Ирина Мельникова - Лик Сатаны
— Это они, да? Они? — крикнула Саша и прижала к груди утюг.
Из кухни, хватаясь за косяки, показался Ордынцев. Лицо его исказилось от ужаса. Вся его показная бравада окончательно испарилась.
Тут грянул новый залп. На веранде зазвенели разбитые стекла. Старик схватился за голову и заверещал, как раненый заяц.
— Они! — рявкнул Никита и скомандовал: — Девчонки, наверх! И старика прихватите! — И кивнул на лестницу, которая с веранды вела на второй этаж.
— Куда наверх? — прошипела Юля. — Как мы оттуда выберемся? Давайте с другой стороны через окно вылезем.
— Там нет окна! — воскликнула Саша. — Мы его заделали несколько лет назад!
Она с ужасом подумала, что забота деда о ликвидации сквозняков, гулявших по всему дому, сослужила им плохую службу. Ни он, ни бабушка не дожили до того дня, когда сквозняки и впрямь стали серьезной проблемой, и, похоже, до этого могла не дожить и внучка.
Выхода не было. Только дверь и окна с той стороны, с которой Ордынцев и его пасынок проникли в дом. Но через них нападавшие тоже могли попасть внутрь. Никита, пыхтя и ругаясь, сдвинул с места тяжелый буфет и загородил им дверь в кухню. Это было, конечно, слабым препятствием для преступников, но позволяло протянуть какое-то время до приезда полиции.
Юля, выхватив телефон, что-то зло кричала в трубку, но Саша не поняла, что именно, потому что новый ружейный залп вконец разнес стекла веранды, и дробь врезалась в буфет. Горохом посыпались на пол осколки старинной посуды — непарной, где-то треснутой, — отголосок Сашиного детства, незамутненного бедами и ненавистью.
Все дружно рухнули на пол, прикрыли головы руками. Ордынцев, забившись в угол, тихонько подвывал от ужаса. А незваные гости уже ломились на веранду, матерно ругались и что-то орали, но крепкий засов и дубовая дверь не поддавались. Саша вжалась в пол и подумала, что соседи, небось, затаились на своих участках и вряд ли придут на помощь. В лучшем случае вызовут полицию, в худшем решат, что лучше не лезть в чужие разборки.
— Обложили, сволочи! — сказал Никита, слегка заикаясь. — Слушай меня! Я сейчас выскакиваю, отвлекаю внимание, а вы бегом к машине и сваливаете. Ключи где?
Юля, бледная, с внезапно проступившими на носу веснушками, судорожно стала шарить по карманам, вытащила связку ключей, а Саша испуганно схватила Никиту за руку.
— А ты? Они ж тебя сразу пристрелят!
— Не пристрелят! — произнес он сквозь зубы. — Я — быстрый и грозный, как смерч! — И обратился уже к Юле: — Давай травмат! Значит, так! Как только начну палить, лезьте в окно и…
Но тут раздался новый залп, стекла вылетели с противоположной стороны веранды. Саша оглушительно закричала и зажмурилась, а на нее начал медленно валиться Ордынцев. Старик схватился руками за живот, упал на бок и, скорчившись, затих.
— Боже! — воскликнула Саша. — Эдуард Маркович! Что с вами?
Но через секунду поняла, что случилось. Старый домотканый половик мигом почернел от крови, которая все текла и текла из-под Ордынцева, собираясь на полу в лужу. Саша подползла к деду и попыталась найти артерию на его шее, морщинистой, как у черепахи. Но руки тряслись, артерия не находилась, а пальцы ощущали, как из тела стремительно уходит тепло… Она судорожно всхлипнула, а Юля грубо дернула ее за руку и крикнула:
— Оставь! Не видишь, он умер!
Но Саша вырвалась и потянулась к старику, в котором увидела вдруг собственного деда.
— Его нельзя оставлять! — всхлипывала она. — Он живой еще! Нельзя так, нельзя!
Ее никто не слушал. Ни Юля, которая прижалась к стене у окна, ни замерший у двери Никита, державший пистолет дулом вверх. Лицо его казалось белым в сумраке веранды. Вероятно, он тоже боялся, но тем не менее отодвинул засов что было сил, пнул дверную створку и заорал:
— Давай, родные!
Он вылетел на крыльцо и выстрелил почти в упор в мордатого парня лет тридцати, который прыгнул на него сбоку. Резиновая пуля смачно чмокнула в грудь налетчика, и тот, вскрикнув, навзничь повалился с крыльца, успев схватиться за столбик навеса, под которым хранились дрова. Но столбик не выдержал, с грохотом обрушился навес, следом посыпалась поленница. Гора досок и поленьев мигом погребла незадачливого бандита.
— Василь, сюда! — завопил он истошно.
Никита на миг притормозил, но в этот момент из-за дома выскочил второй, тоже мордастый и крепкий, и поднял ружье. Шмелев ласточкой метнулся за огромную дождевую бочку, и тут же раздался выстрел. Град картечи пробил железные стенки, и наружу ударили фонтанчики вонючей воды.
Ругаясь, бандит присел, переломил ружье и попытался вставить новые патроны. Увидев, что путь свободен, Юля толкнула раму окна, в которой почти не осталось стекол, и скомандовала:
— Саша, пошли!
Но та отшатнулась в сторону и всхлипнула:
— Нет! Боюсь! Нас убьют!
Юля уже перенесла ногу через подоконник и с яростью прошипела:
— Ну и черт с тобой, оставайся!
Никита в этот момент высунулся из-за бочки и выстрелил одновременно со вторым бандитом, который, видно, чтобы сразить наверняка, ударил из обоих стволов. Как ни странно, но промахнулись оба. Пуля Никиты взбила фонтанчик земли рядом с бандитом, а дробь разнесла ступени крыльца. Острая щепа вонзилась в щеку. Никита выдернул ее и, не замечая, что лицо заливает кровь, бросил быстрый взгляд в сторону «Нивы». Выбрались девчонки или нет?
А Саша в это время прижалась к стене, не понимая, что делать? Как поступить? Пол устилали осколки, в углу лежал окровавленный труп, а она продолжала сжимать ручку утюга — незамысловатая, но какая-никакая защита. На улице снова хлопнул выстрел. За ним — еще один, более громкий. А следом раздался отборный мат, но ругался явно не Никита.
Саша оглянулась на Ордынцева. Бурая лужа под ним отливала глянцем. За окном все стихло. Не слышен был и шум мотора. Значит, Юля не добежала до «Нивы». И вполне возможно, лежит сейчас где-то в траве, раненая или убитая, впрочем, как и Никита, наверно! Сашу затрясло от ужаса, но потихонечку, по стенке она подкралась к окну и уже готова была вылезти наружу, как вдруг дверь распахнулась, и на веранду ввалился парень в черной майке, со сплошной татуировкой на руках. И тотчас направил на Сашу ружье.
— О, красотка! — Он расплылся в скабрезной ухмылке. — Где икона, шалава? — и передернул затвор.
Саша онемела от страха. Сама смерть смотрела на нее двумя стволами ружья. И тогда, недолго думая, она швырнула в бандита утюг. Успела заметить, что тот влетел ему точно под ключицу. Бандит странно всхлипнул, согнулся пополам, невольно нажал на спусковой крючок, и весь заряд пришелся ему в ступню. Грохнуло так, что заложило уши. Саша отшатнулась в угол. А бандит заорал дурным голосом. Такого вопля боли и ярости она не слышала никогда в жизни.
Бандит уронил ружье, повалился на пол рядом с Ордынцевым и заелозил спиной в багровой луже, пытаясь дотянуться до ступни в черном берце, который превратился в окровавленные лохмотья. Мало что соображая, Саша бросилась к выходу. Но навстречу ей ринулся кто-то в камуфляже, бесцеремонно оттолкнул в сторону и склонился над раненым. Мигом перевернул его на живот, заломил руки за спину и, бешено сверкнув глазами, крикнул:
— Веревку давай!
Саша сорвала со стены моток бельевой веревки, человек в камуфляже ловко обмотал ею бандита по рукам и ногам. Затем выпрямился, вытер пот со лба и весело подмигнул Саше:
— Ну что? Маленько жива?
И только теперь она узнала в нем Шитова.
— Вы? — вскрикнула она. — Вернулись?
— А что оставалось делать? Вас бы как гусят прикончили! — И тут заметил Ордынцева, шагнул к нему. — Что с дедом? Убили?
Он встал на колени, приподнял голову старика, движением ладони закрыл ему глаза и с горечью сказал:
— Эх, отец, говорил же тебе: не стоило сюда ехать!
Бандит на полу завозился и замычал. Оказывается, Шитов успел затолкать ему кляп — черную трикотажную шапку со своей головы.
Шитов поднялся и пнул бандита в бок.
— Не шевелись, мразь!
Бандит затих, но его лицо перекосилось от боли.
— Надо его перевязать, — тихо сказала Саша, — а то истечет кровью!
— Не сдохнет! — мрачно ответил Шитов.
В проеме двери возник Никита. Пол-лица у него было залито кровью, но, судя по тому, как легко он передвигался, рана была не смертельной. Надо отдать ему должное, Шмелев в секунду оценил обстановку и затолкал пистолет за ремень брюк.
— Привет! — сказал он и посмотрел на Шитова. — Ловко вы его уделали!
— Да ничего особенного! И не таких гадов в Чечне обезвреживали, но здесь он сам себя подстрелил! Не пойму, как такое случилось?
— Я в него утюг бросила, — тихо сказала Саша и покраснела.
— Пожалуй, я пойду! — посмотрел виновато Шитов. — Не хочется мне с ментами встречаться, вы ж понимаете?
