Проклятие стеклянного сада - Наталья Николаевна Александрова
Мастер Джакомо сам не понимал причину своего недовольства. Им гордился бы его покойный отец, и отец его отца, и многие поколения стекольных мастеров…
Он знал, что подлинный художник никогда не бывает полностью доволен результатом своего труда, всегда хочет достичь большего, но всё же этому саду и впрямь чего-то недоставало.
Вдруг в дверь мастерской кто-то негромко постучал.
Обычно мастер негодовал, если кто-нибудь нарушал его одиночество во время работы – и все подмастерья, все близкие знали это и не смели приближаться к мастерской без его позволения. Но сейчас работа была уже завершена, и мастеру захотелось показать ее кому-нибудь, захотелось увидеть восхищение и удивление в глазах.
Он отворил дверь. За порогом была глубокая ночь, прозрачная и загадочная ночь Венеции, ночь, полная волшебства и тайны. Сначала мастер никого не увидел, он подумал уже, что стук ему послышался, но потом из тумана и темноты возникла девушка. Это была та загадочная синьора, которая приходила в его мастерскую, когда он только начал работу над стеклянным садом. Лицо ее было взволнованно, на щеках блестели слезы.
– Что вам угодно, синьора? – спросил мастер.
– Спрячьте меня, мастер Джакомо! – воскликнула девушка с мольбой. – За мной гонятся! Умоляю вас, спрячьте меня! Моя жизнь в ваших руках!
– Гонятся? Кто же? Что случилось?
– Умоляю, не задавайте вопросов! Просто позвольте мне спрятаться в вашей мастерской!
– Я не могу отказать вам, синьора, однако хотел бы понять, что случилось…
– После, после! Всё после!
Мастер Джакомо огляделся, думая, где он может спрятать таинственную синьору, в это время с улицы донеслись быстрые приближающиеся шаги и громкие, резкие голоса. Кто-то решительно постучал в дверь мастерской:
– Именем Совета двадцати, немедленно откройте!
Формально главой Светлейшей Венецианской республики считался дож, но реальной властью он не обладал, будучи только декоративной и символической фигурой. Реально возглавляла Венецию сложная система управления, состоявшая из многочисленных советов – Совета ста, Совета восьмисот, Совета сорока. Все эти советы проверяли и контролировали друг друга, чтобы не позволить кому-то захватить абсолютную власть, но самым влиятельным из них был Совет двадцати, состав которого хранился в тайне.
Мастер оглянулся на беглянку, он хотел сказать, что не может не подчиниться могущественному совету, в руках которого жизнь и свобода каждого венецианца, да и поздно уже прятаться.
Однако таинственная красавица уже куда-то исчезла, уже успела спрятаться. Он вспомнил, как прошлый раз она вылезла из кассоне, и подумал, что она спряталась там же.
Мастер тяжело вздохнул и открыл дверь.
На пороге мастерской стояли вооруженные сбиры – тайные агенты правящего совета, в руках у них пылали факелы. Чуть позади толпились слуги и подмастерья, заспанные и перепуганные.
– Что вам угодно, господа? – В голосе мастера недовольство смешивалось с испугом.
Старший сбир поднес факел к его лицу.
– Мы получили достоверные сведения, что в вашей мастерской спряталась особа, которую мы ищем. Особа, арест которой санкционирован Советом двадцати.
– Уверяю вас, господа, вы ошибаетесь! У меня никого нет, я работаю в одиночестве…
– Это мы сейчас проверим, и горе вам, если вы нас дерзнули обмануть! – С этими словами сбир оттеснил его в сторону, и его подручные заполнили мастерскую.
Мастер Джакомо в страхе следил за ними. Он знал, что, укрывая преступника, сам становился преступником и может быть арестован сбирами.
Агенты безрезультатно обыскали все углы мастерской. Наконец один из них подошел к расписному сундуку – кассоне.
– Постойте! – попросил умоляюще мастер. – Не открывайте сундук!
– Вот как? – оживился старший сбир. – Видать, тут-то она и прячется!
Агенты откинули крышку кассоне, но в сундуке никого не было, лежала только стопка чистых скатертей.
Сбиры переглянулись и, разочарованные, один за другим покинули мастерскую. Старший, прежде чем выйти, сурово взглянул на мастера.
– На этот раз вы отделались легко, но помните – сокрытие преступника само по себе преступление!
– Я это знаю.
Заперев за сбирами дверь мастерской, мастер Джакомо удивленно огляделся. Куда же спряталась его ночная гостья?
Взгляд его невольно обратился к рабочему столу, на котором стоял стеклянный сад. И тут он почувствовал, что за время обыска чудесный сад удивительным образом изменился. Казалось бы, всё было таким же, как прежде – дорожки, стройные ряды апельсиновых деревьев, цветочные клумбы, фонтаны, прячущиеся среди листвы мраморные статуи, но теперь кто-то словно оживил стеклянный сад, вдохнул в него жизнь.
Все теперь казалось живым, настоящим – цветы благоухали, листья деревьев трепетали под легким ветерком, струи воды мелодично журчали…
Что же изменилось за несколько минут? Кто вдохнул в стеклянный сад жизнь и душу?
Мастер внимательно оглядел свое творение – и вдруг, в самой глубине сада, увидел фигурку, которой прежде здесь не было, фигурку, которую он не создавал.
Это была фигурка девушки, как две капли воды похожая на ночную гостью. Казалось бы, такая же стеклянная фигурка, как остальные, как статуи, тут и там расставленные среди деревьев, но она была гораздо живее и выразительнее остальных. На лице ее играла печальная улыбка, и мастеру показалось, что вот-вот эта стеклянная синьора заговорит…
И тут мастер Джакомо понял, что именно этой фигурки, именно этой девушки не хватало в его стеклянном саду. Именно она вдохнула в изделие жизнь.
Маша перебежала дорогу перед туристическим автобусом, который негодующе загудел, и подошла к дверям музея. Она открыла тяжелую дверь и увидела знакомого охранника. У него еще какая-то смешная фамилия, ага, Кулебяка. И не удержалась:
– Привет, дядя, помнишь меня?
– Забудешь тебя, как же… – проворчал Кулебяка.
– А ты всё трудишься, без отгулов и выходных?
– Какой тут выходной, когда один в больнице, а Курицын вообще ни фига не помнит, жену и ту не узнает. Вы, говорит, дама, меня с кем-то путаете, я вообще никогда женат не был! Здорово его тот мужик загипнотизировал!
– С этим уже ничего не поделаешь, может, само пройдет. И ты, дядя, забудь про всё, так лучше.
– А вы, дамочка, куда направляетесь? – Кулебяка посмотрел на Машу со злорадством. – Выставка-то закрыта, упаковывают экспонаты и обратно в Венецию отправляют.
– Да? – Маша не слишком расстроилась. – Тогда мне к Дмитрию Алексеевичу.
– Не знаю такого. Выставка закрыта, пустить вас не могу.
– Как же так?
Тут к охраннику подошла музейная служительница в строгом сером костюме – дама лет шестидесяти с седыми волосами, убранными в узел.
– Что такое, Семён, что этой женщине нужно?
– Мне нужен Дмитрий Алексеевич, ваш сотрудник, – строго сказала Маша.
– Что вы, дорогая, я работаю в этом музее много лет и точно
