Виктор Доценко - След Бешенного
- Полностью с вами согласен, Александр Викторович. - Глаза Богомолова задорно блеснули. - Но наш-то с вами бывший шеф выдал формулу и того хлеще: "Берите суверенитета столько, сколько сможете проглотить!" И результатом одного из самых удачных "заглотов" стала Чечня.
- Да уж, наш-то был еще более непредсказуем и мог выдать такое, куда там Горбачеву, - явно вспоминая что-то из своего личного опыта, сказал с усмешкой Позин. - Наш Президент не уделял должного внимания юриспруденции и не нашел добротных профессионалов в этой области, которые быстро и толково подвели бы законодательную базу под грядущую приватизацию и зарождающийся российский бизнес...
- Мне об этом можете не рассказывать, - перебил Богомолов, - я-то знаю, как у нас набирали кадры: не по их профессиональным качествам, а по критерию личной преданности.
- Выдвижение на руководящие посты по принципу, "кто лучше лижет задницу" типично российская черта со времен Иоанна Грозного...
- Вот-вот... - согласился генерал. - Народ справедливо ненавидит олигархов и ворчит на нас, что мы бездействуем. А у нас руки связаны. Вот вам, Александр Викторович, простейший пример: нефтяная компания, принадлежащая олигарху Икс, продает посреднической фирме, принадлежащей тому же олигарху Икс, добытую нефть дешевле себестоимости, а эта фирма перепродает ее уже по мировой цене за границу.
- Умный человек придумал, - сыронизировал Позин.
- И разница, исчисляемая в миллионах долларов, оседает в оффшорных зонах. В перспективе добывающая компания наверняка обанкротится, но кого это волнует? - пропустив его реплику, продолжал распаляться Богомолов. - А если представитель налоговых органов выскажет свои недоумения и претензии, то последует ответ: "Мы - частная фирма и делаем так, как считаем нужным!"
- Прекрасно понимаю ваши чувства и даже разделяю их, но ничем помочь не могу, - вздохнул Позин.
- Поверьте, я не оправдываюсь и не жалуюсь, я сам стараюсь понять, осталась ли у этих людей хотя бы крупица совести. Вот вы, Александр Викторович, были вхожи к Президенту и могли ему, как говорится, что-то нашептать, попробовать открыть глаза, не так ли?
- Пытался, - честно признался Позин.
- Ну и как результат?
- Были такие ситуации: я начинал говорить, объяснять, высказывал свое мнение, но оказывалось, что он то ли меня не слушал, то ли тут же забывал о предмете разговора. Словом, были такие области, которые не вызывали у него интереса, а нагоняли тоску, в частности экономика.
- Да, в экономике наш шеф, мягко говоря, плавал по воле волн, - согласно кивнул Богомолов.
- Но это уже дело прошлое. А в нашей сегодняшней жизни, уважаемый Константин Иванович, есть вещи, которые не перестают занимать и даже потрясать меня. Вы мне привели один пример, а теперь я вам в ответ другой приведу. Возьмите скандал с "Бэнк оф Нью-Йорк". Говорят, порядка пяти миллиардов долларов, переведенных из России, прошло через этот банк. Согласитесь, сумма достаточно серьезная.
- Куда уж серьезнее, - охотно согласился Богомолов.
- Американцы проводят расследование, даже находят виновных, но толком понять ничего нельзя. Ведь самое интересное, из каких российских банков и с каких счетов шли эти переводы. Даже при моем вопиющем невежестве в банковском деле я понимаю, что установить это можно в считанные минуты. В США эти факты, безусловно, кому-то известны, но их свободная пресса и наша, еще более свободная, словно воды в рот набрали. И о конкретных лицах, то есть владельцах счетов, нигде ни слова.
- Наверное, вы в Америке поинтересовались этим вопросом? - с подтекстом спросил Богомолов.
- Не только поинтересовался, ко всем приставал - к журналистам и банкирам.
- И что в итоге?
- Ничего не сказали, только шкодливо улыбались.
- И не скажут, - убежденно произнес генерал.
- А у нас? - не успокаивался настырный Позин.
- А что у нас? - с невинным видом спросил Богомолов и рассудительно добавил: - Те, кому нужно, об этом знают, но по разным соображениям помалкивают... По крайней мере пока...
- Вы уверены, что все эти темные делишки когда-нибудь будут обнародованы? - задиристо наступал на собеседника Позин.
- Хотелось бы надеяться, - устало ответил генерал.
- Как-то незаметно мы углубились в материи, далекие от судьбы нашего друга Савелия, - примирительно сказал Позин.
"Вот тут-то ты здорово ошибаешься, милый", - подумал Богомолов.
- Что вы, Константин Иванович, собираетесь делать, чтобы его найти?
- Какие-то шаги предпринимает в Америке Майкл Джеймс. Племянника своего я туда на помощь Джулии послал. Он не без оснований считает себя учеником и другом Савелия. Парень хоть и молодой, но настоящий боец. Думаю, найдем нашего Савелия.
В завершении беседы Позин счел необходимым высказать то, что его волновало последнее время:
- Я, конечно, могу ошибаться, но мне кажется, что в разговоре с мистером Лайном я невольно бросил какую-то тень на репутацию друга Савелия, Майкла Джеймса, потому что в тот момент, честно говоря, его фигура меня совсем не волновала. Мысли мои были заняты исключительно пропавшим Савелием. Но сегодня, с учетом того, что я узнал о Лайне, боюсь, что оказал Джеймсу медвежью услугу. Я исхожу хотя бы из того, что тон Лайна во время телефонной беседы с генералом вряд ли можно было назвать дружеским.
- Если здесь только служебное соперничество, то в этом ничего драматического нет, - попытался успокоить Позина Богомолов.
- В голосе Лайна я уловил нечто, далеко выходящее за рамки чисто служебной неприязни.
- Это уже хуже, - помрачнел Богомолов.
Позин незаметно посмотрел на часы.
- Не смею больше злоупотреблять вашим вниманием, Константин Иванович. Я и так отнял у вас много времени своими довольно бестолковыми идеями и расспросами. Не сердитесь на меня. Не знаю, говорил ли вам Савелий о том, как быстро и тесно мы с ним сошлись в Нью-Йорке? Мне ваш Савелий очень понравился. Рядом с ним я всегда чувствовал себя как-то особенно спокойно. Я мог бы даже сказать, что мне его не хватает, хотя это довольно странное признание для мужчины традиционной ориентации.
- А если бы вы знали, как мне его не хватает, - грустно признался Богомолов. - Настоящих друзей всегда не хватает.
- Ну, я не могу считать себя настоящим другом Савелия - мы слишком мало знакомы, но я хотел бы им быть.
- Думаю, что вы вели себя по отношению к нему как настоящий и преданный друг, - немного торжественно произнес Богомолов.
- Спасибо на добром слове, Константин Иванович. - Позин и не думал скрывать, как приятна ему последняя фраза Богомолова.
- Верю, что все кончится хорошо. Савелий попадал в самые страшные и даже роковые переделки, но всегда выходил из них с честью.
На этой оптимистичной ноте они расстались.
Как только за Позиным закрылась дверь, Константин Иванович позвонил генералу Джеймсу:
- Привет, Майкл!
- Здравствуй, Константин!
- Есть какие-нибудь новости о нашем общем друге?
- К сожалению, пока нет. А у тебя?
- Аналогично. Как ты себя чувствуешь, Майкл? Не болеешь?
- Если и болею, то этого пока сам не заметил.
В тоне Майкла не было обычной бодрости.
- Знаешь, приятель, мне сегодня приснился странный сон. Ты сидишь у себя в кабинете, а у вас в стране бушует буря по всей восточной части над Нью-Йорком, Бостоном и... Вашингтоном. И сильный порыв ветра разбивает у тебя в кабинете окно, затем подхватывает тебя и куда-то уносит... Я проснулся и подумал, а не заболел ли ты, дружище мой дорогой! Уж слишком сон был такой наглядный, словно наяву...
- Нет-нет, я по-прежнему в рабочей форме, - немного растерянно ответил Майкл: ему показалось, что Богомолов чего-то недоговаривает.
- Ну тогда я за тебя спокоен, - проговорил московский собеседник не свойственным ему тоном и добавил: - Но на всякий случай прошу - береги себя!.. Будь здоров и самый большой привет семье!
- Спасибо, приятель...
Богомолов знал, что Майкл - человек смышленый, и надеялся, что тот понял правильно и его слова, и его интонацию. И конечно же, не ошибся...
Звонок Богомолова, безусловно, обеспокоил Майкла Джеймса.
"Неужели уже до Москвы долетели слухи о моих служебных проблемах? по-настоящему встревожился Майкл. - Следовательно, дело обстоит куда серьезнее, нежели мне казалось..."
Генерал Джеймс слишком давно и хорошо знал генерала Богомолова, чтобы не придать должного значения этому звонку. Константин Иванович отнюдь не походил на кисейную барышню, которая не может удержаться от соблазна позвонить утром подружке и рассказать ей свой страшный сон. И вообще, маловероятно, что это был сон. Богомолов наверняка предупреждал его о грозящей опасности.
Уже несколько недель Джеймс сам чувствовал изменение отношения к себе на службе. Особенно заметно это стало сразу же после ареста Роберта Хансена, с которым он практически не был знаком.
Подобное изменение отношения бывает очень трудно выразить словами: оно словно носится в воздухе и проявляется прежде всего в каких-то повседневных мелочах. То человека не позвали на какое-нибудь важное совещание, то не пригласили на дружескую пирушку, а непосредственный начальник стал сух и официален и перестал передавать ритуальный привет супруге. В свою очередь коллеги, равные по должности, в знак приветствия безразлично кивают в коридоре и не останавливаются, чтобы пару минут потрепаться о том, как они провели последний уик-энд.
