Бабочка, выкованная из стали - Екатерина Николаевна Островская
Полозова посмотрела за окно и промолчала.
— За диплом и диссертацию Светланы ее любовник Карпоносенко платил?
— Там все чисто, — покачала головой проректор.
— То есть вы переписали все зачетные и экзаменационные ведомости за четыре года, внесли в них фамилию Рачковой и считаете, что все чисто? Хотя меня это интересует менее всего. Ваша племянница — очень эффектная женщина, а Витя Корнеев — бабник, ни одной юбки мимо не пропустит… От блондинок вообще с ума сходит. Как-то даже прихватил на корпоративе жену полковника Колотовкина, который вступился за свою честь и был бит. Корнееву и тогда уже помогли родственники жены, которая, кстати, присутствовала на праздновании уже не помню чего. Она все ему прощала. Но речь не о ней. Жена Колотовкина была блондинкой, и уже это вдохновило Витю на подвиги. Она была смазлива и только, а вот Светочка…
— Мы теряем время, — напомнила Полозова.
— К РУВД по моей просьбе подъедет известный вам адвокат Беседин, чтобы заключить с вами договор. И тогда я вас смогу допросить официально. Про ректора Дроздова интересоваться не стану, потому что вы сейчас мне расскажете все, что знаете о его деле. Уверяю, что запись нашего разговора не ведется: так что можете говорить в открытую. Кто заказал Владимира Петровича?
Полозова пожала плечами и тут же поняла, что такой ответ ее собеседника не устраивает.
— Да это все дура Ковтун спровоцировала. По липовым договорам списывала деньги со счета Омского филиала, ее прихватили на этом. Она взяла и ляпнула, что это ректор ее заставил. И назвала фамилию Дроздова. Со страху перепутала… А еще Дроздов по поводу диссертации Рачковой нехорошо высказался… Ну и понеслось. Корнеев сказал, что напрасно Иветта языком трепала — он вытащил бы ее в любом случае. Что и сделал. И Владимира Петровича он приказал арестовать. Но нашего бывшего ректора держали бы до того момента, пока Рачкова не защитит докторскую. Дроздова должны были предупредить, что если он будет болтать, то его опять на нары к уголовникам отправят.
— Кто приказал убрать Иветту? Корнеев?
— Я не знаю. Честно, не знаю, — тихо ответила Людмила Федосеевна и вздохнула. — Даже предполагать не хочу… Светлана говорила, что у нее в Омске есть охранное предприятие и там очень серьезные люди, готовые все сделать для нее… Я ей позвонила и рассказала про убийство Ковтун, но она уже все знала и была спокойна. А еще раньше я сообщила о вас… мол, местный сыщик интересуется делом Дроздова, и она ответила, что тут вообще никаких проблем быть не должно… Светлана — девушка очень уверенная в себе. Точнее, в своих возможностях, которые и в самом деле у нее неограниченные. Вы и без меня все понимаете. Так взлететь, как она, это что-то! Я и сама чего-то достигла в жизни: доктор наук, проректор, уважение, высокая зарплата и прочее. Сама всего добилась, между прочим. Но по сравнению с ней я — ничто, грязь под ногтями. Ее еще этот олигарх начал таскать с собой на разные тусовки с политиками, чиновниками и финансистами. Там-то она и познакомилась с нужными людьми. Не думаю, что она вообще захочет мне сейчас помогать. И на меня всех собак спустят… Угораздило же меня наличные с собой за кордон тащить! Сколько за это дают?
— Статья двести, точка один УК РФ. Скорее всего, назначат штраф.
— Вы серьезно? — не поверила Полозова. — А таможенник сказал, что до четырех лет…
— Если бы я вас не забрал оттуда, то, возможно, молодой человек был бы прав, — согласился Гончаров и снова посмотрел на свою спутницу. — Какие-нибудь фамилии известных людей Рачкова при вас вспоминала?
— Постоянно. Она сыпала ими направо и налево — в личных разговорах и по телефону.
— Когда разговаривала по телефону, имена называла?
— Так я с ней в последнее время виделась в год два-три раза. Ну, может, четыре-пять раз. А вообще, она постоянно болтала с кем-то по мобильному… Чаще всего разговаривала с каким-то Витей.
— С Корнеевым?
— Не знаю. Поговорит, скажет: «Ну, чмоки-чмоки!» — и все. Не буду же я спрашивать, кого она чмокает… Смешно, конечно, хотя сейчас уж не до смеха. Я вспомнила, как приехала в родную деревню после защиты диплома. Собрались родственники, соседи… Все смотрят на меня как на инопланетянку: еще бы — я первая из наших деревенских, кто получил высшее образование. Пришла и моя троюродная сестра Антонина с дочкой. Девочка испуганная, какая-то затравленная, взгляд прячет. Понятно, что Тонька сильно пьющая и мужиков меняет едва ли не каждую пятницу — и девочка стесняется такой матери… И вот Антонина стала умолять меня помочь ее дочке. Заплакала даже от усердия. И маленькая Светка, глядя на мать, зарыдала. А теперь эта девочка выросла и считает, что она управляет судьбами людей и сама решает: кого на нары отправить, а кого на тот свет. А мать ее — Тонька — через год-полтора после того, как Светка подалась в продавщицы омского универмага, замерзла зимой. Шла из гостей, присела на лавочку возле своего двора и заснула навеки. Почему домой не зашла? Непонятно. Потом уж у нее за пазухой фотографию нашли, на которой ее доченька в купальнике на фоне моря и пальм. Светлана сейчас очень богатая, но ей все мало, она и с нашего университета хотела получать… Вернее, получала.
— Я в курсе, — сказал Гончаров.
Позвонил адвокат Беседин и сообщил, что он уже возле РУВД.
— И мы через десять минут будем на месте, — пообещал подполковник.
Полозова, вероятно, услышала или и так понимала, что времени осталось немного.
— Помогите мне, — очень тихо попросила она таким голосом, что подполковнику показалось, что она сейчас заплачет, — помогите — ведь я сама жертва, меня заставили… Для меня даже четыре года в тюрьме — это конец жизни… Даже два… Два года в счастливой жизни пролетают как один миг… А там — это вечность. Темная и грязная вечность. А ведь я столько пользы родине принесла… У меня есть изобретения, открытия…
— Зачем машину ректора взорвали?
— Я? — удивилась Людмила Федосеевна
