Бабочка, выкованная из стали - Екатерина Николаевна Островская
Глава двадцать вторая
Гончаров вставил ключ в замочную скважину и тут же понял, что в квартире кто-то находится. Света в квартире не было и звуков никаких, но что-то ему подсказало — его ждут. Осторожно он приотворил металлическую дверь, за которой была еще одна — деревянная. По привычке рука потянулась под пиджак к кобуре, приспособленной для скрытого ношения. Но теперь он был без оружия, и надо было что-то делать… Он шагнул назад на лестничную площадку, и тут деревянная дверь распахнулась, вспыхнул яркий свет, ослепив Игоря на какие-то мгновения. Но все равно он сумел понять, что на пороге стоит бывшая жена.
— Ну что, не ожидал меня увидеть?! — закричала Марина, радуясь тому, что своим появлением она смогла если не испугать, то смутить Игоря.
— С чего вдруг? — поинтересовался Гончаров, отстраняя жену и входя в квартиру.
— А ты забыл, что в ближайшую среду мы разводимся? Я дала согласие на развод без моего присутствия, но теперь передумала… И вообще теперь я против нашего развода, потому что это ты вынудил меня…
Она рассматривала мужа с головы до ног.
— Где такой костюмчик отхватил?
— В секонд-хенде, — спокойно ответил Игорь, после чего прошел на кухню, открыл дверь холодильника, заглянул внутрь: ничего в нем не прибавилось — холодильник был пуст.
— Я ездила на родину отдохнуть, навестить маму, а ты в мое отсутствие приводишь в наше семейное гнездышко дорогих проституток…
— С чего ты взяла?
— Да по ней видно, что она проститутка — разве может честная женщина позволить себе такие брендовые вещи; там одно платьице — это твоя зарплата за полгода, а туфельки… Или, может, это ты ее одеваешь на те деньги, которые выгреб из бандитского общака?
— Спасибо, что напомнила: ты во всероссийском розыске — удивительно только, что тебя не забрали на пограничном переходе. Всплыли новые эпизоды, и объявился свидетель, который дал показания против тебя. Он уверяет, что ты была активным участником… то есть участницей преступной группы, промышлявшей похищением людей…
Игорь произнес это с такой уверенностью, что и сам готов был поверить в только что сказанное им.
— Какой такой свидетель? — испуганно удивилась бывшая жена. — Азамат никогда не оставлял никаких свидетелей.
— А кто из ваших должен был освободиться месяц назад? Он же тянул срок за вас за всех и теперь хочет получить свою долю.
— Это правда? — прошептала Марина.
— А когда я врал? Ты в розыске, а я отстранен от службы… Только-только подполковника получил, еще меня назначили заместителем Жаворонкова, чтобы потом поставить на его место, Алексей Иванович собирается уходить…
— Погоди, но ведь это ты забрал все деньги…
— Да, я сдал их в фонд помощи семьям погибших полицейских… Не отдавать же их тем, кто пострадал от вашей банды? И кому отдавать? Чиновнику-взяточнику, который за границу свалил на ПМЖ, или уголовному авторитету, застреленному двенадцать лет назад, банкиру, который прячется неизвестно где вместе с деньгами вкладчиков?… И потом я тебе дал тысяч сто уе, как говорили совсем недавно, — тебе мало?
— Я к банде не имела никакого отношения. Ты же знаешь, что у меня с Азаматом любовь была, и я верила ему… Я была тогда юной и наивной… Ты с самого начала это знал… Знал и простил…
Она шагнула к нему и подняла руки, очевидно, собираясь обнять, но Гончаров отстранился.
— Сейчас я совершаю должностное преступление: если кто-нибудь узнает, что я встречался с тобой и отпустил, то мне никогда не вернуться в полицию… Да еще дело могут возбудить!
Он развернулся и отошел к окну, собираясь продолжить разговор с бывшей женой, стоя к ней спиной, глядя в темное окно, в котором, впрочем, отражалось все пространство кухни, он сам и Марина, застывшая в темном дверном проеме. По ее позе, по тому, что она сжимала кулачки у своей груди, Гончаров понимал, что бывшая жена находится в растерянности, что приключалось с ней крайне редко.
— Ты врешь, — прошептала она.
— А зачем мне врать? Мне было бы проще вызвать дежурную машину, сдать тебя и вернуться на должность. Тебе предъявили бы обвинение, а я оформил бы развод без раздела имущества… Да я и сейчас могу требовать от тебя половинную долю в твоем парикмахерском салоне, наш автомобиль тоже делится пополам как совместно нажитое имущество… А если салон и автомобиль проданы, то я через суд признаю эти сделки незаконными…
Марина в отражении окна выпрямилась и опустила руки, шагнула вперед, и Гончаров понял, что переиграл немного: она уже ничего не боялась.
— Я тут вспомнила один твой любимый фильм, — прозвучал за его спиной веселый голос жены. — Вернее, вспомнила фразу героини: «Не бери меня на понт, мусор!»
Игорь хотел ответить достойно, но не знал, как реагировать на ее наглость. Спас звонок мобильного. Звонил адвокат Беседин.
— Слушаю вас, Ларион Семенович, — ответил Игорь.
Марина тоже настроилась слушать.
— Короче, — начал Беседин, — намаялся я с ней. Полозова решила вас засадить. Будто бы вы незаконно задержали ее, допрашивали без адвоката, оказали психологическое давление… Она думает, что все закончилось, а на самом деле… Ее можно задержать еще раз — ведь письменного распоряжения на ее освобождение нет… И вопрос не решен.
— Так вы советуете мне задержать ее? — спросил Игорь и нажал кнопку громкой связи.
— Задержать, и как можно быстрее, — прозвучал уверенный голос адвоката, — я, конечно, помог ей составить бумаги… Это моя работа, в конце концов. Но если бы вы знали, какую головную боль она мне принесет: на ней ведь столько преступлений, да вы лучше меня это знаете. Конечно, я как адвокат обязан защищать любого гражданина или гражданку… Но с дамочками, особенно с такими наглыми, дел иметь не хочу… Без колебаний отправьте ее в камеру, а я возьму самоотвод… Как в случае с Дроздовым…
Гончаров отключил громкую связь, продолжил разговаривать и не смотрел на жену. Марина стояла с покрасневшим от злости и ненависти лицом.
— Но кто-то за Полозовой определенно
