Наталья Александрова - Волшебный компас Колумба. Неизвестный шедевр Рембрандта
У режиссера изменились обстоятельства – не то жена его бросила, не то отобрали театр, так или иначе, он уехал работать в Европу, кажется во Францию. Дом выставили на продажу, и лет десять или двенадцать назад его купил Галин отец. Мама была против, она говорила, что дом навевает на нее тоску, но потом увлеклась садом и интерьером, кое-что переделала и осталась довольна.
Отец выбрал этот дом, потому что он был не похож на все остальные. Архитектор был, несомненно, талантливым человеком, хоть и со странностями. Дом удивительно хорошо вписывался в окружающий ландшафт. Он стоял на обрыве, так что с террасы было видно море. Вниз вела очень крутая тропинка, которая вилась между огромных валунов. Пляжа не было, волны с грохотом разбивались о камни. Купаться в Финском заливе мало кому приходит в голову.
С трех сторон участок был огорожен забором, сложенным, опять-таки, из камней, из обкатанных древним ледником валунов. Ворота на двух каменных столбах, увенчанных фигурными навершиями, открывались автоматически.
Камера над воротами повернулась, и машина въехала во двор. Галина вышла, не дожидаясь, когда водитель откроет дверцу, ей хотелось размять ноги и вдохнуть свежий осенний воздух. Она огляделась и не узнала ничего. К дому от ворот вела широкая аллея, усаженная кленами. Листья опали и закрывали дорожку, чего раньше никогда не водилось, садовник за этим внимательно следил. Перед домом был цветник, который давно пора было приготовить к зиме – обстричь увядшие растения, прополоть, укутать от внезапных холодов.
Галина потому знала все так подробно, что мама очень увлекалась садом и без конца об этом говорила. Был в доме сторож, он же садовник, отец, бывало, в шутку сердился, что мама проводит с ним больше времени, чем с мужем.
Сейчас цветник производил удручающее впечатление. Слева за домом был старый фруктовый сад, и даже издалека видно было, что он безобразно зарос.
Пока мама выбиралась из машины и выговаривала за что-то водителю, Галина сделала несколько шагов, чтобы рассмотреть мамину гордость – японский садик. Тот тоже ничем не порадовал – крошечный прудик завалило палой листвой, багряный клен поник, низкую скамейку давно пора было подкрасить.
Галина глубоко вздохнула и не ощутила свежести. Раньше в это время воздух был вкусным, душистым, пахло яблоками и морем. И еще дымком, потому что садовник жег палые листья на лужайке за домом. Теперь же воздух явственно отдавал гнилой рыбой. Водорослей, что ли, много намыли волны…
И еще одна странность. На участке было удивительно тихо, не слышно собаки, а ведь раньше сторожевой пес встречал всех прибывших густым басовитым лаем.
– А где Буран? – спросила Галина.
Мама сделала вид, что не услышала ее вопроса, и быстро прошла в дом.
– Его пришлось усыпить, – ответил охранник, появившийся на крыльце. – Очень выл после смерти хозяина, никому спать не давал. А потом вообще взбесился, на людей стал бросаться…
Ах, вот в чем дело. Теперь Галина поняла, отчего таким чужим, неухоженным выглядит сад. Садовник Иван, одинокий, молчаливый мужчина средних лет, очень любил собаку. Буран платил ему такой же искренней привязанностью. Иван выгуливал его, вычесывал и кормил. Ясно, что после того, как собаку усыпили, он не смог больше оставаться в этом доме.
Водитель внес ее чемоданы в холл и удалился молча. Галина огляделась и не почувствовала себя дома. Какое-то чужое все, как будто не домой она приехала, а в дорогой отель.
Незнакомая горничная расплылась фальшивой улыбкой:
– С приездом, Галина Леонидовна! Пожалуйте наверх! Может, хотите ванну принять?
Галина ответила, что не надо ее провожать и суетиться, она сама найдет дорогу, а если что будет нужно, то позовет.
В своей комнате она села на кровать, застеленную новым покрывалом, и задумалась. Что с ней происходит? Отчего ей все не нравится в родном доме? Все какое-то чужое.
Но ведь и правда, ни одного знакомого лица вокруг. Для чего мама поменяла весь персонал? И собаку, зачем они усыпили собаку? Неужели Буран и вправду так переживал смерть отца, что впал в бешенство? Галина не замечала никакой особенной между ними дружбы. Это ее пес отличал, после Ивана, конечно, но и то позабыл небось, потому что не было ее дома больше двух лет.
Галина умылась, поискала в шкафу и нашла там длинную трикотажную футболку и лосины. Чемоданы разбирать не хотелось, и так сойдет. Для дома, для семьи.
Она обошла дом и сделала вывод, что он ей не нравится. Было не то чтобы не убрано, но как-то неуютно, неустроенно. У мамы раньше все блестело, каждая вещь стояла на своем месте, горничные ходили бесшумно и не попадались лишний раз на глаза с уборкой. Здесь же на лестнице брошена была метелка, с перил свисал рабочий халат, в холле на полу были рассыпаны какие-то крошки.
«Да какая разница! – Галина тут же призвала себя к порядку. – Ведь я дома!»
Но отчего же так тяжело на сердце…
Может быть, от того, что раньше этот дом оживляло присутствие отца, все вращалось вокруг него, он был центром. А теперь… несуразный, неуютный, холодный дом.
Галина забрела на кухню. Вот там было все-по-прежнему. У плиты суетилась Анфиса.
– Галиночка Леонидовна! – Она всплеснула руками и бросилась к ней. – Похудела-то как, побледнела! Одни глаза на лице остались! Кушать вам надо получше! Ну, я уж постараюсь, буду все ваше любимое готовить! Может, чаю пока с пирожками?.. До ужина еще далеко, проголодались небось…
– Да я в самолете поела, – соврала Галина, есть ей совершенно не хотелось, хотя пирожки у Анфисы всегда были отменные.
– Ну вот, – Анфиса всерьез огорчилась, – готовлю-готовлю, никто не ест. Обидно даже. Елена Павловна, когда одна, тоже поклюет, как птичка…
– Анфиса! – прозвучал мамин гневный голос, оказывается, она стояла в дверях. – Может быть, ты все же будешь работать, а не лясы точить? К ужину все готово?
– Да, конечно. – Анфиса опустила глаза и отвернулась к плите.
– А ты что тут делаешь? – Мама повернулась к Галине.
Вот это уже новости – такой тон! Раньше мама себе никогда подобного не позволяла. Ну, с Галиной у нее этот номер не пройдет, она не прислуга. Она молча ожгла мать взглядом и вышла из кухни.
– Линка, – мать поняла, что перегнула палку, – разве можно быть с прислугой запанибрата? Ты теряешь авторитет, они же перестанут тебя уважать!
– Хоть одно знакомое лицо, – процедила Галина сквозь зубы, – как будто в чужой дом вернулась. Все вверх дном!
– Ты не представляешь, как трудно сейчас с персоналом! Приличных людей не отыскать! – вздохнула мама. – Эта новая горничная такая неумеха! И садовника не найти.
– Вот, кстати. – Галина взглянула на мать в упор: – Зачем усыпили Бурана?
– Он стал очень нервным, непослушным, на людей бросался… – Мама отвела глаза.
– На тебя? – Галина умела быть твердой, это у нее от отца. – Кого конкретно он покусал? Были жалобы?
– Ну что ты ко мне пристала! – нервно заговорила мама. – Он лаял, рычал, бесновался, чуть не сорвался с цепи, прямо кидался на Сергея Михайловича!
– Ах вот в чем дело… значит, на Сергея Михайловича…
– Что ты имеешь против него? – Теперь уже мама смотрела твердо. – Имей в виду, я очень уважаю этого человека. И не допущу, чтобы в моем доме…
– В моем тоже, – вставила Галина. – Ты не забыла, что это такой же мой дом, как и твой? Я здесь выросла, а теперь все здесь чужое… всего два месяца прошло…
– И это ты мне говоришь? – Снова в голосе мамы проявились незнакомые визгливые нотки. – Ты уедешь, а я…
– Я не уеду, – перебила ее Галина, – я приехала насовсем, больше в Швейцарию не вернусь.
– Вот как? – Мама резко остановилась, как будто налетела на невидимую преграду. – Ты так решила?
– Да, я решила вернуться.
– У тебя что – не получилось с тем молодым человеком… Митей? – нерешительно спросила мама. – Ну, возможно, вы еще помиритесь… разлука иногда очень помогает…
– Митька здесь совершенно ни при чем! – отрубила Галина, осознав, что так оно и есть.
– Но папа так хотел, чтобы ты закончила эту Высшую школу… получила хорошее образование…
– В первый раз с моего приезда ты вспомнила об отце! – фыркнула Галина и тотчас же об этом пожалела, потому что лицо у мамы некрасиво сморщилось и она закричала тем же визгливым голосом:
– Как ты смеешь? Ты думаешь, легко мне было сидеть в этом доме одной, как в гробу? Ветер воет ночами, собака лает – рехнуться можно! И никого рядом нету!
– Ну вот, я приехала, теперь ты не будешь одна…
Произнеся это, Галина тотчас поняла, что радости ее слова маме не принесли. У нее в глазах мелькнула плохо скрытая досада, потом она сказала сухо:
– Оденься поприличнее, я пригласила к ужину Сергея Михайловича. И будь с ним повежливее, хотя бы ради меня.
Галина промолчала.
Позже выяснилось, что Сергей Михайлович быть не сможет, и за ужином мама не могла скрыть своего огорчения.
