Анна и Сергей Литвиновы - Биография smerti
– Сами виноваты, надо было заранее приезжать... Снимайте ботинки, куртку, ремень.
Он с трудом удержался от резкости. Еще минимум пять минут потерянного времени. Если, не дай бог, он не успеет на этот борт, следующий будет лишь в семь утра.
Ходасевич, покуда ехал в аэропорт, набирал номер особняка Холмогоровой минимум раз двадцать. Несколько раз даже – при всей неприязни к подобной технике – пообщался с автоответчиком. Просил падчерицу срочно – чрезвычайно срочно! – ему перезвонить. Хотя всегда раньше придерживался правила: никогда не выдавай конфиденциальной информации в общедоступное поле.
Мобильник затренькал в самый неудобный момент: Валерий Петрович как раз снял ботинки и, кряхтя, облачал стопы в бахилы. Отставив пластиковую коробку, куда уже уложил обувь, он поспешно нажал на «прием».
– Слушаю!
За спиной тут же заскрипел возмущенный женский голос:
– Мужчина! Вы нас задерживаете!
– Валерочка! – донеслось из трубки.
– Господи, Таня... – выдохнул полковник.
– Товарищ! – прикрикнула на него служительница. – У нас всего два лотка! На всех! Немедленно ставьте свои ботинки на ленту!
Ну что за бред?!
И Ходасевич без перехода добавил:
– Я в Шереметьево-I. Вылетаю рейсом в двадцать два ноль-ноль.
– Куда? – опешила падчерица.
– К тебе. В Сочи.
Он прижал трубку ухом, начал вставать. В спину стрельнуло острой болью.
– Регистрация на рейс 843 закончена! – в который уже раз выдал громкоговоритель.
Полковник наконец водрузил пластиковый лоток с обувью на транспортер. Таня, кажется, была в шоке.
– Валерочка, я, конечно, очень рада, – лепетала в трубке она. – Но сейчас ведь уже половина десятого... твой самолет, получается, только в начале первого прилетит... Я, наверное, не смогу тебя встретить...
Он отрубил:
– Помолчи, Татьяна.
Валерий Петрович редко позволял себе говорить в таком тоне. Хотя иногда есть смысл и в грубости: тетка на предполетном контроле сразу взглянула на пассажира с уважением. Еле чиркнула по массивной фигуре сканером, проговорила:
– Проходите.
Он, прижимая телефон ухом, выловил из аппарата коробку с обувью. Начал, кряхтя, надевать туфли.
А Таня залепетала:
– К тому же здесь похороны, чужие люди, и не очень удобно...
Ходасевич наконец натянул ботинки. Доковылял до стойки регистрации. Протянул озабоченной девушке билет и паспорт.
– Регистрация закончена! – возмущенно пискнула та.
Валерий Петрович на нее даже не взглянул. Выдохнул в телефонную трубку:
– Таня. Тебе грозит опасность.
Самолетная дева с интересом взглянула на него. Поспешно схватила паспорт с билетом, защелкала клавишами компьютера. А Валерий Петрович заговорил тихо, но веско:
– Я тебя прошу! До моего приезда ни в коем случае не оставайся одна. И ни под каким видом не выходи из дома.
– Объясни, пожалуйста, что случилось? – твердо проговорила падчерица.
Приказам Татьяна не повиновалась даже в детстве. Всегда приходилось объяснять ей, чем полезны овсянка и какао и почему необходимо спать днем.
Полковник вздохнул и еще больше понизил голос:
– Я все объясню, когда приеду. А пока... будь особенно внимательна, когда общаешься с Матвеем Максимовичем Алтуховым. Или с кем-нибудь из его людей.
Регистраторша вскинула на Ходасевича глаза:
– К сожалению, самолет полный. Регистрация закончена, ваше место уже отдали, и поэтому...
– Меня это не интересует, – оборвал ее полковник и сунул под нос удостоверение.
Девушка затравленно взглянула на золоченый герб поверх красных корочек. Пролепетала:
– Я, конечно, могу вас посадить в бизнес-класс...
А Татьяна, кажется, даже обрадовалась возможному приключению. Возбужденно заговорила:
– Слу-ушай, Валерочка! Я ведь тоже насчет него подумала! А сегодня, знаешь, что подслушала? Он, оказывается, на землях Холмогоровой большое строительство затевает...
– Я знаю, – перебил полковник.
– У вас место один А, – вернула ему документы женщина-регистратор.
Даже не в бизнес – в первый класс посадила.
– Можете подождать приглашения на посадку в ВИП-зале, он находится...
– Я знаю, где, – перебил полковник.
Вряд ли в аэропорту что-то изменилось с тех пор, когда он постоянно летал по делам службы. Тогда ВИП-зал назывался «залом официальных делегаций», в просторечии «депутатским».
Ходасевич забрал документы и, торопливо шагая в сторону ВИП-зала, заговорил в трубку:
– Я прилетаю... надеюсь прилететь в Сочи через два часа. Ты можешь организовать, чтобы за мной выслали машину?
– Могу, наверное... – неуверенно пробормотала падчерица. – Только еще ведь внедорожник нужен, от Красной Долины...
– Значит, организуй и внедорожник, – отрубил полковник. – Рейс восемьсот сорок три. Я лечу первым классом, поэтому водитель может подъехать прямо к трапу на летное поле.
Полковника вдруг осенила еще одна идея: хорошо бы ему прочесть то, что Татьяна написала для покойной Холмогоровой. Цепочка роковых событий завязалась после того, как бизнесменша взялась за мемуары. Может, ее воспоминания стали детонатором?
Ходасевич метнул взгляд на часы: без двадцати десять, посадку, если рейс не задерживается, должны объявить минут через десять. Критически малое время – но оно есть. А технический прогресс в наше время широко шагнул. И наверняка достиг залов ожидания для пассажиров первого класса. Полковник не сомневался, что там имеются компьютеры, подключенные к Интернету. Да и принтер, возможно, тоже.
И он обратился к падчерице:
– Ты можешь... в течение ближайших пяти минут... выслать мне по электронной почте рукопись?
Надо отдать Тане должное: соображала она быстро. Поэтому лишних вопросов задавать не стала, лишь уточнила:
– О Марине Евгеньевне?
– Да!
– Вполне, – хладнокровно ответила девушка. – Его копия есть в хозяйском компьютере. Подождешь?
– Объявляется посадка на рейс 843 Москва – Сочи, – возвестил громкоговоритель.
– Таня, только быстро. Очень быстро! – попросил отчим.
– Жди на трубке, – велела она. – Айн момент!
Когда падчерице грозила опасность, у нее, отчим знал, второе дыхание открывается. Он не сомневался: девушка будет действовать быстро и точно.
Щелканье, металлический писк, Танино бормотанье: «Пароля тут, по-моему, нет... ага, открылось... щаз... тут под книгу отдельная директория...» И удивленный выклик:
– Валера, а тут ее нет! Пусто!
– Можешь быстро скопировать? Из своего лэп-топа? – спросил полковник.
– Конечно. Жди.
И полковник честно ждал. Громкоговоритель несколько раз сообщил, что посадка закончена, а потом обратился лично к нему:
– Пассажир Ходасевич. Вас просят срочно пройти на посадку!
А Таня все молчала, слышалось только ее учащенное дыхание.
К полковнику уже спешила очередная девушка в синей униформе:
– Это вы на рейс 843?
И тут падчерица наконец откликнулась:
– Валера! А его тоже нет!
– Кого?
– Моего ноутбука!
В ее голосе звучали панические нотки.
– Пожалуйста, пойдемте на посадку... – заискивающе обратилась к полковнику служительница – прикрикивать на пассажира первого класса не решалась.
И тогда Валерий Петрович произнес в трубку:
– Ладно, Таня. Бог с ней, с рукописью. Я вылетаю. Созвонимся через два часа. А пока будь крайне, чрезвычайно внимательна. И ни в коем случае не выходи из дома.
Таня
Таня покинула кабинет в большой растерянности. Валерочка вдруг с бухты-барахты посреди ночи вылетает к ней... И толком ничего не объяснил. Общие слова про опасность да что надо Алтухова остерегаться – не в счет. И ее лэп-топ вдруг исчез. И, главное, – текст воспоминаний!
Девушка задумчиво брела мимо гостиной. А вот, кстати, и Матвей Максимович, легок на помине. У окна, с сигарой. Рядом Антоша Шахов застыл в подобострастном изгибе. Таня остановилась, прислушалась: беседуют про какие-то технические обоснования. И на нее ноль внимания.
Мог ли Алтухов убить Холмогорову ради своего строительного проекта? В памяти всплыл разговор с Мариной Евгеньевной. Ох, кажется, она говорила, что на совести Алтухова уже душ двадцать, не меньше!
Тогда ей показалось, что Холмогорова своего приятеля оговаривает. Но сейчас, после ее смерти, все виделось в ином свете. Так что, наверное, отчим прав. Надо забиться в свою комнату и до его приезда сидеть тихо. Но прежде придется еще разик служебным положением злоупотребить.
Таня позвонила по внутреннему телефону в домик прислуги. Пригласила к аппарату водителя и безапелляционным тоном велела немедленно отправляться в аэропорт – встречать рейс 843. А потом вернулась в свою комнату. Тщательно заперла дверь. И завалилась на кровать.
Ночь, предчувствовала она, может оказаться нервной. Поэтому, пока отчим едет, нужно набраться сил. Подушку на ухо, привет Морфею, и пропадай все пропадом...
Но едва она успела вытянуться на кровати, как в дверь заскреблись. Неуверенно, осторожно. Только у Зухры такая манера.
