Две недели до рая - Марина Серова
Похоронив маму, я на две недели заперся в доме, заливая свое горе спиртным. У меня не хватало сил даже выглянуть в окно. Гамма чувств, которую я испытал, была невообразимой – злость, отчаяние, страх, одиночество, печаль, боль. Осознавая себя взрослым человеком, самостоятельным и готовым к жизни, я вместе с тем не мог смириться с тем, что теперь вынужден быть один и что положиться могу только на себя. Близких родственников у меня не осталось – бабушка и дедушка умерли за пять лет до маминой смерти. Братьев и сестер не было, а для собственной семьи я был еще слишком молод. Меня поддерживали друзья, но их присутствие только подчеркивало мой одинокий статус.
Я погрузился в депрессию и в те дни сделал свою первую в жизни ставку. Хотел отвлечься. Мне повезло – один раз, второй, третий. Сначала это были сайты онлайн-казино, потом игровые автоматы, наконец, частные закрытые клубы.
Первый крупный проигрыш не заставил меня задуматься – только раззадорил. Я продолжал играть, и везло мне все чаще. В вихре новых эмоций и впечатлений я мог забыть о своей потере.
Конечно, я по-прежнему грустил и оплакивал маму, но все это не могло продолжаться вечно. Чувства стали притупляться. Постепенно я привык к своему новому существованию.
Об отце я не забывал. Как было забыть? Тайное знание позволяло мне ощущать одиночество не так остро. Я начал изучать его жизнь, стал искать встреч и наконец за игровым столом с одним влиятельным человеком узнал о том, что Качанов ищет личного помощника.
Образование позволяло мне претендовать на эту должность. Тем более что деньги, оставшиеся после матери, таяли, а удача в игре была понятием переменным и нестабильным. Мне нужна была эта работа.
Заполучить ее оказалось легче, чем я думал. Фортуна и тут была на моей стороне. Из того же разговора за игровым столом я узнал, что резюме для Качанова отбирает старший секретарь, которую зовут Светлана. Мне даже дали адрес ее электронной почты, но вместо того чтобы послать свое резюме через Интернет, я принес его лично.
Светлана оказалась женщиной средних лет, очень серьезной и деловой. Я быстро понял, что мое обаяние, безотказно работавшее на юных девушек, тут не сработает, и решил действовать нагло и прямо – предложил ей порекомендовать Качанову мою кандидатуру в обмен на любые условия с ее стороны. Светлана, удивившись моей смелости, спросила, не охренел ли я. Я ответил, что просто знаю, чего хочу, и готов любыми путями добиться своего. И что моя настойчивость и напор помогают мне не только в жизни, но и в постели.
Я и тут рассчитал верно. Светлана показалась мне тлеющим костром, который ждал, чтобы его пробудили от сна и рутинных будней за письменным столом в приемной. Она оглядела меня с ног до головы и, усмехнувшись, велела явиться к ней домой в этот же вечер. Мне потребовалось три ночи, чтобы мое резюме легло на стол Качанову, а я, минуя все предварительные собеседования, попал к нему на прием.
Помню этот день как сейчас. Я вошел в его кабинет уверенной походкой и внешне спокойным, хотя внутри сгорал от волнения. Отец сидел за столом, подобный глыбе. Он подождал, пока я займу место напротив него, и снял очки, потерев переносицу.
– Кто вы и почему хотите на меня работать?
Я выдал заготовленную и тщательно отрепетированную перед зеркалом речь о собственных достоинствах, но Качанов выслушал ее с сомнением.
– Все это я уже слышал неоднократно. Расскажите, почему я должен взять именно вас, а не кого-нибудь из тех пятисот кандидатов, которые несколько дней рассказывают мне ровно то же, что и вы сейчас.
Слова застряли у меня в горле.
«Потому что я твой сын, папа», – зашумело у меня в голове.
Но вслух я этого не сказал. Вместо этого, стерев с лица заискивающую улыбку, я произнес следующее:
– Не знаю, что вы хотите услышать. На такой вопрос обычно отвечают, что у вас крутая компания, а сами вы – финансовый гений и работать на вас – заветная мечта каждого, кто хочет занять приличное место под солнцем. Но я пришел сюда просто потому, что хочу высокооплачиваемую работу и готов на все, чтобы ее заполучить. На все.
– И что вы сделали, чтобы заполучить это собеседование? – спросил Качанов.
– Я переспал с вашей старой секретаршей, – не задумываясь, ответил я, – три раза. Хотя изначально мы договаривались на два.
Качанов снова надел очки и повнимательней вгляделся в мое лицо. В какой-то миг мне показалось, что он сейчас разглядит во мне свои черты и сам все поймет. Но вместо этого Борис Михайлович щелкнул коммутатором и вызвал Светлану.
Когда та вошла, он сухо бросил ей:
– Вы уволены.
Женщина опешила и хотела что-то сказать, но Качанов знаком дал ей понять, что возражения бесполезны.
– Вы действительно хотите, чтобы причина вашего увольнения была описана в трудовой книжке? – спросил он. – Я дам вам возможность уйти без скандала – напишите заявление по собственному желанию, и к вечеру чтобы вас тут не было.
Я сидел не шелохнувшись. Когда дверь за несчастной закрылась, я подумал, сейчас он выгонит и меня. Но строительный король сидел молча, глядя мне в глаза.
Не выдержав этих гляделок, я спросил:
– Мне тоже можно идти?
– Да, – сказал Качанов, – идите. Идите и найдите мне новую секретаршу. Вы наняты.
Много позже, когда я уже стал правой рукой Качанова и незаменимым личным помощником, мне наконец хватило смелости узнать, почему он меня нанял.
– Я подумал, что твоя наглая, отвратительная честность – это именно то, что мне нужно, – ответил отец. – Лицемеров вокруг меня хватало. Нужен был тот, кто не будет лизать мне зад, а тот, кто будет называть вещи своими именами. Ну и, разумеется, пойдет на все, чтобы добиться своей цели.
Следующие несколько лет я был его тенью
