны по отношению к влаге и изменениям температуры. Собственно, Олег и сторожил, а вторую половину ставки взяла себе Римма Алексеевна, моя ассистентка и многолетняя сотрудница музея.
– По графику сегодня была рабочая смена Олега в качестве сторожа?
Костяков в знак согласия кивнул.
– Во сколько приходят остальные сотрудники?
– Официально рабочий день с девяти.
– Получается, сторож находится в закрытом здании музея всю ночь, а утром приходят сотрудники и тогда он открывает дверь?
– Да, вы все правильно поняли. Ключи от дверей есть у меня, а второй сторож отдает утром библиотекарю, а вечером она передает ключ сменщику.
– Сколько всего сотрудников? Мне нужны будут фамилии и имена. К девяти придет кадровик? – уточнил Лев Иванович.
– У нас скромный бюджет и штат, – вздохнул его собеседник. – Я, Олег, он реставратор и сторож в одном лице. Завьялов работает на полставки, поэтому бывает у нас не каждый день. Марьяна, моя супруга, она совмещает несколько должностей – бухгалтер, кадровик, архивариус. Римма Алексеевна Губина – старший научный сотрудник, экскурсовод, заведующая музейной частью и тоже сторож по совместительству; старший библиотекарь Фаина Моисеевна; и новенькая, Валерия, пришла к нам год назад, младший научный сотрудник, у нее скромные 0,25 ставки, так что бывает пару раз в неделю. Ее Фаина Моисеевна присмотрела себе на замену, хочет уйти на пенсию, так как годы берут свое, ей уже за восемьдесят. И уборщица приходит на два часа перед закрытием, живет недалеко отсюда, Ольга Борисовна. Она садоводством увлекается, так что ухаживает за парком по мере сил, но это уже на добровольных началах, или, как сейчас модно говорить, она волонтер.
– Действительно, сотрудников немного, – согласился Гуров.
– Вот именно! И все, кроме Валерии, работают в музее давно, проверены временем, так что подозревать кого-то в хищении ценной коллекции для меня недопустимо.
– Вы несколько раз упоминали, что в здании идет ремонт. Кто его делает?
– Вы же видели, в каком состоянии поместье, наконец департамент обратил на нас внимание и выделил деньги на капитальный ремонт. За лето поменяли крышу, сделали ремонт в библиотеке, привели в порядок залы музея и реставрационную мастерскую, осталось последнее помещение. А после ремонта можно будет решить все эти вопросы с сигнализацией, датчиками охраны и видеонаблюдением; ремонт крыши проводила целая бригада, сейчас отделку завершают двое рабочих, и иногда заезжает их прораб. Он привозит материалы, со мной решает вопросы по мере возникновения.
– Данные по рабочим у вас есть?
– Конечно, все в бухгалтерских документах. Они у нас работают каждый день почти полгода, так что общаемся, конечно. Одного зовут Марат, второго Сергей, а прораба Анатолий, номер телефона его у меня записан.
Возле дверей раздались удивленные возгласы, мужчины повернули головы к дверям; в проеме стояли три женщины. Высокая красавица с уложенными кудрями и в легкомысленном платье, крупная пожилая дама в темном костюме и седая сгорбленная старушка с высокой прической из ярко-рыжих кудрей. Они заговорили одновременно, засыпав присутствующих вопросами и восклицаниями:
– Что происходит, Владимир Ильич? Все двери нараспашку, по парку ходит полиция!
– А где Олег?
– Почему нас остановила полиция? Кого-то убили?
– Уже нашли преступника?
– Почему вы не предупредили, что тут разгром?
Позади них из-за стеллажей выглядывал полицейский, который сопроводил взбудораженных женщин внутрь музея, чтобы убедиться, что это сотрудницы пришли на работу.
Костякову пришлось повысить голос, чтобы перекрыть их гомон:
– Дамы, прошу вас. В музее произошло преступление. – Женская часть коллектива дружно заахала с новой силой. – Олег пропал, похищена коллекция монет князя Разумовского. Сейчас полиция старается в кратчайшие сроки разобраться в этой ужасной ситуации.
И снова посыпался град вопросов:
– А музей сегодня будет работать?
– Неужели это Завьялов?
– А мы можем пройти в раздевалку? Мне надо поправить макияж, на улице было так сыро утром!
Пришлось вступить Гурову:
– Дамы, меня зовут Лев Иванович Гуров, старший оперуполномоченный по особо важным делам. Пройдите, пожалуйста, в раздевалку. Через десять минут я с каждой из вас отдельно побеседую, – он повернулся к Костякову, – библиотеку и музей сегодня придется закрыть для посетителей, экспертам необходимо осмотреть вход в здание и в музейную часть. У меня осталось еще несколько вопросов.
Женщины прошли в сторону служебного помещения, а Гуров продолжил беседу:
– Самому Завьялову вы звонили?
– Обязательно! Но его телефон отключен, телефона жены, к сожалению, у меня нет. Адрес есть в личном деле.
– Давайте сейчас пройдем в хранилище, – предложил Лев.
– В депозитарий, – автоматически поправил его собеседник.
– Хорошо, в депозитарий, и при свидетелях откроем ячейку, где должны храниться монеты, нам необходимо официально зафиксировать их исчезновение.
– Конечно, только выпью лекарство.
– Вам жена должна была привезти лекарство? Она тоже работает в музее?
Из дверей показалась хрупкая пожилая женщина в потертой пиджачной двойке, в руках у нее был графин и таблетка.
Костяков кивнул в ответ на вопрос и проглотил лекарство, запивая водой. Он поперхнулся и закашлялся, но тяжело поднялся со стула, медленно пошел в глубину здания, открывая тяжелые двери. Лев поспешил за ним, чтобы убедиться, что вся суматоха не на пустом месте и монет в запасниках нет.
В здании музея кипела работа: полицейские обходили парк, Крячко просматривал видеозапись с камер наблюдения; эксперты брали отпечатки пальцев у всех сотрудников музея, Костяков гремел ключами, открывая одну ячейку за другой, но осмотр только подтвердил печальный вывод – монеты исчезли из здания музея; Гуров же продолжил знакомиться с сотрудницами.
Первой на очереди была Марьяна, на фоне блеклых и пожилых сотрудниц она выделялась шумными манерами и громким голосом, яркий макияж и коротенькое платье смотрелись экстравагантно среди темных шкафов и академических надписей. Она выдала Льву список сотрудников с адресами и телефонами, уселась за небольшой стол со старым компьютером.
– Ну спрашивайте, хотя я вообще ничего не знаю. Дома спала, а утром
