Смерть по расчету [Сборник] - Алексей Макеев
– Хорошо, – сказал Лев. Он умылся, вытерся полотенцем и принялся одеваться.
Мария за годы жизни с оперативником научилась понимать его без слов, она уже стояла возле кухонного стола, заливая горячий кофе в термос.
– Давай я быстро бутерброды приготовлю, – предложила она.
Гуров уже стоял в прихожей и надевал ветровку, за окном солнце еще дарило последнее августовское тепло. Он взял термос и чмокнул жену в щеку:
– Ложись, еще поспи. Спасибо, не надо, у Крячко на двоих пятиразовый паек. – И он вышел на площадку, захлопнув дверь.
Пока прогревался мотор, Гуров взглянул на карту в телефоне: до нужного адреса полчаса езды по пустым улицам города, жители еще спали, только дворники усердно скребли метлами усыпанные первыми опавшими листьями дворы.
Музей-библиотека располагался в старом поместье; в пышном, беспорядочно заросшем парке стояло вытянутое старое одноэтажное здание. На крыше музея блестела новенькая черепица, но само здание было покрыто трещинами, фундамент местами просел, а двойные арочные окна до пола по всему периметру были покрыты многолетней пылью.
Центральная дверь была открыта нараспашку, Лев шагнул в темный коридорчик с маленьким гардеробом, сделал еще шаг и оказался в просторном помещении. Большой холл был переоборудован под книжные стеллажи: вдоль всего помещения стояли высокие полки с книгами разного калибра, а в углу приютилась старинная конторка для библиотекаря; высокие деревянные двери с затейливой резьбой открывали проход в другое помещение, а затем еще и еще – двери шли одна за другой до самого конца здания. По обеим сторонам анфилады располагались полукруглые окна в старинных двойных рамах. Лев прошел между стеллажей и оказался во втором помещении, где на стенах висели картины и были выстроены витрины с экспонатами: на бархатных подложках лежали старинные парадные столовые приборы, фарфоровые сервизы, сувенирные фигурки, иконы и еще много других антикварных вещей. На широком подоконнике пристроился давний друг и коллега Станислав Крячко; он внимательно слушал своего собеседника, который то беспокойно шагал из стороны в сторону, то присаживался на стул для смотрителя зала музея.
Гуров поздоровался и представился:
– Старший оперуполномоченный по особо важным делам Лев Иванович Гуров.
Сухопарый мужчина лет шестидесяти с вздыбленным венчиком волос вокруг розовой лысины вскочил со стула и пожал оперативнику руку жилистой сухой ладонью.
– Костяков Владимир Ильич, директор музея-библиотеки, – он снова сел и нервно подтянул брючины белых льняных брюк. – Именно сотрудник по особо важным мне и необходим в этой чудовищной ситуации. Я не стал бы беспокоить главу департамента культуры в шесть утра по пустякам. Но это ведь беспрецедентное происшествие. Исчезла жемчужина нашего музея. На днях за коллекцией прибудет сотрудник посольства. Мы несколько месяцев готовились к участию в неделе русской культуры в Париже, и что же теперь? Коллекции нет! Если об этом пронюхают журналисты, то будет крупный скандал, а они пронюхают! – мужчина отер лоб нервным движением. – Ведь департамент культуры столицы заявил собрание монет как один из ценнейших и редких экспонатов. Конечно, эти акулы пера спросят, а где же коллекция монет князя Разумовского?! Да у меня сердце останавливается при мысли, что я окажусь в центре этой грязной истории! Подобное недопустимо!
– Давайте вернемся к моему вопросу, – остановил его причитания Стас. – Вы начали рассказывать, как обнаружили пропажу.
– Да, да. Прошу прощения, от волнения мысли совсем спутались. – Костяков вытащил из кармана брюк белоснежный платок и промокнул лоб. – Можно позвоню жене, чтобы захватила что-нибудь успокоительное? В моем возрасте такое волнение непозволительно.
– Конечно, – кивнул Гуров. – Может быть, вам выпить воды?
– Да, да. – Мужчина снова суетливо поднялся, но тут же осел на стул. – Ноги ватные. Если вас не затруднит, может быть, принесете из моего кабинета стакан воды? Еще раз прошу прощения за мою слабость.
– Я принесу, – Стас поднялся с подоконника. – Вы повторите пока моему коллеге, как обнаружили пропажу, может быть, вспомните что-то важное.
– Премного благодарен, в крайнем зале левая дверь. Там не заперто, на столе стоит графин с водой и стаканы. – Костяков расстегнул верхнюю пуговицу вязаного кардигана и снова промокнул лоб платком.
– Я вас слушаю, – кивнул ему Лев. – Расскажите с самого начала. Каким образом и зачем вы так рано приехали на работу?
Он достал блокнот и ручку, чтобы делать пометки во время рассказа директора музея-библиотеки.
Костяков откашлялся и расстегнул пуговицу тугого воротника рубашки.
– Я всегда встаю очень рано, многолетняя привычка, знаете ли. Все сотрудники в курсе, что я на работу приезжаю к 6 утра. Здесь же пью свой утренний кофе, сейчас, правда, пришлось перейти на цикорий по рекомендации врача. У меня походная кофеварка в кабинете и ассортимент специй; драгоценные часы я посвящаю написанию монографии о князе Разумовском, основателе музея-библиотеки. Это удивительная личность, которая стала в прошлом столетии одной из ключевых фигур культурной жизни страны. Ученый, археолог, нумизмат и путешественник. Он оставил огромное наследие, завещав его музею-библиотеке. Князь основал библиотеку, отдав для своих коллекций и ценнейших экспонатов это унаследованное от дяди по отцовской линии старинное поместье в глубине скромного парка.
Гуров кашлянул, а Стас вручил стакан с водой увлеченному рассказчику. Он вот уже полчаса общался с Костяковым и понял, что вдохновенного ученого надо время от времени возвращать к нужной теме.
– Спасибо за исторический экскурс, но у нас маловато времени. Давайте вернемся к сегодняшнему утру. Итак, вы всегда приезжаете на работу к 6 утра, чтобы несколько часов поработать над монографией князя Разумовского?
– Простите, оседлал, как говорится, своего любимого конька. – Старичок жадно осушил стакан с водой. – Да, вот уже больше тридцати лет я на посту директора музея и каждое утро в 6 утра я здесь, в своем кабинете.
– Расскажите, как вы сегодня шли ко входу в музей. На чем вы добираетесь? – уточнил Лев.
– На своем автомобиле, как всегда. Возле ограды парка небольшая парковка, на пять машин. Далее от парковки я прошел по дорожке, возле центрального входа удивился, что горит ночной фонарь над дверью. Ведь Олег Завьялов очень ответственный работник и знает, что это освещение необходимо отключить в период с 5.30 до 6.00. Дверь оказалась не заперта, уже тогда я почувствовал, что внутри меня ждет неприятный сюрприз. Я прошел через всю анфиладу комнат, в предпоследней комнате оборудована реставрационная мастерская. Там оставался на ночь наш сотрудник Олег Завьялов, чудесный мастер с золотыми руками. Коллекцию необходимо было привести в порядок перед отправлением на выставку. Они ведь не экспонировались несколько лет, хранились в запасниках музея, так как у нас скромный бюджет, а для организации выставки такого ценного экспоната необходима специальная витрина.
– А вы договаривались с
